– И мили не было!
– Смотрите, кто заговорил! А в лесу молчал чего-то, когда с браконьером столкнулись! Только рот раскрывал, как рыба!
– У меня голова… разболелась! И это был не браконьер, а тёмный маг!
– Ну да, – вся язвительность из голоса Панси вдруг куда-то пропала. – Ни один нормальный человек не будет убивать единорогов…
– А потом? – нарушила воцарившееся молчание Эрин.
– А потом Паркинсон завизжала, достала пистолет и ка-ак начала в него стрелять! Вот так вот: И-и-и-и!!! И – Бух! Бух! Бух! Раз пять, не меньше…
– Я использовала заклинание Бомбарда! И это был не визг, а крик ярости. Потому что смерть единорога – это отвратительно!
– Я видел!
– Когда появился профессор Снейп, ты вообще свернулся в клубок, как младенец!
– А ты швыряла в уже сбежавшего колдуна всем подряд! И фотоаппаратом, и пистолетом, и какими-то палками… Да, даже туфлями!
– У меня не было никакого пистолета и я буду до конца придерживаться этой версии! – отчеканила Панси.
Возмущённый гриффиндорец не нашёлся, что ещё добавить. Всем своим видом демонстрируя презрение, Поттер ушёл к самому дальнему столу, где, наконец, занялся тем, что и составляло его отработку.
Панси принялась разбирать книги на своей стороне читального зала. «Интересно, они догадываются, что посередине снова встретятся?» – подумала Эрин, но вслух ничего не сказала.
– Да сколько же можно всего читать! – бубнила под нос слизеринка, явно обращаясь к подруге. – Вот кому может быть интересна «Краткая инструкция по заточке самопишущих перьев»? Сто двадцать шесть страниц с иллюстрациями!
– «Предотвращение летального поведения у автономных големов» – прочитала следующее название Эрин. – Ну, книга явно полезная. Но кто у нас развлекается их сборкой?
– Вороны, шестой курс. Бут же рассказывал. О, какая прелесть! «Метафизика флоббер-червя»…
– Тоже вороны. Кроме них такое не читает никто, даже Грейнджер! Во, эту брал пятый курс – «Сливы-цеппелины в меняющемся мире: Сборник трудов Общества защиты британской магической флоры № 34». Цеппелины есть в билетах СОВ, мне Фисл рассказывал!
Панси вернулась от стеллажей, куда поставила сборник про сливы и, украдкой, показала рукой на Поттера. Мальчик, замерев, жадно вчитывался в потрёпанный фолиант.
– Пять минут уже стоит. Того и гляди, забудет, как дышать.
– Ой! Говорят, есть древние фолианты, которые начнёшь читать – и оторваться не можешь! А иногда и внутрь попадаешь, и всё!
Панси покачала головой.
– Не, быть не может. Все такие книги в Запретной секции под следящими чарами, а за ними Пинс смотрит ещё как! Тем более не даёт их читать в общем зале.
– А что тогда?
– Не знаю. Может, буквы знакомые увидел?
Панси подняла очередную книгу и со всей силы бухнула ею о стол. Гриффиндорец вздрогнул и заполошно оглянулся.
– Эй, Поттер! Ты что там нашёл? Что-то интересное?
Ведя пальцем по строчкам толстого тома, мальчик с непонятной торжественностью начал читать вслух.
– «Древняя наука алхимия занималась созданием Философского Камня, легендарного вещества, наделённого удивительными силами. По легенде, камень мог превратить любой металл в чистое золото. С его помощью также можно было приготовить эликсир жизни, который делал бессмертным того, кто выпьет этот эликсир. На протяжении веков возникало множество слухов о том, что Философский Камень уже создан, но единственный существующий в наше время камень принадлежит мистеру Николасу Фламелю, выдающемуся алхимику и поклоннику оперы. Мистер Фламель, в прошлом году отметивший свой шестьсот шестьдесят пятый день рождения, наслаждается тишиной и уединением в Девоне вместе со своей женой Пернеллой (шестисот пятидесяти восьми лет»).
Поттер потрясённо смотрел на древнюю книгу.
– Оказывается, он умеет читать, – захихикала Панси.
– Философский камень! – не обратив внимание на подколку, ещё более торжественно произнёс гриффиндорец, глядя на подошедших однокурсниц.
– А я тебе говорила, что из всех грифов на теории магии только Грейнджер слушает профессора, – вздохнула Эрин. – Боже мой, Поттер, ты только сейчас узнал про алхимию?
Мальчик нахмурился.
– Не все в этой школе жили в семьях волшебников!
– Да, и я, между прочим, тоже. Что не помешало мне прочитать Гибера ещё в десять лет!
– Чему тебя только в начальной школе учили? Не есть пластилин и не совать пальцы в розетку?
О существовании этих полезных навыков Панси узнала на Рождество, от мамы Куинни. И, на всякий случай, запомнила.
– Как будто ты знаешь, что такое розетка!
– Боже мой! – Панси очень понравилась эта присказка. – Розетка это такая коробочка на стене с тремя дырками, в которую с помощью специального шнура присоединяют маггловские приборы, чтобы они работали. Если у них нет батареек. В какой дыре обитают те магглы, у которых ты живёшь?!
Вообще-то Паркинсон ещё собиралась поделиться своими знаниями о том, как по специальным шнурам иктричество перемещается в розетки от теплиц особенных мощных растений[45]. Но не будучи уверенной в том, что сможет правильно произнести слово «иктричество», решила не давать Поттеру шанса отыграться.
– Не твоё дело!
– А что тебя так этот камень заинтересовал? – решила сменить тему хаффлпаффка.
– Ты что, не слышала? С его помощью готовят эликсир жизни! Который выпьешь – и становишься бессмертным!
– Строго говоря – нет. Во-первых, Эликсиром правильнее называть субстанцию, которая описана в книге, а вовсе не зелье…
– Ты себя считаешь умнее Фламеля? Ты ещё и первый курс не закончила!
Эрин почувствовала, что краснеет. От злости.
– Первым алхимиком, описавшим эту субстанцию был Гибер! И он сделал это за семь веков до Фламеля! Детально описал процесс изготовления и эффекты. И он назвал её Эликсиром. Это потом в Европе перепутали.
Она замолчала, наслаждаясь видом Поттера, ошарашенного её напором, после чего добавила:
– И кстати, профессор Кэдомедд об этом рассказывал.
– Извини, – буркнул мальчик. – И ты сказала – во-первых. А – во-вторых?
– Во-вторых зелье даёт ограниченный эффект, семь-восемь месяцев. Так что для достижения бессмертия пить его придётся постоянно, например раз в полгода. А сам процесс, по Гиберу, занимает около пяти недель, так что жить вечно с помощью Эликсира смогут, самое большее, четверо.
– То есть, недостаточно воспользоваться Кам… Эликсиром один раз? Нужно постоянно иметь его при себе…
– А я думала, ты совсем дурак, – сказала грубая Паркинсон.
– Но ещё Гибер предостерегал от использования Эликсира для создания продлевающего жизнь зелья. Он считал, что участи хуже для алхимика просто не может быть. Бессмертие, достигаемое таким образом сродни проклятью.
– Хуже крови единорогов? – пробормотал Поттер, убиравший пыль с соседнего стола.
– Я надеялась, он с нами больше не разговаривает…
– Ой, Панси, ладно тебе! Глядите, Эликсир – ну, у Фламеля это Философский камень – это универсальный балансир. И зелье, получаемое с его помощью, восстанавливает баланс человека, который его выпил. Вот только, э-э-э… как это сказать-то… блин, у Гибера такая классная формулировка была… В общем, баланс будет восстанавливаться относительно того тела, которое было в тот момент, когда зелье было принято. Поэтому если потом была отрезана рука – действие Эликсира вернёт её, ведь в исходном теле она была на месте. Голову оторвали – то же самое. Более того, Эликсир точно способен восстановить человека даже после Адского Пламени, когда, казалось бы, даже пепла не остаётся. Правда не очень понятно со временем, эффект не должен быть мгновенным.
– А в чём проклятье-то?
– Баланс касается не только тела. Это-то Гибер и выяснил. Или рассчитал. Он никогда не писал о том, что создал Философский камень. Хотя многие современные алхимики говорят, что некоторые тонкости создания, которые Гибер изложил в своих трудах, нельзя было определить теоретическим путём в то время. Так вот, баланс касается и тела, и души, и сознания и вообще всего, что как-то с тобой связано. Фамильяров, я думаю, тоже.
– Как Питер Пэн? Который не взрослел?
Панси сделала мысленную пометку спросить про загадочного Пэна, когда Поттера не будет рядом.
– Хуже. Говорят, у человека есть два вида памяти – краткая и постоянная. И короткая – это мысли, а постоянная – это то, что записано в мозгу человека.
– То есть, если бы Поттер выпил это зелье утром, он бы завтра снова не знал, для чего магглам нужны розетки?
Эрин кивнула.
– Если верить Гиберу – да. Ты никогда не забудешь того, что помнил в момент обретения бессмертия, но не запомнишь ничего, что произошло после.
Некоторое время Паркинсон и Поттер молчали, переваривая услышанное.
– Но если Гибер так точно описал создание Камня, – наконец, нарушил молчание Поттер, – почему его создал только Фламель? Разве никто не захотел проверить утверждения этого… Гебера, да? Проверить самостоятельно? За столько веков?
– Потому что Камень может быть только один, – ответила Эрин с такой интонацией, как будто объясняла совсем уж элементарные вещи. – Я доказательства, разумеется, не знаю, но как объясняла тётя Рейчел – это следствие из теоремы о причёсывании ежей[46].
– Какой-какой теоремы? – хором переспросили Панси и Гарри.
– Волшебники что, всегда такие дурацкие названия придумывают?
– Теорема о причёсывании ежей. Это, после СОВ, третий курс Салемского института. То есть, пока существует камень Фламеля, создать новый не получится.
Скрип входной двери сообщил первокурсникам, что мадам Пинс вернулась.
Последние три недели семестра пролетели как один день.
Рейвенкло нанёс Гриффиндору самое эпическое поражение за двести пятьдесят лет, выиграв со счётом четыреста десять против двадцати и вернул себе чемпионский кубок, с восемьдесят пятого года принадлежавший Слизерину. Впрочем, усилия Эрин не пропали втуне – три занятия у Снейпа позволили ей принести Дому Хаффлпафф восемь баллов, а если считать и совместные задания с Лавандой – тринадцать.