жчинам от восемнадцати до тридцати пяти лет с просьбой вступить в армию на три-пять лет. Он же издал приказ о том, что каждый десятый раб с плантации должен отправиться на неоплачиваемые военные работы. Генерал Роберт Э. Ли покинул армию Соединенных Штатов и принял командование армией Вирджинии. Стало известно, что все правительственные здания в Вашингтоне охраняют вооруженные солдаты и повсюду возводят баррикады из железа и цемента на случай вторжения южной армии.
Все белые в округе Аламанс были готовы сражаться. От черного кучера Том узнал, что его хозяин вызвал самого доверенного своего слугу и сказал ему: «Теперь, парень, я рассчитываю, что ты присмотришь за миссис и детьми, пока я не вернусь, договорились?» Множество белых спешили перековать своих лошадей, чтобы примкнуть к формирующемуся в Мебейне полку, который отправлялся в тренировочный лагерь в Шарлотте. Черный кучер привез массу и миссис, которые провожали своего старшего сына. Он рассказывал Тому, как плакали женщины, как мужчины махали из окон поезда. Повсюду звучали воинственные крики. Многие кричали: «Мы разобьем этих чертовых янки и вернемся домой к завтраку!»
– Молодой масса надел новую серую форму, – рассказывал кучер, – и плакал так же, как старый масса и мисси. Они целовались и обнимались, а потом его оторвали от них и увезли, а они еще долго стояли и плакали… Не буду врать, я и сам заплакал…
Глава 111
Тем вечером лампа в хижине Тома и Ирены горела допоздна. Том сидел у кровати жены, а она судорожно сжимала его руку и громко стонала от боли. Когда стоны перешли в пронзительные крики, Том выскочил и бросился за матерью. Несмотря на поздний час, Матильда не спала – она тоже услышала крики. Том встретил ее на полдороге. Матильда выскочила из хижины и крикнула через плечо Киззи и Мэри:
– Вскипятите воду и быстро несите!
Через несколько минут все взрослые повыскакивали из хижин. Пятеро братьев Тома вместе с ним нервно расхаживали взад и вперед, тревожно прислушиваясь к крикам Ирены. На рассвете раздался громкий крик младенца. Братья Тома столпились вокруг него, хлопали его по плечу, жали руку – даже Эшфорд! А через мгновение на пороге хижины появилась улыбающаяся Матильда:
– Том, у тебя родилась еще одна маленькая девочка!
В лучах поднимающегося солнца сначала Том, а потом и все остальные члены семьи навестили утомленную, но улыбающуюся Ирену, чтобы полюбоваться сморщенным коричневым младенцем. Матильда сообщила новость и в большом доме, куда бегом побежала готовить завтрак. После завтрака масса и миссис Мюррей тоже навестили Ирену и полюбовались девочкой, родившейся на их плантации. Том с радостью согласился с предложением жены назвать вторую дочку Эллен в честь ее матери. Он был так счастлив, что даже и не вспомнил, как сильно хотел мальчика.
На следующий день Матильда пришла к нему в кузницу.
– Том, знаешь, о чем я думаю? – спросила она.
– Ты опоздала, мамми, – с улыбкой ответил Том. – Я уже всем сказал – и собирался сказать тебе, – чтобы все собрались у нас в субботу вечером. Я расскажу этому ребенку семейную историю, как рассказывал Марии, когда она родилась.
Вся семья собралась, как и планировалось, и Том рассказал историю, которую когда-то рассказывала бабушка Киззи, а потом Цыпленок Джордж. Все шутили, что если вдруг кто-то забудет рассказать семейную историю новорожденному, то ему достанется от духа бабушки Киззи.
Но радость от рождения второго ребенка Тома и Ирены вскоре угасла – война набирала обороты с каждым днем. Том целыми днями подковывал лошадей и мулов, чинил разные орудия и приспособления. За работой он внимательно прислушивался к разговорам белых клиентов, ожидавших выполнения заказов. С глубоким разочарованием он слышал, что армия конфедератов одерживает одну победу за другой. После битвы при Булл-Ране белые клиенты Тома радостно кричали, хлопали друг друга по спинам и подбрасывали шляпы в воздух.
– Янки трусливо бежали, побросав на поле боя убитых и раненых!
– Как только янки услышали, что идут наши ребята, они припустили во весь опор!
То же повторилось после поражения янки у Уилсонс-Крик в Миссури, а потом в Бэллс-Блафф в Вирджинии. В сражениях погибли сотни янки, в том числе важный генерал, близкий друг президента Линкольна.
– Белые прыгали от радости и хохотали, узнав, что президент Линкольн рыдал как младенец при известии о смерти друга, – рассказывал Том мрачным родственникам.
К концу 1861 года, когда округ Аламанс уже отправил двенадцать полков на поле сражения, Том почти перестал рассказывать об услышанном, потому что новости повергали всех в тоску – и его самого в том числе.
– Судя по всему, Господь не хочет, чтобы мы стали свободными! – сказала Матильда, глядя на печальные лица детей. – Похоже, мы всю жизнь так и проживем!
Ей никто не ответил, а потом Лили Сью, кормившая болезненного Урию, воскликнула:
– Хватит говорить о свободе! У меня уже никаких надежд не осталось!
Весной 1862 года к дому Мюрреев подскакал всадник в серой форме конфедератов. Приглядевшись, Том узнал бывшего шерифа округа Кейтс, хозяина продуктовой лавки, из-за которого Цыпленку Джорджу пришлось уехать из штата. С растущей тревогой Том смотрел, как Кейтс спрыгивает с лошади и скрывается в большом доме. Вскоре в кузницу прибежала Матильда. Том сразу почувствовал ее тревогу.
– Масса зовет тебя, Том. Он разговаривал с этим гадким массой Кейтсом. Как думаешь, что им нужно?
Том не знал. От клиентов он слышал, что многие плантаторы берут рабов с собой в армию или отправляют на военные работы – особенно плотников, кожевенников и кузнецов. Ему не хотелось волновать мать, и он спокойно ответил:
– Сам не знаю, мамми. Наверное, лучше всего будет пойти и узнать.
С тяжелым сердцем Том направился к большому дому.
– Том, ты знаешь майора Кейтса.
– Да, сэр.
Том не смотрел на Кейтса, а тот буравил его взглядом.
– Майор Кейтс командует новым кавалерийским полком, который стоит у железнодорожных мастерских. Ты нужен им, чтобы подковывать лошадей.
Том сглотнул и словно чужим голосом спросил:
– Масса, это значит, что я иду на войну?
Ответил ему Кейтс:
– Никакие ниггеры вместе со мной воевать не будут! Они сбегут от первого же взрыва! Нам нужно, чтобы ты подковывал лошадей в тренировочном лагере.
– Да, сэр, – с облегченим ответил Том.
– Мы с майором все обсудили, – продолжил масса Мюррей. – Будешь неделю работать в лагерях, неделю здесь – пока война не кончится, а кончится она, думаю, быстро. – Посмотрев на майора Кейтса, он спросил: – Когда ему приступать?
– Завтра утром, если вы не против.
– Конечно, нет, – резко ответил мистер Мюррей. – Это наш долг перед Югом!
Он явно был рад возможности помочь армии южан.
– Надеюсь, ниггер знает свое место, – сказал Кейтс. – Армия – это ему не плантация.
– Уверен, Том знает, как вести себя. Сегодня вечером выпишу ему подорожную, дам мула, и завтра утром он будет у вас.
– Отлично! – Кейтс поглядел на Тома. – Подковы у нас есть, но инструмент возьми. Нам нужна быстрая и хорошая работа. Мы не можем тратить время попусту!
– Да, сэр!
Погрузив на мула наскоро собранные инструменты для ковки лошадей, Том направился к железнодорожным мастерским. Там, где раньше рос небольшой лесок, теперь выстроились длинные ряды палаток. Подъехав ближе, Том услышал отрывистые команды и грохот мушкетных выстрелов. Увидев, что к нему скачут военные, он остановился.
– Ты что, не видишь, что это армия, ниггер? – рявкнул один из солдат. – Куда направляешься?
– Майор Кейтс велел мне приехать подковывать лошадей, – нервно ответил Том.
– Кавалерия вон там, – указал второй солдат. – Поезжай, пока тебя не подстрелили!
Пришпорив мула, Том поднялся на небольшой холм и увидел четыре ряда всадников, занимавшихся маневрами. За офицерами, отдающими приказы, он разглядел майора Кейтса верхом на лошади. Заметив Тома, майор сделал жест рукой. Конный солдат поскакал прямо к нему. Том остановил мула и стал ждать.
– Ты ниггер-кузнец?
– Да, сэр.
Солдат указал на палатки вдали:
– Будешь жить и работать вон там. Как только устроишься, будем присылать тебе лошадей.
Подковывать армейских лошадей приходилось с рассвета до заката. Всю первую неделю лошади шли непрерывным потоком. Том подковывал их до тех пор, пока копыта не начинали расплываться у него перед глазами. Краем уха он слышал, что янки терпят поражение во всех боях, и это его по-настоящему мучило. Домой он вернулся усталым и расстроенным. Теперь ему предстояло неделю работать на обычных клиентов массы Мюррея.
Женщин он нашел в страшном волнении. Всю ночь и утро они искали болезненного сына Лили Сью, Урию. Лишь перед самым приездом Тома Матильда, подметавшая парадное крыльцо, услышала странные звуки. Поискав немного, она обнаружила под большим домом несчастного, голодного, зареванного мальчика.
– Я просто пытался послушать, что масса и мисси говорят об освобождении ниггеров, – сказал Урия, – но оттуда вообще ничего не слышно.
Матильда и Ирена утешали смущенную и расстроенную Лили Сью – ее странный сын снова устроил такую суматоху. Том помог успокоить Лили Сью, а потом рассказал родным про неделю работы в военных лагерях.
– Ничего утешительного я не слышал и не видел, – сказал он.
Ирена пыталась хоть как-то развеселить его, но тщетно.
– Я не была свободной, – сказала она, – и не очень-то хотелось.
– Честно говоря, – вздохнула Матильда, – я боюсь, не стало бы нам хуже, чем прежде.
То же тяжелое предчувствие мучило Тома на второй неделе работы в военных лагерях. На третью ночь, когда он лежал без сна, до него донеслись какие-то странные звуки снаружи. Сжав в руке молоток, Том на цыпочках вышел из палатки, чтобы посмотреть, что происходит. В тусклом лунном свете ничего не было видно. Он уже решил, что это был какой-то мелкий зверь, но тут появилась человеческая фигура. Человек что-то нес в руках. Подойдя ближе, Том с удивлением увидел худого, болезненного вида белого юношу. Они секунду смотрели друг на друга. Потом белый бросился бежать. Но не пробежал и десяти ярдов, как обо что-то споткнулся. Раздался грохот, юноша быстро поднялся и скрылся в темноте. И тут появились солдаты с мушкетами и фонарями. Они направлялись прямо к Тому, а он стоял, сжимая в руках молоток.