— Глухой камень, — огорчённо резюмировала она. — Никакого секретного прохода или тайника.
— Ты уверена?
— Абсолютно! Ничего необычного или подозрительного. Хотя…
На лице у девочки расплылась зловещая улыбка. Покопавшись в карманах штанов, она достала толстый гвоздь, длиной с ладонь и, продолжая улыбаться, принялась что-то царапать на кране.
Закончив, Эрин гордо оглядела остальных второкурсников.
На кране была выцарапана какая-то козявка.
— Ну что? — с вызовом спросила она.
— Это не похоже ни на шляпу, ни на проглотившего слона удава, — загадочно прокомментировал Джастин.
— Это капля?
— Креветка?
— Это бесхвостый бобёр, вид сзади! — выдвинула предположение Лаванда, восхищаясь собственной прозорливостью.
— Это барсук, — кротко сказала Элли.
— Вот! А вы всё прикалываетесь! Нормальный барсук!
— Он просто не похож на барсука…
Эрин неверяще уставилась на подругу.
— Но ты же?..
— Я просто догадалась, — потупилась Элли. — На соседнем кране нацарапана змея. А раз змея — символ Дома Слизерин, то ты решила изобразить вашего барсука.
— В следующем году у нас будет Уход За Магическими Существами, — утешила хаффлпаффку Панси. — В него входит курс рисования, так что ты быстро научишься. Кстати, скоро девять! Давайте, задвигаем шкаф на место, надо успеть расставить реагенты по местам!
— Вот уж нет!
Шимус Финниган решительно забрал у Эрин гвоздь и, чуть ли не высунув язык, принялся царапать следующий кран. Спустя несколько секунд Терри с разделочным ножиком, чуть подвинув соседний шкафчик с колбами, тоже занялся гравировкой. А после того, как мальчики закончили с символами Гриффиндора и Рейвенкло, Паски, которой Элли что-то прошептала на ухо, украсила медную трубу чётко видимой золотой надписью «Omnes homines aequales sunt»[39].
— Красиво! — согласилась Лаванда. — Представляете, лет через двести какие-нибудь ученики найдут эту трубу и будут ломать головы, кто и зачем оставил эти символы! Может, даже решат, что это какое-то тайное послание!
— У меня идея! — загорелась Панси, напрочь забывшая, что собиралась закончить историю со шкафом побыстрее. После чего на стене, сразу над трубой появилась выполненная волшебной палочкой каллиграфическая надпись «Дверь не открывать! Живший здесь в древние времена» — явно с расчётом, что обнаруживший надпись потратит кучу времени на поиск несуществующего тайного прохода. Замечание Теодора, что вряд ли кто-то поверит, что живший в замке в древние (для тех, кто будет учиться в Хогвартсе через двести лет) времена будет называть себя именно так, было проигнорировано.
После того, как шкаф был задвинут обратно, а его содержимое водворено на место, второкурсники направились в свои гостиные. В подземельях, когда слизеринцам и хаффлпаффцам настала пора расходиться, Эрин попросила Элли задержаться. И только после того, как их друзья разошлись, Эрин, предварительно оглядевшись, спросила шёпотом:
— А если всё-таки этот некто действительно не за любовными записками залезал? Вдруг то, что ему нужно, спрятано в другом шкафу? Мы же их перекрасили, сложно угадать нужный с первого раза!
— Тайник под чарами незаметности? — Элли задумалась. — Может быть… Я поговорю с Фарли и профессором Снейпом насчёт охранных и сигнальных чар.
— А я скажу Шарожопу, чтобы он тоже по ночам сторожил Пристройку!
— Хорошо, только пусть сидит снаружи. Раз уж на Миртл положиться не получается, надо найти более надёжного сторожа.
В среду после обеда Эрин наконец решилась подойти к профессору Флитвику. Несмотря на то, что в прошлом году Распределяющая Шляпа очень рекомендовала ей вступить в Дом Отважных, мысль о том, чтобы попросить главу Рейвенкло включить её в школьную дуэльную команду, заставляла Эрин ощущать не очень приятное посасывание под ложечкой.
Мораг, Лаванда и Куинни со Слизерина дуэлями не интересовались. Салли-Энн, хотя и явно испытывала влечение к этому виду спорта, вступать в команду отказывалась наотрез. Элли, по очевидным причинам, участвовать пока не могла. Теоретически могла Панси, с которой Эрин приятельствовала с конца прошлого года, но найти время для пятого клуба — помимо зельеварения со Снейпом, танцев с МакГонагалл, рисунка у профессора Кеттлбёрна и Общества Мёртвых Поэтов мадам Пинс — для слизеринки оказалось непосильной задачей. Из всей девичьей компании, становиться спортсменкой, похоже, хотела только мисс Киттлер. Что означало необходимость принятия ещё одного Полностью Самостоятельного Решения.
А Эрин подозревала, что заниматься такими вещами не любил даже Годрик Гриффиндор.
К удивлению девочки, услышав просьбу, профессор Флитвик задумчиво посмотрел в сторону окна и предложил подойти к нему без десяти восемь. Эрин была готова даже к отказу (с предложением подойти курсе на третьем-четвёртом, когда она освоит дуэльные чары должным образом), но отдельное приглашение декана Рейвенкло стало полной неожиданностью.
Мысли о причине такого похода носились в голове до вечера, из-за чего Эрин даже сподобилась потерять два балла на Трансфигурации. С трудом дождавшись вечера и даже пропустив экстренное собрание в Пристройке — к чему подруги, несмотря на едкие комментарии Панси, отнеслись с пониманием — она буквально ворвалась в класс Чар, как только его покинул последний семикурсник и с порога задала самый важный вопрос:
— Ну?!
— Боюсь, мисс Киттлер, я буду вынужден вам отказать, — ответил декан Рейвенкло. — И «вынужден», в данном случае, отнюдь не форма извинения.
— Но почему?
— Можно вашу палочку, мисс Киттлер?
Эрин, недоумевая, протянула требуемое.
— Вы ведь наверняка слышали сакраментальное «не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника»?
Девочка кивнула.
— Разумеется, палочка ничего не и никого не выбирает. Она лишь инструмент, не обладающий ни собственной волей, ни зачатками разума, ни даже каким-либо подобием души, как бы этого кому-то ни хотелось. Во всяком случае, — полугоблин постарался улыбнуться, — не больше, чем любой другой предмет, в который мастер постарался вложить частицу себя, да…
— Но мастер Олливандер сказал…
—… то, что он говорит уже больше ста лет, — продолжил мысль профессор Флитвик. — Разумеется, он не лжёт. Я бы предположил, что на самом деле он имеет в виду нечто иное. То чувство, которое накрыло вас, когда ваша рука впервые коснулась именно этой палочки — вы его помните?
Эрин закрыла глаза, представила себя снова в лавке странного седого волшебника с серебристыми глазами…
— Я называю это резонансом. Реакция собственной магии волшебника на инструмент, идеально ему подходящий. Это как меч, чья рукоять, баланс и вес созданы под руку конкретного воина. С той, разумеется, разницей, что в нашем случае речь идёт о дереве, сердцевине, вашей душе и характере.
Эрин задумалась.
— То есть, если мой характер изменится?..
— Если вы про то, что вам перестанет нравиться одна музыка, а начнёт другая — то нет. И смена любимого цвета тоже не сильно вас поменяет, даже не надейтесь! Но действительно значимое событие, или душевная рана… Да, нынешняя палочка перестанет вам подходить. Настолько, что вы это почувствуете сами.
Эрин подумала ещё немного.
— А при чём тут дуэльный клуб?
— Сердцевина вашей палочки — грива кельпи, мисс Киттлер. Вы знаете, что это за существо?
— Ирландский водяной конь?
— Да. Кельпи часто видят на берегах озёр, причём исключительно ночью. Всем своим видом это создание будто бы приглашает прохожего сесть на себя, а когда тот поддается на уловку, прыгает вместе с седоком в воду, ведь тот мгновенно прилипает к телу твари. Кстати, их жир используется для снадобья Вечного Приклеивания. Если повезёт, жертве удаётся выбраться на берег, пусть и вымокшей до нитки и растерянной…
— Это потому, что их «шерсть» используется в сонных зельях?
— Два балла Хаффлпаффу, хотя их должен был бы присудить Севе… профессор Снейп. Верно. Но возвращаясь к самой твари — когда кельпи голоден, он просто разрывает свою жертву на куски и пожирает…
— В моём характере — ПОЖИРАТЬ ЛЮДЕЙ?!
— Нет, и я надеюсь, вы никогда не изменитесь настолько, — осторожно заметил полугоблин. — Но ваш характер, и, как следствие, та магия, к которой вы испытываете большую склонность, нежели к какой-то другой… не та, которая общепринято полагается допустимой в спортивных дуэлях. И честно говоря, не самая достойная. Считается не самой достойной, я хотел сказать.
Эрин осторожно, и даже с подозрением взяла палочку обратно, не зная, что ещё сказать. Флитвик не менее осторожно поглядывал на ученицу исподлобья.
— Ваша палочка — обманщица, мисс Киттлер.
— Обманщица?!
— Да… О, и это навело меня на интереснейшую мысль! — профессор вдруг оживился. — Мисс Киттлер, я мог бы устроить для вас отдельные уроки! Не частые, я вижу, как вы заинтересованы искусством Северуса, но всё же! Вы сможете раскрыть ваш потенциал в чарах, а я, признаюсь, освежу некоторые разделы, которые в школе уже стали забывать!
— Какие разделы? — подозрения Эрин, в основном связанные с только что упомянутым каннибализмом, никуда не делись.
— Те, для которых с трудом подходят палочки с классическими сердцевинами Олливандера, мисс Киттлер — перьями фениксов, гривой единорогов и драконьими жилами. Искусство иллюзий!
Профессор Флитвик буквально подпрыгнул от радости.
— Или, как его называет мисс Чанг — кстати, вы знакомы? — Путь обмана и мошенничества.
Глава 16. Праздник всей смерти
По выходным у Рори просыпалась совесть, и он не запрыгивал на хозяйку, а торжественно восходил. Его вес, разумеется, всё равно будил девочку, но по крайней мере не так резко.
Элли спихнула фамильяра, переоделась и распахнула полог учебной палочкой. Наследная палочка Скальдии Преддека была хороша, когда требовалась сила и мощь, но в повседневных делах она скорее мешала, чем помогала. Девочка полагала, что при утреннем туалете палочка из каменной берёзы скорее выбьет зубы, нежели их почистит. А если не повезёт — то и вместе с челюстью.