(Уходит.)
Дженни. Черт тебя дернул! Ты его за самое больное место задела. Да для него дороже территориальных войск ничего на. свете нет — вся его жизнь в этом.
Бити(расстроена). Почему он боится говорить?
Дженни. И вовсе он не боится, уж что-что, а говорить он умеет.
Бити. Я не про то. Говорить по-настоящему, использовать мосты, вот что! Я иногда сижу с Ронни и его друзьями и слушаю, как они говорят о разных вещах, чи, знаешь, я половину таких слов в жизни не слышала.
Дженни. Разве он тебе не объясняет, что они значат?
Бити. Я злюсь, когда он все учит меня да учит, а он хочет, чтобы я спрашивала. (Копирует его, теперь иронически). «Всегда спрашивай, люди с радостью расскажут тебе все, что знают, всегда спрашивай, и тебя будут уважать».
Дженни. Ну а ты?
Бити. Нет! Я не спрашиваю. И знаешь, почему? Потому, что я упрямая, как мама, я очень упрямая. Не могу себя заставить спрашивать, и все тут. Знаешь, я из себя выхожу, когда слушаю их. Как только они начинают говорить о вещах, которых я не знаю или не понимаю, я из себя выхожу. Сидят себе и разговаривают, как будто между прочим, вдруг повернутся к тебе и скажут: «Не правда ли?» Точно как в школе: спрашивают, когда не ждешь, и всегда то, чего не знаешь. Иногда я ничего не говорю, иногда ложусь спать или ухожу из комнаты. Как Джимми, ну точь-в-точь как Джимми.
Дженни. А Ронни что?
Бити. Он тоже из себя выходит. «Почему ты меня не спрашиваешь, ну какого дьявола ты не спрашиваешь? Разве ты не видишь, что я жажду просветить тебя? Только спрашивай!»
Дженни. И он собирается на тебе жениться?
Бити. Почему бы нет?
Дженни. Ты уж прости меня, не обижайся, но мне кажется, что вы не очень-то друг к дружке подходите.
Бити(громко). Неправда! Мы любим друг друга!
Дженни. Тебе лучше знать.
Бити(тихо). Нет, ничего я не знаю и не узнаю, пока он сюда не приедет. С первого же дня, как я поступила официанткой в Делл-отель и увидела его — он на кухне работал, — влюбилась в него. Я думала, все так просто. Три месяца бегала за ним, разные слова ему говорила, дарила подарки, а потом у нас всерьез началось. Он ни разу не говорил, что любит меня, да мне все равно было, но после того, как он сошелся со мной, он, видно, считает, что должен за меня отвечать, и я его не отговаривала. Я думала, что заставлю его полюбить меня. О нем я почти ничего не знала, только что он не такой, как все, и большей частью все пишет да пишет. А потом он вернулся в Лондон, и я поехала с ним. Я никогда далеко от дома не уезжала, но ради него поехала, и он все время считал, что не может бросить меня, и я его не отговаривала. Потом я его лучше узнала. Его интересовали вещи, которых у меня и в мыслях не было. Политика, искусство и все такое, и он старался учить меня. Он социалист и всегда говорит, что речами социализма в стране не построишь, но можно передать свои идеи тому, кто близок к тебе. И я делала вид, что мне это интересно, хотя мало что понимала. Он все время старается учить меня, но мне это в голову не идет, Дженни. И все-таки я хочу показать, что интересуюсь. Я не привыкла учиться. Учеба была в школе, и с этим покончено.
Дженни. Ну и дела! Сдается мне, что счастья у тебя не будет. Права я была.
Бити. Но я люблю его.
Дженни. Значит, у тебя не все дома.
Бити. Я теперь не могу жить другой жизнью.
Дженни. Не знаю, что и сказать, ей-богу.
Бити(шутливо передразнивая ее). «Не знаю, что и сказать!» (Неожиданно.) Давай-ка, я тебя научу печь пироги по-новому.
Дженни. Пироги?
Бити. Ронни меня научил.
Дженни. Значит, кое-что ты все-таки одолела?
Бити. Но он про это не знает. Я всегда злилась, когда он меня еще и стряпать учил. А, черт! Ему обязательно нужно было чему-нибудь меня учить… и все-таки что-то приставало.
Уже стемнело, и Дженни зажигает керосиновую лампу.
Дженни. Да уж небось изо всех сил вдалбливал?
Бити. Не беспокойся, как только мы поженимся, все будет в порядке. Я заведу малышей, и мне не надо будет думать о тех вещах, которыми я должна интересоваться теперь.
Дженни. Это уж как водится! Чтоб детей рожать, образования не требуется.
Бити. Да. Дети — это дело такое, родятся, и все тут.
Дженни. Чертенята!
Бити. А ты не собираешься еще одного завести, Дженни?
Дженни. Конечно, собираюсь. К чему спрашиваешь? Что ж, по-твоему, Джимми не хочется иметь собственного ребенка?
Бити. Хороший он человек, Дженни.
Дженни. Хороший.
Бити. Не всякий возьмет с ребенком.
Дженни. Конечно.
Бити. Он тебя ни о чем не спрашивал? Кто отец ребенка? Ничего?
Дженни. Нет.
Бити. Ты никому не рассказывала, Дженни?
Дженни. Никому.
Бити. И правильно сделала. И мне не рассказывай!
Дженни выкрутила фитиль, и теперь комната ярко освещена.
Дженни(резко). Хватит, Бита. Каждый раз, как приедешь домой, ты меня про это спрашиваешь, мне надоело. С этим делом покончено. Никто ничего не говорит, и никто ничего не знает. Слышишь?
Бити. Ты любишь Джимми?
Дженни. Люблю? Я не верю в эту ерунду — поженились, и дело с концом.
Бити(внезапно оглядывая комнату и замечая беспорядок). Дженни Билс, ты только посмотри на свой дом. Только посмотри!
Дженни. Смотрю. Что тебе не нравится?
Бити. Давай приберем.
Дженни. Что приберем?
Бити. Ты всю жизнь собираешься в этом доме прожить?
Дженни. А ты что, нам новый купишь?
Бити. Так и будете здесь в глуши торчать, никого кругом — один только старик Стэн Мэнн со своей старухой да песчаные карьеры. Как только пойдет дождь, вы от всех отрезаны.
Дженни. На заработок Джимми не разгуляешься.
Бити. Но здесь так неуютно.
Дженни. Хочешь, чтобы я была вроде сестрицы Сьюзен? Такая чистюля, не дай бог, все вылизывает, даже медную трубу из уборной и ту надраивает.
Бити. Давай хоть немного наведем порядок, до смерти люблю прибираться.
Дженни. А пироги? Ты же хотела пироги печь. Ой, святые угодники, хлеб! (Бросается к печке и вынимает румяный плетеный хлеб. Любуясь.) Ну что вы скажете? Каков красавчик, а, Бити?
Бити. Я готова хоть сейчас его съесть.
Дженни. Уже проголодалась?
Бити(принимаясь собирать разбросанную одежду). Сколько бы я. ни ела, всегда могу начать снова. Ронни говорит, что я ем больше, чем нужно. «Если растолстеешь, брошу, потом пеняй на себя!»
Дженни(кладет хлеб на большое овальное блюдо и убирает). Плохо, что ли, быть толстой?
Бити. Тебе выбирать не приходится. (Видит велосипед.) Велосипед! Разве велосипеду место в жилой комнате? Я его вынесу.
Дженни. Джимми не будет знать, где он.
Бити. Не говори глупости, как можно не заметить велосипед! (Выкатывает его из комнаты и кричит оттуда.) Дженни! Убирай пока одежду.
Дженни. Мне некуда ее убрать.
Бити(за сценой). У тебя есть комод, есть шкаф.
Дженни. Они уже битком набиты.
Бити(входит, полная энергии). Погоди. (Оглядывает комнату.) Знаешь что, здесь места хватит на десять семей. Ты просто все запихиваешь как попало. Помоги-ка.
Они вытаскивают из шкафа разную одежду и начинают ее складывать.
Бити. А как наш Фрэнки и Перл?
Дженни. Ничего. Ничего. Знаешь, Перл с матерью поссорилась.
Бити. Как, снова? А теперь кто виноват?
Дженни. Кто их разберет: мама говорит, что Перл, а Перл говорит, что мама.
Бити. Придется им встретиться, да поскорее, и порешить, кто виноват. Я хочу собрать всю семью по случаю приезда Ронни.
Дженни. Сьюзен с матерью тоже в ссоре, так что придется тебе всех мирить.
Бити. Вот тебе на! А эти что не поделили?
Дженни. Сьюзен никогда особенно не была привязана к маме, ты ведь знаешь, а тут купила что-то через клуб, у Перл, и Перл передала покупку маме, а та послала ее Сьюзен через торговца рыбой, он живет тоже в муниципальном доме, рядом с ней. Ну Сьюзен, как водится, разозлилась, не хотела, чтобы соседи знали, что она через клуб покупает. И теперь они в ссоре.
Бити. Прямо как дети! С ума можно сойти.
Дженни. А что до Перл, так ты ведь знаешь, мама всегда считала, что она недостаточно хороша для ее драгоценного Фрэнки.
Бити. Так оно и есть!
Дженни. А что в ней плохого? Мы с ней прекрасно ладим.
Бити. Ничего в ней плохого, просто она действительно недостаточно хороша для нашего Фрэнки.
Дженни. Будет тебе задаваться!
Бити. Она всегда требует больше, чем он может ей дать.
Дженни. А я знаю кое-кого, кто всегда хотел больше, чем имел.
Бити(угрюмо). Это совсем другое дело.
Дженни. Ничего не другое.
Бити. Нет, другое.
Дженни. Нет, не другое, милая моя. (Копирует Бати-ребенка.) «Хочу банан, хочу банан. Фрэнки взял мой банан».
Бити. Просто я любила бананы.
Дженни. Ты любила все, что могла прибрать к рукам, а мама тебе потакала, потому что ты была самая младшая. Сьюзен, Фрэнки и мне ничего не доставалось из-за тебя, кроме трепки.
Бити. Ничего подобного. Вы все получали, а я ничего.
Дженни. У нас только то и было, что удавалось стянуть в кладовой, а ты бежала и ябедничала матери.
Бити. Никогда я не ябедничала.