schornstein. Слово это составлено из schorn и stein. Но ясно, что это славянские слова черн и стена, поскольку они вместе означают черную стену, или стены, закопченные от дыма. Без знания славянского языка, каким образом из понятия о камне – stein, соединенного с каким-то неизвестным в немецком языке словом schorn, можно сделать понятие о трубе? Schorn, без сомнения, слово славянское, и немец, не имея буквы ч, не может иначе сказать черн, как шорн.
Дальше. Немец под словом gatte понимает супруга или мужа. В древнерусском языке было такое слово – хотя, тоже означающее супруга или мужа. Между gatte и хотя главное различие делает буква g, но она есть точно такое же гортанное произношение, как h и ch. Следовательно, gatte может легко быть одно и то же слово со славянским хотя. Но славянское хотя имеет свое начало от хотение как желание или вожделение, подобно как милый – от умиления души. Немецкое же, напротив, без славянского не может быть никак истолковано.
Дальше, еще пример. Немец говорит kaufen, а русский – купить. Давайте установим единство этих слов. Наша у часто выражается иноземным au. Букву р сами немцы часто смешивают с f. Итак, разность между этими словами только в том, что немец к корню kauf, или kaup, или kup, приставил окончание en, а русский к тому же корню – окончание ить.
Но окончания не составляют существенного значения слов. Итак, немецкое kaufen есть одно и то же с русским купить.
Тихомир спросил:
– А как произошло русское слово купить?
Тимофей ответил:
– Наше купить происходит от слова купа. Первоначальное значение его – собирать в купу. Корень куп изменен в коп, от которого сделалось слово копить. И, с перенесением ударения на второй слог, слово стало означать смежное понятие: «приобретать вещи платою за них денег», потому что приобретать есть не что иное, как копить или купить, то есть собирать в купу. Такой же переход от одного понятия к смежному мы можем видеть и в иных ветвях, как, например, в слове скупость, которое раньше писалось скупство и, следовательно, в первоначальном смысле означало скопство, скопление, совокупление. Отсюда скупой – тот, кто любит копить, или купить, или совокуплять.
Русское купа в словах копить, копна на других славянских наречиях – kupa, kop. На немецком они – kuppe и haufe. Все эти слова при разных правописаниях есть одно и то же, по сугубому сходству букв и значения. Славянин скажет: «Мой корень куп, или коп, смеживает понятия копить и копать, поскольку от копания, например, земли на ровном месте получается яма, а где яма, там выкопанная из нее земля должна непременно составлять некоторую купу, или копу, как нечто совокупное, накопленное».
Тихомир непонимающе закачал головой.
Тимофей улыбнулся:
– В немецком наше купа – это haufe.
Но поскольку в немецком не сохранилось славянское копать, то они выражаются другим славянским словом, но от другого корня – гребсти – graben. При этом у них прервалась связь мыслей, существующая у нас между словами купа и копать. И не существует связи между их словами haufe – купа и graben – копать.
Теперь улыбнулся Тихомир:
– Без верного путеводителя, то есть коренного языка, подобные изыскания могут быть ошибочны.
Тимофей кивнул:
– И очень часто. Давайте посмотрим, как иностранцы толкуют происхождение слов.
Например, наше слово ночь у них: nacht, naht, nagt, natt, night, notte, nayt, noig, neut, nos, nox, nax, noy.
Без сомнения, все это есть одно и то же слово, только повторяемое с некоторым различием в произношении. Потому что иначе как бы в стольких языках сохранилось единство начальных букв!
Иностранцы толкуют это слово от греческого noxos, сличая с латинским niger – черное.
Вот как эти исследователи слов не могут без знания славянского добраться до коренного их значения!
Тихомир задумчиво проговорил:
– От какой коренной мысли произошло греческое noxos? Нам известно только ветвенное значение – ночь и темнота.
Тимофей заулыбался:
– Давай прибегнем к славянскому языку.
Греки и латинцы не имели буквы ч и потому могли ночь произносить и писать как nox. Другие языки тоже заменяли нашу букву ч. Из славянского слова понятно, что оно составлено из отрицательной частицы не и множественного числа слова очи, то есть из не очь – нет очей – сократилось в ночь. Вот его происхождение! Пусть на другом языке покажут коренное значение ближайшее, чем нет очей, тогда я поверю, что не другие языки взяли его с славянского, но славянский от одного из них.
Тихомир продолжил:
– А что же французский? Там тоже верхушка французская, а корешок – наш?
Тимофей ответил вопросом на вопрос:
– Как по-французски будет хранить или стеречь?
Тихомир, не задумываясь, ответил:
– Слово garder, а garde – это страж или стражи.
Тимофей согласился:
– Да, это так. И итальянец тоже говорит guardare и guardia. Но спроси их, откуда слова эти получили значение – в своих языках они ответа не найдут.
Как ты сказал, слово garde – верхушка, оставшаяся от дерева, скрывающего свой корень в древнейшем языке. Поищем это дерево в нашем – славянском.
Славянина сама природа научила говорить гром, откуда, уподобляя одно понятие с другим, он произвел слова гора, горожу, город или град. Словами огораживаю или ограждаю и словами охраняю, или берегу, или стерегу, невзирая на разность их корней, определяются весьма схожие действия. Потому что ограда или ограждение – это то же самое, что и стража, поскольку стража есть, некоторым образом, ограда. И то и другое делается или ставится для сохранения места или чего-нибудь другого.
Тихомир задумался:
– Отчего же мы, повторяя одно и то же, говорим: береги, стереги, охраняй?
Тимофей пояснил:
– Славянин, начиная от корня, то есть от самой первой своей мысли, переходя от одного понятия к другому, дойдет до слов ограда, ограждение, смежных со словами охранение, сбережение, стережение. Но не так, как иностранцы, имеющие тот же корень.
Славянин говорит град и понимает под ним то, что француз под словами cite или ville. Француз говорит garde и понимает под ним то, что славянин под словом стража.
Первое – между словами град и garde нет никакой разницы, кроме перестановки букв ра в ar. Второе – смежность понятий, заложенных в словах град и стража, могла дать французу мысль под славянским град, измененным в garde, понимать стражу, потому что в коренном смысле ограда, огород есть то же самое, что град или ограждение.
Тихомир убежденно сказал:
– Я уверен, что это подтверждается во многих других языках.
Тимофей согласился:
– Да. Мы под словами огород, ограда, происходящими от горожу, понимаем огражденное место. Датчане, немцы, шведы, англичане, итальянцы, французы под своими словами guard, garten, gard, yard, giardino, jardin, имеющими явно один и тот же корень, понимают то же самое – огород или огороженное место.
Тихомир задумался:
– Получается, что славянин может понять, как образуются ветви слов от коренного слова, а иностранцу этого невозможно будет сделать.
Тимофей утвердительно кивнул и дополнил:
– Славянин через открытие в своем языке корня может видеть, каким образом текущая из него мысль, переходя от одного смежного понятия к другому, порождает ветви древа, общего многим языкам. Он доберется до коренного значения как своих, так и чужих ветвей, а иностранец без славянского языка встретит великие в этом затруднения и препятствия.
Например, как мы говорили, француз, исследуя один свой язык, никаким образом не может добраться до того, чтобы свои слова garde – ограда в смысле стражи и jardin – огород в смысле сада считать возникшими от одного славянского корня.
А славянин дойдет до их значения по лестнице, начиная от корня гр и переходя к ветвям гром, гора, город.
Француз, как, разумеется, и другие иностранцы, при словах garde и jardin остановится. В его языке название гром, гора, город произведены от разных корней – tonner, montagne, ville – и, следственно, ни между собою, ни со словами garde и jardin не имеют никакой связи, постигаемой мыслями. Таким образом, эти его слова, будучи отторгнуты от корня, становятся произошедшими неизвестно откуда.
Тихомир попросил:
– Приведи еще примеры образования французских слов.
Тимофей задумался и сам обратился к Тихомиру с вопросом:
– Как французы скажут смотреть или глядеть?
Тихомир ответил:
– Regarder.
Тимофей задал еще вопрос:
– А как француз может объяснить, что это их слово означает?
Тихомир попытался рассуждать:
– Regarder делим на re и garder. Re – это префикс, который обозначает повторение какого-нибудь действия. Garder – это сторожить. Получаем непонятное: еще раз сторожить или опять сторожить. Хотя понимаем, что в этом слове есть корень