ля тех, кто мог выставить одного-трех петухов второго или третьего класса. В них участвовали бедные белые, свободные черные и даже рабы, ставившие на кон карманные деньги – от двадцати пяти центов до доллара. Однажды на таких боях поставили целых двадцать пять долларов – свихнувшийся от азарта человек бросил на кон все, что у него было.
– Думаешь, он сможет работать с птицей на ринге? – спросил масса Ли.
Хозяин не отказал сразу, и дядя Минго вздохнул с облегчением.
– Вы же знаете, как внимательно он наблюдает за боями. Уверен, он не пропустил ни одного вашего движения на ринге за пять-шесть лет. А вспомните, как ловко он обращается с петухами. Ему нужно лишь чуть-чуть подучиться. Даже если он проиграет, это все равно будут выбракованные петухи – они вам совершенно не нужны.
– Гммм… – проворчал масса, задумчиво потирая подбородок. – Что ж, по-моему, неплохо… Почему бы и не попробовать? Займись этими петухами и помоги ему с боями этим летом. Если к следующему сезону у него будут хорошие результаты, я позволю ему сделать несколько ставок.
– Обязательно будут, сэр!
Дядя Минго был в восторге. Они с Джорджем уже несколько месяцев тайно готовили к боям выбракованных птиц, аккуратно прикрыв их шпоры мягкими кожаными мешочками, – это придумал дядя Минго. Старый ниггер был человеком осторожным и не рассказал бы об этом массе, не убедившись прежде, что его способный ученик обладает необходимыми для участия в боях навыками. В глубине души он был уверен, что, приобретя опыт в провинциальных боях, Джордж станет таким же специалистом, как и сам масса Ли. Дядя Минго прекрасно понимал, что даже выбракованные птицы у такого заводчика, как масса, гораздо лучше тех, что выставляют на провинциальных боях. Такие бои каждый сезон проводились в самых разных местах в округе. И дядя Минго чувствовал, что такой опыт будет очень полезен для Джорджа.
– Ну, парень, так и будешь стоять с разинутым ртом? – сказал дядя Минго Джорджу, услышавшему потрясающую новость.
– Не знаю, что и сказать…
– Не думал, что доживу до такого дня, когда тебе нечего будет сказать…
– Я… я просто не знаю, как вас благодарить…
– Побеждай – и тебе не придется. А теперь давай работать.
Тем летом они с дядей Минго каждый день не меньше часа проводили на импровизированном ринге. Яма их была меньше в диаметре и не такой глубокой, как настоящий ринг, но для тренировок прекрасно подходила. Через несколько недель понаблюдать за такой тренировкой приехал масса. Ловкость и отработанные навыки Джорджа произвели на него впечатление, и он дал ему несколько советов из собственного опыта.
– Тебе нужно, чтобы твоя птица прыгнула. Вот, смотри… – Он взял петуха у Минго. – О’кей, распорядитель уже скомандовал: «Готовьсь!» Ты стоишь здесь, держишь свою птицу, но не смотришь на нее! Смотри на губы распорядителя! Тебе нужно уловить ту долю секунды, когда он скомандует: «Бой!» Его губы сжимаются, – масса Ли сжал губы, – и вот в этот момент нужно выпускать птицу – тогда она будет первой!
По вечерам, когда тренировки заканчивались и выбранные птицы возвращались в свои загоны, дядя Минго сидел и рассказывал Джорджу, какую славу и деньги можно заработать на провинциальных боях.
– Вспомни, как орет эта нищета, когда масса выигрывает! Я видел, как ниггеры точно так же орали на больших провинциальных боях. И там за один бой можно выиграть десять долларов, двенадцать и даже больше!
– У меня никогда и доллара-то не было, дядя Минго! Я даже не знаю, как доллар выглядит!
– У меня тоже денег особо не водилось. Впрочем, они мне и не нужны. Но масса сказал, что позволит тебе делать ставки и, если ты победишь, сможешь оставить себе часть…
– Думаете, он так и поступит?
– Наверняка. Ему очень понравилась твоя мысль о сильных крыльях – ты ему немало денег помог заработать. А если он так поступит, тебе хватит ума, чтобы откладывать заработанное?
– Конечно!
– Я слышал про ниггеров, которые столько заработали на провинциальных боях, что выкупили себя у массы.
– Я выкуплю и себя и свою мамми!
Дядя Минго сразу же поднялся со своего пня. Укол ревности оказался не просто неожиданным, но еще и настолько глубоким, что он не сразу нашелся, что сказать. Не оглядываясь, он рявкнул:
– Что ж, нет ничего невозможного!
Дяде Минго хотелось побыстрее избавиться от неприятного ощущения – его забота и чувство близости оказались не столь взаимными, как он думал. Он зашагал к своей хижине, оставив Джорджа в полном недоумении.
В начале сезона 1824 года дядя Минго услышал от старого тренера, с которым был знаком много лет, что провинциальные бои пройдут в следующую субботу за большим амбаром на местной плантации.
– Уверен, что он вполне готов, масса, – сказал старик мистеру Ли.
В субботу утром масса Ли, как обещал, приехал на птичник и выдал дяде Минго двадцать долларов мелкими купюрами и монетами.
– Вы знаете мой подход, – сказал он обоим. – Не выставляйте птицу, если боитесь поставить на нее! Если боитесь поставить, то ничего не выиграете! Я готов потерять то, что вы потеряете, но я ставлю деньги, и драться будут мои птицы. Поэтому я хочу получить половину вашего выигрыша. Это понятно? А если у меня возникнет хотя бы мысль, что вы крутите мои деньги, я с вас обоих ваши черные шкуры спущу!
Но и Джордж и дядя Минго почувствовали, что масса в хорошем настроении и лишь притворяется суровым, поэтому хором ответили:
– Да, сэр масса!
За углом большого серого амбара собрались около двадцати участников. Стараясь скрыть возбуждение, Джордж наблюдал за тем, как черные смеются и болтают, расхаживая вокруг широкого мелкого ринга. Примерно половину из них он знал по большим боям, где они были вместе со своими массами. Он махал знакомым, улыбался, отвечал на приветствия, раскланивался с теми, чья яркая одежда и высокомерная манера поведения давали повод думать, что это свободные черные. Примерно столько же здесь было и белой швали. Джордж с удивлением понял, что многих он знает. Услышав, как кто-то из них говорит другому: «Это ниггеры Тома Ли», Джордж преисполнился гордости. И черные, и белые участники начали развязывать свои набитые соломой мешки и вытаскивать недовольных, орущих птиц. Дядя Минго обошел ринг и что-то сказал крепкому краснолицему распорядителю. Тот кивнул и покосился на Джорджа.
Джордж усердно массировал своего петуха, когда Минго вернулся и принялся за вторую привезенную птицу. Джордж ощущал неловкость – никогда прежде он не находился так близко от белой швали. Эти люди вечно доставляли черным неприятности. Но он вспомнил, как дядя Минго говорил ему, что провинциальные бои – это единственное, в чем бедные белые и черные участвуют вместе. Единственное правило: петухи белых дрались с птицами белых, а черных – с птицами черных. Но любой мог делать ставки на любую птицу.
Как следует помассировав свою птицу, Джордж посадил ее обратно в мешок. Он упивался царящей вокруг суетой. Он увидел, как к амбару спешат новые участники с мешками. Распорядитель начал махать руками.
– Начинаем! Начинаем! Начинаем петушиные бои! Джим Картер! Бен Спенс! Идите сюда и приступайте!
Вперед выступили двое крепких белых мужчин в потрепанной одежде. Их птиц взвесили, к лапкам прикрепили стальные шпоры. Вокруг раздались крики – в основном ставили по двадцать пять – пятьдесят центов. Обе птицы показались Джорджу довольно посредственными – особенно в сравнении с двумя петухами из птичника массы, сидевшими в их собственных мешках.
При крике «Бой» птицы взлетели вверх, потом рухнули вниз. Они хлопали крыльями и наскакивали друг на друга. По мнению Джорджа, дрались они довольно вяло, без той драматичности, которая всегда ощущалась на больших боях. Наконец одному петуху удалось серьезно ранить другого в шею, но прошло еще несколько минут, прежде чем он смог прикончить соперника. Джордж знал, что первоклассная птица сделала бы это за секунды. Он смотрел, как проигравший уходит, держа погибшую птицу за ноги и проклиная свое невезение. Во втором и третьем боях ни победители, ни проигравшие не проявили боевого задора и умения, к которым он привык. Четвертый бой окончательно его успокоил, и он стал ожидать своей очереди без особого волнения. И все же, когда этот момент наступил, сердце у него отчаянно заколотилось.
– Отлично, отлично! А теперь ниггер мистера Роумза с пятнистым серым и ниггер мистера Ли с рыжим! Вперед, ребята!
Джордж узнал своего плотного черного противника. За последние несколько лет они не раз болтали на крупных боях. Теперь же, чувствуя на себе пристальный взгляд дяди Минго, Джордж подошел к весам, а потом опустился на колени, расстегнул кармашек на груди и вытащил стальные шпоры в мешочке. Пристегнув их к ногам петуха, он вспомнил совет дяди Минго: «Не слишком слабо, чтобы они не соскользнули, но и не слишком сильно, чтобы не начались судороги». Надеясь, что он все сделал правильно, Джордж занял свое место. Вокруг раздавались крики:
– Пятьдесят центов на рыжего!
– Принято!
– Доллар на серого!
– Принято!
– Четыре доллара на рыжего!
Самую большую ставку сделал дядя Минго, но его голос быстро пропал за общим шумом и криками. Джордж чувствовал, как нарастает возбуждение толпы – и его собственное.
– Готовьсь!
Джордж опустился на колени, плотно прижимая своего петуха к земле. Он чувствовал, как вибрирует его тело от готовности броситься в бой.
– Бой!
Он забыл, что нужно смотреть на губы распорядителя! Когда он выпустил своего петуха, его противник уже взмыл в воздух. Отшатнувшись, Джордж в ужасе смотрел, как его птица получает сильный удар и теряет равновесие. Потом противник нанес ему удар шпорой в правый бок – с такой стремительностью и силой, что петух Джорджа упал, но быстро пришел в себя и перешел в атаку. Перья на боку потемнели от крови. Обе птицы взмыли вверх. Петух Джорджа оказался выше, но шпоры потянули его вниз. Пошатываясь, птицы снова сошлись и снова взмыли вверх – на этот раз еще выше. Шпоры их двигались так быстро, что невозможно было разглядеть. Сердце Джорджа замерло на бесконечные минуты. Птицы клевались, наскакивали друг на друга, взмывали в воздух. Джордж знал, что его петух слабеет от потери крови, хотя и продолжает сопротивляться серому. Но потом блеснула шпора, и все было кончено. Птица Джорджа билась на земле в агонии. Джордж не слышал криков и проклятий зрителей. Он подобрал умирающую птицу и пошел прочь. Слезы текли у него по щекам. Он пробился через толпу изумленных зрителей, но тут дядя Минго грубо схватил его за локоть и потащил туда, где их никто не услышал бы.