— Что насчёт комитетов? — спросил Корнилов.
— Запрет комитетов поддержал, но неохотно, — сказал Голицын. — Сказал, не поможет, комитеты будут собираться, но уже тайком. На виду их проще контролировать.
— Вздор. Активистов-комитетчиков нужно убирать, заменять политруками из верных нижних чинов или унтер-офицеров. Свой политрук должен быть в каждой роте, в каждом эскадроне и батарее. Проводить разъяснительную работу, вести агитацию. Я уже объяснял, — сказал генерал.
— Так точно, Ваше Высокопревосходительство, совершенно верно! — выпалил Завойко.
Голицын подобного одобрения не выказывал, но и не протестовал, считая, что командиру виднее.
— Особый упор надо делать на революционную сознательность нижних чинов, — продолжил Корнилов.
— Прошу прощения, но многие офицеры и без того кличут вас «красным генералом», Ваше Высокопревосходительство, — доложил Голицын. — А комитетчики, наоборот, клеймят контрреволюционером за расстрелы и всё остальное.
Корнилов кивнул, как бы соглашаясь и с теми, и с другими.
— На двух стульях мы с вами не усидим, господа. Поэтому нужен третий путь, который привлёк бы наиболее умеренных с той и с другой стороны. Тех, кто хотел бы спасти Россию, а не вернуть всё взад или разрушить её до основания, — сказал генерал. — Как вы думаете, найдутся такие люди?
— Безусловно! — выпалил Завойко.
— Найдутся, — согласился Голицын.
— Вот и ответ, — кивнул генерал. — Сначала опробуем на нашем фронте, потом, дай Бог, и на всех остальных. Что Савинков?
— Уехал в Бердичев вперёд нас, — доложил Завойко.
— Жаль, не дождался нашего поезда, я бы хотел с ним поговорить, — хмыкнул Корнилов.
— В Бердичеве организуем, — пообещал Завойко.
— Да, будьте любезны, — сказал генерал. — Ещё момент. Владимир Васильевич, что вы знаете о большевистской пропаганде в войсках?
Голицын нахмурился.
— Призывают брататься с немцем, бросать оружие. Подначивают солдат дезертировать, мол, в тылу землю без них поделят. Шпионы и провокаторы, однозначно, — сказал полковник.
— Так вот, — кивнул генерал. — Этих нужно вычленять и убирать в первую очередь. А политруки среди прочего должны вести антибольшевистскую пропаганду, чуть позже я напишу тезисно. Братания пресекать. Германец после братания спокойно пойдёт стрелять в нас по первому же приказу, а наши?
Голицын горько усмехнулся, признавая правоту генерала. Тот продолжил.
— Всю большевистскую печать изымать и уничтожать. Все эти «Окопные правды», «Рабочие газеты», «Искры», и прочие. Завойко, есть у вас знакомые журналисты или рабочие в типографиях? Превосходно, мы должны организовать собственную прессу, параллельно с институтом политруков, — сказал Корнилов. — Подберите верных людей. Название газеты… Самое лучшее название, «Правда», уже застолбили большевики, так что мы его просто отнимем. Они хотят всё отнять и поделить, так что пусть поделятся хотя бы этим.
— Достаточно… Гм… — замялся Голицын.
— Подло? Ничуть. Это война, полковник, пока необъявленная, но пушки уже стреляли. Вы в курсе, что они агитируют за превращение империалистической войны в гражданскую? Они собираются стрелять по нам с вами, полковник, — произнёс генерал. — Так что это война. А на войне все средства хороши. Если мы будем с ними миндальничать, то закончим как адмиралы Вирен или Непенин, которых убили их же матросы. На этой войне никаких законов чести уже не будет. Мы либо перенимаем их методы борьбы, либо проигрываем.
Завойко восхищённо пожирал взглядом генерала, Голицын хмуро обдумывал его слова. Спорить с этими тезисами было трудно.
— Так что мы должны присвоить эту революцию себе, Владимир Васильевич. Выбить почву из-под ног у советов, — заключил Корнилов.
— Я вас понял, Ваше Высокопревосходительство, — кивнул полковник.
— А как быть с Керенским? — спросил вдруг Завойко. — Он не потерпит подобной самодеятельности.
— Вина за провал наступления и бегство армии целиком лежит на нём, — сказал Корнилов. — Керенский пока что будет идти на любые уступки, лишь бы удержаться на своём посту. Потом да, будет активно сопротивляться, когда ситуация стабилизируется окончательно. Так что нам необходимо действовать немедленно. Пользоваться моментом, пока не стало слишком поздно.
— А что, если… Керенского… — протянул Завойко, намекая на физическое устранение самого популярного политика 1917 года.
Голицын неприязненно покосился на прапорщика, но промолчал, Корнилов задумчиво потеребил усы. Ему уже приходилось устранять политических оппонентов, но всё же он предпочитал оставлять за собой политические трупы, а не реальные.
— Нет, — отрезал генерал. — Если это вскроется, вернее, когда это вскроется, то нам несдобровать. Можете идти, господа. Я пока подготовлю тезисы для будущей газеты.
Глава 8В поезде
Оставшись в одиночестве, Корнилов крепко задумался. Да уж, реципиент ему здорово подгадил своими действиями на посту командующего войсками Петроградского округа. Арест императорской семьи, награждение Георгиевским крестом «первого солдата революции» Тимофея Кирпичникова, который на деле был настоящим отморозком, прочие откровенно популистские шаги. Политические моменты, конечно, но многие из офицеров и генералов и в самом деле после такого манёвра значительно поменяли мнение о Корнилове. Временная популярность среди солдат запасных полков Петрограда явно не стоила тех репутационных потерь.
Но что было, то было, и от репутации «красного генерала» никуда не денешься, даже если самолично арестовать всё Временное правительство, расстрелять Петросовет и посадить Николая обратно на трон, так что придётся действовать с тем, что имеется.
— Это что за большевик лезет к нам на броневик… — буркнул Корнилов себе под нос. — Кепку с пуговкою носит, букву «р» не произносит… Ну что же вы, Владимир Ильич…
Вот эту часть истории он помнил прекрасно. Экзамен по истории КПСС ещё не выветрился из памяти, да и в целом биографии самых влиятельных революционеров он знал. И официальную часть, и ту, что опубликовали уже при Ельцине, выливая ушаты грязи на бывших кумиров.
Пальцы начали отбивать чечётку на клавишах пишущей машинки. Корнилов решил, пока есть немного времени перед обедом, тиснуть статейку про большевиков для будущей газеты, насквозь желтушную, скандальную, но как раз такие и передаются из уст в уста. Возможно, она поможет хоть как-то перетянуть общественное мнение вправо, благо, после июльских демонстраций большевиков только ленивый не клеймил шпионами.
Кто такие большевики?
Партия революционеров, социал-демократы, борцы за права рабочих, скажут одни. Провокаторы, германские наймиты и предатели Родины, скажут другие.
Я скажу иначе. Большевики — это партия авантюристов, желающих примазаться к Революции, оседлать бурю, присосаться к власти клещом, чтобы безнаказанно грабить как простой народ, крестьянина-середняка, школьного учителя, инженера или торговца-лоточника, так и капиталистов и интеллигенцию.
Да, они профессиональные революционеры с огромным опытом подпольной борьбы. Но разве Революция уже не случилась? Когда человек заболевает, к нему зовут доктора, а не палача. Когда заболевает скотина, зовут ветеринара, а не мясника. Так и спросите себя, нам нужно вылечить наше государство или добить его?
Большевики отлично умеют разрушать государственный строй, но кто сказал, что они умеют управлять государством? Просто взгляните на их вождей.
Владимир Ульянов (Ленин), он же Старик, он же Тулин, он же Карпов, он же Ильин и прочая и прочая. Профессиональный революционер, смертельно обиженный на Россию и царскую власть за то, что она приговорила к смерти его старшего брата Александра. Спросите себя, хороший ли управленец получится из того, кто всю жизнь посвятил одному только разрушению?
Лев Троцкий, он же Лейба Давидович Бронштейн, херсонский еврей, сын землевладельца, миллионера, эксплуататора наёмных работников. Политически ветреный, скачущий от одной партии к другой, честолюбивый и амбициозный, готовый по головам рваться к власти, разве он будет хорошим вождём для России и русского народа?
Григорий Зиновьев, он же Овсей-Гершон Аронович Радомысльский, сын состоятельного владельца молочной фермы, эксплуататора крестьян. Трусливый и мстительный демагог, паникёр, двоеженец и патологический лжец, разве сможет он в трудную минуту взять на себя ответственность за судьбу России?
Яков Свердлов, он же Янкель Моисеевич Свердлов, он же Андрей, Макс, Махровый, Смирнов и прочая. Чёрный дьявол революции, жадный до крови и золота, пользующийся смутным временем исключительно для того, чтобы набить карманы во время экспроприаций. Разве не станет он разжигать пламя гражданской войны, чтобы это смутное время продлилось как можно дольше, а он захапал как можно больше?
Без сомнения, есть среди большевиков и приличные люди, по ошибке, а может быть, обманом затянутые в секту, польстившиеся на красивые слова о пролетарской революции. Но все они следуют за своими вождями, которые ведут свою партию неизвестно куда в своём стремлении разрушить Россию. Одумайтесь! Взгляните вокруг, посмотрите, к чему вас уже привели Ленин и его партия. Спросите себя, а точно ли мне с ними по пути? Может быть, есть и другие решения? А решения есть.
Думайте.
Генерал подписался псевдонимом, ещё раз пробежал глазами по строчкам, критически разглядывая каждую букву. Пожалуй, эта статья будет иметь эффект разорвавшейся бомбы. Она бы и в двадцать первом веке вызвала немало споров, а сейчас и подавно. Жаль, не всё грязное бельишко получится использовать. Тот же пресловутый сейф Свердлова, обнаруженный Ягодой в 1935 и набитый царским золотом, сейчас только начинает наполняться содержимым.
Полковник Голицын, наверное, тоже счёл бы это подлостью. Но Корнилов предельно ясно понимал, что по-другому никак не получится. Политика это грязь, и все окажутся вымазаны в ней с головы до ног.