А Гельд опять не пришел. И новое платье, шумный пир уже казались ненужными, бессмысленными. Чем дальше шли кубки богам, тем меньше оставалось надежды, и все оживление выходило из души Борглинды, мир вокруг холодел и пустел. Ей хотелось плакать, в груди томилась прохладная пустота. Ну что ему стоило бы зайти сюда! Разве далеко? Вот, Асвальд ярл пришел, и его отец пришел. И Гельд мог бы с ними! Борглинда страдала, как от недостатка воздуха. Ей уже казалось невероятным, что когда-то Гельд стоял рядом с ней возле дома, пытался обнять ее, сжимал ее руки тогда, на «Щетинистом». Теперь Борглинда мучительно хотела хотя бы увидеть его и убедиться, что он есть на свете. Разве ему трудно? Уж мог бы постараться один раз… Она уже не помнила, что дочери Лейрингов не пристало много думать о безродном торговце. Гельд оставался единственным очагом человеческого тепла в ее жизни, и она стремилась к нему со всем пылом только что проснувшейся юной женской души.
После кубков богам хирдманы Торбранда и окрестные хёльды принялись толковать о разных близких вещах: о последних квиттинских походах, о собранном урожае, о торгах и ценах, прикидывали будущий зимний путь по Фьялленланду.
– Этим летом конунг не посылал ратной стрелы*, – поговаривали хирдманы. – Значит, вполне пора собирать дань.
– Пора-то пора, но много ли мы соберем? В каждой усадьбе работников стало поменьше…
– Где как. Помнишь Торсвейна Задиру? Такой залысый, со шрамом возле уха? Он привез с Квиттинга рабов человек десять – все молодые крепкие ребята. И распахал на другое же лето вдвое больше прежнего. Даже еще один двор поставил и старшего сына поселил. У него теперь две усадьбы.
– Да возьмут меня великаны, если с него не полагается собрать вдвое больше, чем раньше!
Хьёрлейв Изморозь и Кари ярл посмотрели на Орма Великана, потом насмешливо переглянулись.
– Ради того, можно сказать, и затевалась эта война, – мягко заметил Кари ярл.
– Пожалуй, я пойду поговорю с ней! – Снеколль Китовое Ребро подталкивал локтем своего друга Хродмара и кивал на квиттинскую заложницу. – Девушке же скучно, никто из наших болванов не догадывается ней побеседовать!
– Сёльви и Слагви беседуют с ней целыми днями! – старался унять его Хродмар. – А когда твоя жена узнает…
– И что? – оживленно перебил Снеколль, всегда пропускавший мимо ушей напоминания о своей жене. – Кто из них хочет на ней жениться? Сёльви или Слагви? Пожалуй, Сёльви она больше подойдет – такая же серьезная. Как по-твоему, она уже научилась их различать?
– Я не думаю, чтобы хоть один собирался на ней жениться. Они ведь привыкли все делать вместе, а тут поневоле придется разделиться. Чтобы не нарушить душевного покоя, им придется искать себе в жены двух сестер-близнецов.
– Что-то я такое слышал! – забормотал неугомонный Снеколль и принялся вспоминать. – Вроде бы в округе у Хрейдара Гордого были две такие девушки, не помню, чьи дочери…
– А если… – опять начал Орм, но тут послышался густой голос Эрнольва Одноглазого:
– Конунг, если ты позволишь, я хотел бы сказать тебе и дружине несколько слов.
– Тише! – Кари ярл махнул рукой на Орма, и тот замер с открытым ртом.
Торбранд конунг приветливо кивнул Эрнольву, вынул изо рта соломинку и слегка повел ею в воздухе, что означало приглашение говорить. Эрнольв Одноглазый поднялся на ноги. Он всегда так делал, будто боялся, что его не услышат. Стоя за столом, он возвышался над гридницей, как живой ясень, высокий и мощный. Настоящий великан!
– Я хотел поговорить вот о чем, – начал он. – Я так понял, что это был не последний наш поход на Квиттинг.
– Далеко не последний! – крикнул кто-то из Асвальдовой дружины. – Ты же слышал, что Гримкель Черная Борода предлагает нам совместный поход?
– Да, да! – Эрнольв сделал рукой успокаивающий знак. – Но на Гримкеля плохая надежда. А у вандров очень много умелых воинов. Они ведь постоянно воюют друг с другом. Что ни год, каждый херсир ходит войной на соседа, а тот на него. Один собирает дань с другого и платит дань третьему. А я побывал у пяти херсиров, не считая мелких хёльдов. Все пять сказали, что будут рады принять участие в нашем походе, и предложили хоть сейчас принести жертвы и освятить копья на жертвенниках. И трое из них для закрепления союза предложили своих дочерей в жены Торбранду конунгу.
– А также другим доблестным ярлам, если у них есть такая нужда! – крикнул Снеколль Китовое Ребро, и все в гриднице расхохотались.
– После Квиттинга у нас нет недостатка в невестах! – сказал Асвальд ярл и метнул взгляд на Хродмара сына Кари. Тот сердито стиснул зубы.
– Да, пожалуй, – лениво согласился Торбранд конунг и посмотрел на Борглинду.
Она поёжилась: под холодным взглядом этого человека ей всегда становилось тревожно и неуютно.
– Я скажу, что это глупая затея! – отрезал Хродмар ярл и метнул злобный взгляд Асвальду обратно, как перехваченное в воздухе копье. – Зачем нам эти вандры? Конунг окажется связан на всю жизнь, а верить им можно недолго. Они коварны и вздорны, а если мы с ними поссоримся, то их морские конунги* будут грабить наши корабли, где только ни встретят! Если бы у них был один конунг, как у всех порядочных людей, чтобы с ним можно было договориться… Или хотя бы тинг…
– Во время войны никому нельзя особенно верить! – вставил Стейнар хёльд. – Но если вандры освятят копья на жертвеннике, то не изменят. У них каждый херсир сам себе и конунг, и тинг!
– Вот и сватай твоему сыну дочку кого-нибудь из них! – крикнула Стейнвёр хозяйка. – А то он не знает, с кем бы выпить из кубка!
– Я сам разберусь… – начал отвечать Стейнар, но его голос потонул в шуме спора.
– Сначала надо разобраться, я уже говорил! – доказывал Кари ярл, крепкий мужчина с красивой, гладкой русой бородой и умными живыми глазами. – Надо хорошенько разобраться, кто из вандров наиболее достоин доверия и нет ли у него кровной вражды с другими, равными ему по силе. Потому что если так случится, то один будет помогать нам, а другой, назло ему, освятит свое копье за Гримкеля и квиттов…
– Пока мы будем это выяснять, придет время новой дани, и квитты опять ничего не дадут!
– Как это – ничего? – возмущался Кольбейн ярл, усмотревший в этом обиду сыну. – А это что? – Он махнул в сторону железной головы.
– А это дань от ведьмы! – крикнул Гейрбранд Галка. – Этого, прямо скажем, немного, хотя я не знаю, кто взял бы там больше! Вот если бы она всех убитых квиттов превращала в железо…
– Но так, чтобы они шли во Фьялленланд своими ногами, а тут сами ложились в плавильные печи!
– Мы и кроме железа добыли немало! – убеждал и Модольв Золотая Пряжка, заподозривший, что тут хотят осрамить добычу его племянника Хродмара ярла. – Где бы мы еще взяли столько меда, рыбы, шкур?
– Разве мы ради этого ковали оружие? Что у нас своей рыбы нет?
Борглинда с трудом сдерживала желание зажать уши руками и спрятаться под стол. Фьялли орали и вопили, с пьяной горячностью и упрямством перебивая и не слушая друг друга. Они с таким упорством и готовностью цеплялись к словам и начинали спорить, что и треска догадалась бы – у них есть свои причины не любить друг друга. Как в тяжбах, что разбираются на тингах, тут было несколько сторон: родичи Хродмара и Кари – родичи Кольбейна и Асвальда – родичи Эрнольва и Хравна… И у всех друзья, хирдманы, сторонники!
– Зачем нашему конунгу искать жену так далеко? – кричал Кольбейн ярл, стоя над опрокинутым блюдом и свирепо размахивая в воздухе сжатым кулаком. Его лицо раскраснелось от пива и гнева, на лоб упал густой клок волос, объясняя его прозвище – Косматый. – Зачем? Разве у фьяллей нет подходящих девушек? Разве не мы вправе продолжить род наших конунгов?
– Конунгу давно пора жениться! – горячо гудели и за женским столом. – А то его убьют, а из Валхаллы он ведь не пришлет наследника. Жениться до похода, обязательно!
Торбранд конунг невозмутимо слушал, как родное племя и верная дружина решают его судьбу, только соломинка неспешно кочевала из одного угла его тонкогубого рта в другой. Эренгерда была не так спокойна: больше не улыбаясь, она вертела головой от одного говорившего к другому. Ведь решалась и ее судьба! Если конунг не отвергает замысла Эрнольва, значит… Значит, на ней, Эренгерде, он не хочет жениться! Она не знала, рада будет отмене свадьбы или нет, но волновалась так, что сердце изнутри бешено стучало о грудь.
– Надо послать верного человека к вандрам! – гнул свое упрямый Кари ярл.
– Прежде чем посылать людей на край света, надо узнать, что об этом думает конунг! – язвительно ответил ему Асвальд. – Каждый волен решать свою судьбу, не так ли?
– Надо полагать, да! – так же язвительно ответил ему Хродмар. – Но если меня спросят, я скажу: наемники нам не нужны!
– Нам и правда не нужны наемники, – сказал Торбранд конунг.
Весь шум, висевший в гриднице плотным облаком, разом утих. Голос конунга был негромок, но почему-то его услышали все, точно он был голубой нитью в серой ткани общей беседы. Борглинда удивленно подняла голову и огляделась: она искала глазами то чудо, которое разом усмирило всех этих бешеных тро… фьяллей, конечно.
– Чужая уздечка лошадке не впрок, верно? Наемники нам не нужны, – повторил Торбранд конунг. – Они могут подвести в решающий час, а кроме того, им нужно платить. А мы, как оказалось, для этого недостаточно богаты. Добычи немного, и делиться нам нечем. Поэтому придется обойтись без вандров. Прежде всего я хотел бы остаться в дружбе с вами, моя дружина. И я убежден, что с вами мне не нужна чужая помощь.
Помолчав немного и осмыслив эту речь, фьялли закричали славу своему конунгу и заколотили пустыми чашами о столы. Асвальд отвернулся, злобно кусая губы: конунг опять послушался своего вечного любимца. Но слова о дружбе с собственным племенем можно понимать как желание жениться на девушке из своих, то есть на Эренгерде… Так на чьей же он стороне?
– В ваших словах, Кари ярл и Асвальд ярл, много правды! – продолжил Эрнольв, вовсе не огорченный тем, что его речь не встретила общей поддержки. Здесь он не надеялся на успех и заговорил о вандрах больше ради пробы. И конунг, возражая ему, ни словом не упомянул об Эренгерде. – Доблести и верности не купишь за серебро. Но я мог бы предложить еще кое-что.