– Это дело Господа! – резко ответила Матильда, беря в руки свою Библию. – Когда ребенок родился, я читала Писание, чтобы узнать, что там сказано об именах.
Она принялась быстро листать страницы в поисках отмеченного стиха, а потом прочитала вслух:
– Память праведника пребудет благословенна, а имя нечестивых омерзеет.
– Господь милосердный! – воскликнула бабушка Киззи.
Цыпленок Джордж возмущенно вскочил:
– Прекрасно! И кто из вас скажет массе, что мы решили не называть ребенка в его честь?
Он стоял и смотрел на них. Он был сыт по горло нравоучениями – в конце концов он находился у себя дома! И ему осточертели бесконечные библейские поучения Матильды! Джордж судорожно вспоминал то, что слышал когда-то, – и вспомнил:
– Можете назвать его в честь Тома Крестителя!
Он прокричал это так громко, что трое сыновей высунулись из спальни, а младенец, которому был всего день от роду, громко заплакал.
Джордж выбежал из хижины.
А в этот самый момент за столом в гостиной большого дома масса Ли окунул перо в чернильницу и аккуратно вывел на внутренней стороне обложки своей Библии пятую строку под уже записанными четырьмя именами – Цыпленка Джорджа и трех его сыновей: «20 сентября 1833… у Матильды родился мальчик… назвали Том Ли».
Стремительно шагая по дороге, Джордж кипел от возмущения: чего еще не хватает Матильде! Она была самой лучшей и преданной женщиной на свете. Но хорошая жена – это не всегда та, которая благочестиво укоряет мужа каждый раз, когда он позволяет себе что-то человеческое. Мужчина имеет право развлечься в обществе женщин, думающих лишь о плотских утехах, повеселиться, хлебнуть спиртного. По прежним своим поездкам с массой Джордж знал, что мистер Ли думает так же. После боев в каком-нибудь приличном городе они всегда оставались там на лишний денек. Мулов ставили в стойло, петухов в клетках поручали местному заводчику, как следует ему заплатив. А потом дороги Джорджа и массы Ли расходились. На следующее утро они встречались в стойле, забирали своих петухов и ехали домой, мучаясь от похмелья и ни слова не говоря о своих похождениях.
Прошло пять дней, прежде чем раздражение Джорджа утихло настолько, что он собрался домой, готовый простить своих женщин. Добравшись до хижины, он распахнул дверь.
– Господи! Это ты, Джордж? – охнула Матильда. – Дети будут рады снова увидеть своего паппи! Особенно этот – когда ты был у нас в последний раз, у него еще и глазки-то не открылись!
Мгновенно разозлившись, Джордж собирался уже выскочить из хижины, но тут взгляд его упал на трех старших сыновей – пяти, трех и двух лет. Мальчики неуклюже выбрались из спальни и с испугом смотрели на него. Ему захотелось схватить и обнять всех сразу. Скоро они расстанутся на целых три месяца, когда он отправится в Новый Орлеан. Надо будет привезти им хорошие подарки.
Джордж неохотно сел за стол. Матильда подала ему еды и прочла молитву. Поднявшись, она сказала:
– Верджил, беги позови бабушку!
Цыпленок Джордж чуть не подавился. Что эти женщины задумали на этот раз?
Киззи постучала и вошла. Она обняла Матильду, расцеловала и приласкала всех трех мальчишек, а потом посмотрела на сына.
– Как дела? Давно тебя не видела!
– Как у тебя дела, мамми? – Хоть Джордж и злился, но все же постарался быть приветливым.
Мамми Киззи уселась на стул, взяла у Матильды младенца и заговорила совершенно спокойно:
– Джордж, твои дети хотят у тебя что-то попросить… – Она повернулась к детям: – Правда, Верджил?
Старший сын Джорджа отступил назад. Чего они от него хотят?
В конце концов Верджил собрался с духом и выпалил:
– Паппи! А ты расскажешь нам про нашего прадеда?
Матильда смотрела прямо на него.
– Ты хороший человек, Джордж, – мягко сказала Киззи. – И никогда никому не позволяй говорить о тебе по-другому! И никогда не думай, что мы тебя не любим. Может быть, ты порой отделяешь себя от нас. Но мы – твоя кровь, как и прадед этих малышей.
– Как говорится в Писании… – начала Матильда, но, заметив раздраженный взгляд Джорджа, быстро добавила: – В Библии не все так сурово. В Писании много говорится о любви.
Охваченный незнакомыми чувствами, Цыпленок Джордж подвинул стул поближе к очагу. Мальчишки в предвкушении уселись вокруг него. Глаза их радостно блестели. Киззи подала ему младенца. Собравшись с мыслями, Джордж откашлялся и стал рассказывать четверым своим сыновьям бабушкину историю про их прадеда.
– Паппи, я тоже знаю эту историю! – перебил его Верджил.
Сурово посмотрев на младших братьев, он выступил вперед и все рассказал сам – не забыл даже африканские слова.
– Он трижды слышал эту историю от тебя, да и бабушка не упустит случая, чтобы не рассказать об этом! – засмеялась Матильда.
Как давно он не слышал смеха жены! Эта мысль поразила Джорджа.
Стараясь остаться в центре внимания, Верджил принялся прыгать по комнате.
– Бабушка говорит, что Африканец помогает нам помнить, кто мы такие!
– Да! – подхватила улыбающаяся бабушка Киззи.
Впервые за долгое время Цыпленок Джордж почувствовал, что хижина снова стала его домом.
Глава 98
Через четыре недели новая повозка была готова, и ее можно было забирать в Гринсборо. Цыпленок Джордж думал, как правильно поступил масса, решив ее заказать. Теперь они приедут в Новый Орлеан не на скрипящей старой развалюхе, а в лучшей повозке, какую только можно купить за деньги. Достойный экипаж для известного заводчика и его тренера! По той же причине Джордж одолжил у массы полтора доллара, чтобы купить себе новый котелок, прежде чем они покинут Гринсборо. А новый зеленый шарф Матильда вот-вот должна была довязать. Он проверил, упаковала ли Матильда его зеленый и желтый костюмы, широкие красные подтяжки и множество рубашек, трусов, носков и носовых платков. Джордж точно знал, что после боев в таком городе нужно будет выглядеть соответственно.
Когда они подъехали к мастерской возчика, Джордж остался снаружи и почти сразу же услышал громкий спор за закрытой дверью. Он знал, что масса довольно долго ждал свой заказ, поэтому прислушиваться не стал. Джордж сидел и перебирал в памяти, что нужно сделать дома до отъезда. Труднее всего будет отбраковать еще семь птиц из девятнадцати великолепных петухов, которых он довел почти до совершенства. В повозке поместятся только двенадцать. Отбирать придется не только ему, но и массе и дяде Минго. Дядя Минго, собравшийся с силами и взявшийся за работу, был таким же ядовитым и придирчивым, как раньше.
В мастерской мастер Ли перешел на крик: непростительная задержка в работе стоила ему денег, поэтому цену следует снизить. Мастер орал в ответ, что работал изо всех сил и цену следует увеличить, потому что подорожал материал, да и свободные ниггеры потребовали повышения зарплаты. Джордж начал прислушиваться и решил, что масса не так уж и зол, а просто пытается выторговать хотя бы несколько долларов.
Через какое-то время споры в мастерской стихли, торг, по-видимому, подошел к концу. Масса Ли и мастер вышли, все еще раскрасневшиеся, но беседовали они уже вполне по-дружески. Мастер крикнул кому-то, и через несколько минут показались четверо черных. Они согнулись чуть ли не до земли, вытягивая из сарая тяжелую новую повозку, сделанную по проекту самого массы. Джордж даже глаза вытаращил – он никогда не видел такой красоты! Он почти физически ощущал силу дубовой рамы. В центре роскошной длинной лежанки виднелись крышки двенадцати съемных корзин для петухов. Железные оси и втулки были идеально сбалансированы и смазаны. Хотя повозка была очень тяжелой, не раздавалось ни скрипа, ни стука. Джордж никогда не видел своего хозяина таким довольным.
– Это лучшая наша работа! – воскликнул мастер. – Она слишком хороша, чтобы на ней ездить!
– Но ей придется проделать длинный путь! – ответил масса Ли.
Мастер покачал головой:
– Новый Орлеан! Это полтора месяца пути! А кто поедет с вами?
Масса Ли указал на Цыпленка Джорджа в старой повозке:
– Мой ниггер и двенадцать петухов!
Дождавшись команды массы, Джордж спрыгнул на землю и пошел отвязывать пару мулов, которых они взяли в аренду. Потом он повел их к новой повозке. Один из черных помог ему впрячь мулов и отошел в сторону. Черные не смотрели на Джорджа, а он на них. В конце концов, это были свободные черные, а масса Ли часто говорил, что не выносит их. Масса Ли несколько раз обошел вокруг повозки. Глаза его сияли, на губах играла широкая улыбка. Он пожал руку мастеру, поблагодарил его и с гордостью уселся на сиденье. Мастер пожелал ему удачи и остался стоять, любуясь собственной работой. Масса Ли тронулся, следом за ним на старой повозке покатил Джордж.
Дорога домой была долгой. Новый котелок лежал на сиденье рядом с ним вместе с парой элегантных серых фетровых гамаш, за которые он отдал целый доллар. Джордж всю дорогу думал о делах, которые нужно закончить, прежде чем отправляться в Новый Орлеан. Потом стал думать, что нужно сделать, чтобы все было хорошо, пока его не будет дома. Он знал, что жене придется нелегко, но был уверен, что Матильда и Киззи со всем справятся. Хотя дядя Минго в последнее время чувствовал себя неважно и стал довольно забывчивым, Джордж знал, что старик сможет позаботиться о петухах до его возвращения. Но Джордж понимал, что рано или поздно ему понадобится новый помощник, кроме старого Минго.
Нужно найти способ уговорить жену и мать. Обе женщины словно не понимали, что перед юным Верджилом открывалась прекрасная и редкая возможность. Ему исполнялось шесть лет, и его вот-вот могли отправить в поле. Джорджу пришла в голову мысль: пока его не будет, Верджил мог бы помогать дяде Минго с петухами – а после его возвращения просто остался бы работать с ними. Но Джордж боялся предлагать это Матильде.
– Пусть масса купит кого-нибудь для этой работы! – возмущалась Матильда, и ей вторила Киззи:
– Эти петухи и без того украли у нашей семьи достаточно!