– Дядя Минго, а почему эти птицы не такие, как остальные?
– Ты говоришь о домашних курах, которые не годятся ни на что, кроме еды, – мрачно ответил старик. – Наши птицы почти такие же, какими были в джунглях. Масса говорил, что в старину они там и жили. Думаю, если отправить такого петуха в джунгли, он будет вести себя так, словно прожил там всю жизнь.
У Джорджа были и другие вопросы, которые ему хотелось задать, но он и рта открыть не успел, как дядя Минго поднялся и пошел прочь. Он объяснил, что всем петухам, которые начинают кричать в слишком юном возрасте, следует сворачивать шею. Слишком раннее кукареканье – признак трусости в будущем.
– У настоящих птиц бойцовские качества в крови. Только вылупившись из яиц, они уже обладают ими, наследуя от своих дедов и прадедов. Масса говорит, что когда-то давно петухов разводили так же, как сейчас разводят собак. Но у этих птиц бойцовские качества сильнее, чем у собак, быков, медведей, енотов и даже людей! Масса говорит, что даже цари и президенты разводят таких птиц. Это лучшие из всех состязаний.
Дядя Минго заметил, что Джордж смотрит на сеть мелких ярких шрамов на его черных кистях, запястьях и предплечьях. Зайдя в свою хижину, он вышел с парой изогнутых стальных шпор, заточенных до игольной остроты.
– Когда начнешь работать с птицами, твои руки станут такими же, как мои, если не будешь осторожен, – объяснил старик.
Джордж пришел в восторг. Старик считал возможным, что когда-нибудь и он будет надевать шпоры бойцовским петухам массы.
Но прошли недели, прежде чем дядя Минго заговорил снова. Много лет он не разговаривал ни с кем, кроме массы и своих петухов – и не собирался менять привычек. Но чем больше он привыкал к присутствию своего помощника, тем чаще начинал заговаривать с ним – почти всегда неожиданно. И всегда старался дать понять Джорджу, что только чистопородные, идеально выращенные и обученные птицы могут победить в боях и принести деньги массе Ли.
– Масса никого не боится на ринге, – как-то вечером сказал дядя Минго. – Ему даже нравится выступать против по-настоящему богатых белых, которые могут позволить себе держать тысячу птиц и выбирать сотни лучших для боев. Видишь, у нас птиц немного. Но масса все равно выигрывает у богатых. Им это не нравится, потому что он вышел из белой швали. Но у него чутье. Массе везет, и он может стать таким же богатым, как они… – Дядя Минго прищурился и посмотрел на Джорджа: – Ты слышишь меня, мальчишка? Люди даже не понимают, сколько денег можно выиграть на петушиных боях. Я знаю одно: если бы кто-то предложил мне поле табака или хлопка в сто акров или хорошего бойцовского петуха, я взял бы птицу. Масса тоже это знает. Поэтому-то он и не покупает много земли и ниггеров.
Когда Джорджу исполнилось четырнадцать, он стал по выходным навещать свою семью, к которой относил и мисс Малицу, и сестру Сару, и дядюшку Помпея, а не только мамми. Хотя прошло много времени, ему все равно приходилось убеждать Киззи, что он не злится на нее за случайно вылетевшие слова об отце. И все же он часто думал о своем паппи, хотя никогда никому об этом не говорил – и уж конечно, самому массе. Все рабы открыто изумлялись его новому положению, но пытались делать вид, что это совершенно обычное дело.
– Я меняла тебе грязные подгузники, а ты теперь важничаешь! – с наигранной злостью воскликнула сестра Сара, когда Джордж пришел навестить ее в воскресенье. – Да я сейчас тебя отшлепаю!
– Нет, сестра Сара, – усмехнулся Джордж, – я не важничаю!
Всех снедало любопытство, что за таинственные вещи происходят в запретном месте, где живут бойцовские птицы. Джордж рассказывал только самые обычные вещи. Как петухи убили крысу, гонялись за кошкой, а однажды набросились на лису. Даже курицы бойцовской породы были столь же опасными, как петухи, и иногда кукарекали! Джордж говорил, что масса строго следит, чтобы никто не приближался к его птицам – даже за яйцо птицы-чемпиона можно было получить большие деньги, а уж за саму птицу и подавно. Воры обычно продавали птиц в другие штаты, чтобы не быть пойманными, а то и выставляли как собственных. Когда Джордж сказал, что очень богатый заводчик, масса Джуитт, заплатил за птицу три тысячи долларов, мисс Малица ахнула:
– Господи Боже, за эти деньги он мог бы купить трех или даже четырех ниггеров!
Побеседовав с рабами, Джордж начинал ощущать, что здесь ему делать нечего. И очень скоро уже спешил к своим петухам по пыльной дороге. Подходя к загонам, он останавливался, чтобы нарвать свежей зеленой травы, а потом с удовольствием смотрел, как молодые петухи с жадностью набрасываются на нее. Им было уже около года, они покрылись блестящими яркими перьями, в глазах горел огонь. Теперь они периодически начинали кричать и пытались набрасываться друг на друга.
– Чем быстрее, тем лучше, – недавно сказал дядя Минго. – Их можно будет выпускать в общий загон для спаривания!
Джордж знал, что происходит, когда петухи достигают зрелости: их переводят в специальные загоны и начинают тренировать для предстоящих боев.
Побывав у молодых петухов, Джордж обычно отправлялся по дороге дальше, к сосновой роще, где выгуливали кур. Он присматривал за взрослыми курами, которые гуляли здесь совершенно свободно. Он знал, что в роще много травы, семян, кузнечиков и других насекомых, есть хорошие камешки, а еще свежая, сладкая вода из нескольких естественных родников.
Одним холодным ноябрьским утром масса Ли приехал в птичник в повозке, запряженной мулами. Дядя Минго и Джордж уже ждали его с плетеными закрытыми корзинами, где сидели недовольные молодые петухи и отчаянно орали. Погрузив их в повозку, Джордж помог дяде Минго поймать его любимого старого, покрытого шрамами ловчего петуха.
– Он похож на тебя, Минго, – со смехом сказал масса Ли. – Все его бои и курочки уже позади. Теперь ему остается только есть да орать!
Дядя Минго усмехнулся и ответил:
– Да я теперь не ору, масса.
Джордж относился к дяде Минго с глубоким почтением, а перед массой испытывал страх. Он был рад, что оба в таком хорошем настроении. Потом они все погрузились в повозку. Дядя Минго сел рядом с массой, держа на руках своего старого петуха, а Джордж устроился позади, среди корзин.
Масса Ли остановил повозку в сосновой роще. Они с дядей Минго склонили головы, внимательно прислушиваясь. Потом Минго тихо сказал:
– Слышу, они возвращаются!
Надув щеки, он сильно подул на голову старого ловчего петуха, и тот заорал во все горло.
Среди деревьев сразу же раздались громкие крики. Ловчий петух прокричал снова, еще громче. Джордж весь покрылся мурашками, увидев великолепную птицу, появившуюся на опушке рощи. Яркие перья покрывали мощное тело. Блестящий хвост изгибался дугой. Вокруг суетились девять курочек. Они семенили вслед за петухом, то и дело останавливаясь, чтобы что-то склевать с земли. А петух со свободного выгула забил крыльями, закинул голову и издал громкий, торжествующий вопль, вызывая соперника на бой.
– Покажи ему ловчего петуха, Минго! – тихо приказал масса Ли.
Дядя Минго подбросил птицу высоко вверх, и петух на выгуле почти сразу же взвился в воздух и бросился на нее. Масса Ли мгновенно схватил его в полете, умело уклонившись от длинных шпор. Пойманного петуха засунули в корзинку и закрыли крышкой.
– Чего ты ждешь, мальчишка? Выпускай молодого! – рявкнул дядя Минго, словно Джордж когда-то делал это.
Джордж быстро открыл ближайшую корзину, и освобожденный петух выскочил из повозки на землю. Он сразу же забил крыльями, громко закричал и принялся обхаживать одну из курочек. А потом стал загонять всех остальных кур в сосновую рощу.
Так они заменили двадцать восемь зрелых двухлетних петухов молодыми. Повозка вернулась к птичникам лишь к закату. Когда на следующий день то же самое проделали с тридцатью двумя другими птицами, Джорджу показалось, что он всю жизнь ловил петухов на выгуле и менял их на молодых. Теперь ему приходилось кормить и поить шестьдесят петухов. Ему казалось, что они либо едят, либо орут и яростно бросаются на стенки загонов, устроенных таким образом, чтобы птицы не видели друг друга – иначе они могли пораниться, наскакивая на соперников. Джордж с изумлением и почтением смотрел на этих величественных, диких, воинственных и красивых птиц. Они воплощали в себе все, о чем говорил ему дядя Минго. В них чувствовалась древняя отвага. Инстинкты заставляли их сражаться с другими петухами в любое время – и до смерти.
Масса считал, что для сезона нужно готовить птиц вдвое больше, чем требуется.
– Некоторые птицы никогда не работают так, как другие, – объяснял дядя Минго Джорджу, – но мы должны иметь запас.
Масса Ли стал приезжать теперь раньше, чем прежде. Вместе с Минго они по несколько часов в день изучали шестьдесят пойманных петухов. Слыша обрывки их разговоров, Джордж понял, что они отбирают птиц с ранами на голове или теле, тех, чьи клювы, шеи, крылья и ноги нельзя было считать идеальными. Но главным грехом была недостаточная агрессивность.
Как-то утром масса приехал с большой коробкой. Джордж смотрел, как дядя Минго отмеряет пшеничную и овсяную муку и смешивает со сливочным маслом. Потом старик влил в пасту бутылку пива, добавил белки двенадцати яиц, немного заячьей капусты, земляного плюща (будры) и чуть-чуть лакрицы. Из этой пасты он сделал тонкие круглые лепешки и запек их в маленькой земляной печи.
– Этот хлеб придаст им силу, – сказал дядя Минго.
Джорджу было велено разломать лепешки на маленькие кусочки и давать каждой птице по три пригоршни такого корма каждый день, а в поилки добавлять немного песка.
– Я хочу, чтобы в них не осталось ничего, кроме мышц и костей, Минго! На этих петухах не должно быть ни унции жира! – твердил масса.
– Мы начнем их гонять, масса, – отвечал старый ниггер.
Со следующего дня Джорджу приходилось бегать туда и сюда, держа под мышкой одного из старых ловчих петухов дяди Минго, а за ним носились озверевшие бойцовские петухи. Как велел Минго, Джордж иногда подпускал преследователей достаточно близко, чтобы они чувствовали, что вот-вот дотянутся клювом или шпорами до яростно