Вайолетт Паркинсон, старшая сестрица неугомонной Панси.
Вайолетт Паркинсон, как и вся её семья, в Хогвартсе тоже носила зелёно-серебряный галстук. Она поступила в семьдесят втором, на год позже Снейпа, но после сдачи С.О.В., как он слышал, покинула отчий дом с огромным скандалом и в школе больше не появлялась. Слухи ходили разные, начиная от бегства за границу до свадьбы с магглом, но как оказалось, старшая дочь Паркинсонов просто стала вокалисткой «Маунт-Гоб-Рок».
И бредёшь ты по Лондону вновь, как и все из нас,
жаждешь понять зачем,
Плачешь, ведь мы здесь все без причины
Вместе с тобою, ведь мы обе здесь лишь за наши грехи!
Северус не называет Эванс грязнокровкой даже в мыслях. Она настоящая, чистая, умная, может дать фору любому чистокровному слизеринцу. Даже декан Слагхорн предлагает ей перейти в Дом Слизерин, ставя на защиту магглорождённой волшебницы всю свою репутацию. Она просто не может иметь к грязнокровкам даже малейшего отношения — пока однажды, будучи взбешённым и униженным, Северус не бросает это слово ей в лицо.
И пепел надежд и мечтаний застилает остальные краски мира.
Кто-то скажет, это всё ненадолго,
Кто-то скажет: исправляй и будет толк,
Идут года, но мы по-прежнему здесь,
Ведь коль вернёмся, скажут что наш даже след исчез…
Это было нечестно, несправедливо, он ошибся всего лишь раз! Неужели нельзя простить один-единственный раз? Это была случайность! Но она молчит, и он впервые поднимает палочку, когда однокурсники решили повеселиться с очередной грязнокровкой. Разве она не понимает, что он не мог остаться один, не мог стать жертвой тех, кто на самом деле тогда определял, чем жить Дому Слизерин? Он начинает мечтать о том, как однажды его предплечье облепит змеиной вязью татуировки, бросающей вызов самой Смерти — и какая разница, что там бормочет, поджимая губы посеревшая и равнодушная в своём непонятном трауре по отцу мать. Северус всем покажет, на что способен! Всем!
У-у-у-у-у-у! Йе-е-е-е!!! Уай-и-е-йе-и-е-е-е-е!!!
В том числе и ей!
Мы все вместе потерялись в Лондо́не,
Под одной крышей ютимся в Лондо́не,
Навеки потерялись в Лондо́не, мы
Замаливая грех твой!
Мы все вместе потерялись в Лондо́не,
Под одной крышей ютимся в Лондо́не,
Навеки потерялись в Ло́ндоне мы-ы-ы…
И сегодня, глядя в пылающие бешенством глаза Бетани Смит, он впервые за двенадцать лет осознал, что всё это было самообманом.
У-у-у-у-у-у! Йе-е-е-е!!! В Ло́ндоне мы…
Снейп понимал, что стоило бы присоединиться к неожиданно бурным овациям, хотя бы затем, чтобы не привлекать внимания. Но не смог себя заставить даже просто отпустить кружку, в которую вцепился, словно падающий летун в шпильмановский амулет. Прошлое, которое он выгрыз себе зубами с помощью эликсира, выигранного у декана Слизерина, не отпускало. Пусть даже цену Северус тогда заплатил сполна. «Я решился принять его лишь дважды за всю жизнь. Один раз, когда мне было двадцать четыре года, и ещё раз — когда мне было пятьдесят семь. Две столовые ложки за завтраком. Два идеальных дня.»
Разве не мог он предупредить более доходчиво?!
— Северус? — Рейчел мягко, но настойчиво, как умела только она, положила руку ему на запястье, буквально заставляя поставить пиво на стол. — Всё нормально? Не волнуйся, я не буду заставлять тебя танцевать!
Снейпу очень, очень хотелось высказать ей в лицо всё, что он чувствует. Но он всё же сдержался, понимая, что ведьма просто пытается его отвлечь простой, пусть и неуместной шуткой. В мире осталось слишком мало людей, кого вообще интересовало его самочувствие.
— Нет, ничего, — он, наконец-то смог отпустить кружку и сплёл пальцы в замок, пытаясь спрятать их дрожь. — Просто песня… разбудила неприятные воспоминания.
— Оу…
— Худшие воспоминания.
— Я доведу тебя до дома, — даже не предложила, а проинформировала Рейчел, вставая из-за стола. — А то ты выглядишь так, будто ещё не решил, самому прыгнуть под поезд или отправить туда кого-то другого.
Показав Вайолетт большой палец она буквально вывела Снейпа на улицу — хотя со стороны казалось, что это зельевар взял под ручку свою спутницу. Лёгкий снежок успел покрыть мостовую, карнизы и крыши домов, и даже Лютный переулок теперь казался по-праздничному чистым и светлым. Северус чувствовал себя до странности опустошённым, всё вокруг казалось абсолютно неважным, и он даже не обращал внимания, как и по какому маршруту они с Рейчел дошли до вокзала, где сели на поезд до Коукворта.
Только в родном городке в окружающий мир вернулось движение, звуки, запахи. Тёплый белый снег южной Англии тихо ложился на плечи, пока они с Рейчел медленно брели по пустой ночной улице к повороту, за которым начинался тупик Прядильщиков.
— В «Приятеле»…
Снейп закашлялся. Слова давались ему невероятно тяжело, но Северус твёрдо решил их произнести вслух, опасаясь, что позже не сможет решиться на подобное деяние.
— Я вдруг понял…
— Что все мы сволочи и моральные уроды?
— Что я такой. Знаешь, ведь Лонгботтомы…
Рейчел вдруг улыбнулась. Мягко, по-доброму, но вовсе не так благостно, как Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, обладатель многих титулов, имён, наград и заслуг.
— Паркинсон умеет брать за душу и выворачивать её наизнанку. Первый раз когда я услышала её «Гармонию», то не свалилась в тяжёлую депрессию лишь потому, что точно знала — когда предстану перед Господом, одно бесспорно благое дело будет записано за мной в Книге Страшного Суда. А значит жила я не зря.
— И какое же? — Северусу были не очень интересны перипетии судьбы его спутницы, но разговор немного отвлекал от воспоминаний и размышлений.
— В восемнадцать лет я не дала умереть Эрин и Джерарду Киттлерам, — снова улыбнулась Рейчел.
Глава 22. Хогвартские насмешницы
Невилл ожесточённо чистил котлы, параллельно читая статью про особенности наложения фиксирующих чар на эликсиры, в основе которых не вода, а жиры животного происхождения. Вырезка из «Вестника зельеварения», как и всегда, абсолютно случайно лежала на соседнем столе.
Элли и Эрин закончили предпоследний этап приготовления очередного сложносоставного зелья из билетов С.О.В. и предъявили его профессору Снейпу. Тот молча кивнул — что означало полное одобрение результата — и мановением палочки отправил содержимое котла в декантерный самокрутящийся сепаратор. Сепаратор, как уже успел выяснить Невилл, зачаровывал профессор Флитвик по собственным схемам профессора Снейпа, чем последний, хотя и не подавал виду, очень и очень гордился.
О существовании подобного приспособления, способного сократить необходимое для ряда зелий время сепарации с недель до часов, в школе знали только деканы, мисс Хейвуд с пятого курса, мистер Хиллиад с седьмого, Эрин, Элли и Невилл со второго, а также, абсолютно непонятно почему, первокурсник Криви.
Вручив Эрин потрёпанный учебник пятого курса с несколькими закладками, зельевар придирчиво проверил результат невилловских трудов, нацепив при этом маску раздражённого презрения — но вслух ничего не сказал. Впрочем, Невилл его усилий не заметил, выписывая на свой пергамент какие-то фразы из статьи. При этом он шевелил губами, проговаривая записываемые слова и периодически качал головой, будто споря с кем-то воображаемым.
— Эл… Мисс Преддек, у меня будет к вам несколько вопросов, — обратился к Элли профессор. — Будьте так любезны пройти в мой кабинет. Мистер Лонгботтом, вас я больше не задерживаю.
— Да, но я…
— Я положу эту вырезку в Пристройке, на второй полке шкафа с учебниками, — Эрин выхватила бумажку прямо из-под носа гриффиндорца и вложила её в учебник. — То есть… Профессор Снейп, это же не будет считаться нарушением запрета на участие в клубах, если Невилл просто зайдёт туда?
— Следить за тем, соблюдают ли запреты директора ученики Дома Гриффиндор является обязанностью профессора МакГонагалл. Мне до этого нет никакого дела!
Эрин и Невилл дружно фыркнули в рукава мантий, которыми заткнули рты.
— Я что, сказал что-то забавное?! — в голосе зельевара буквально сочился яд руноследа.
— Не-е-ет! — с максимально серьёзным выражением лица покачала головой Эрин.
Элли зажмурилась и закусила губы.
— До свидания! — с нажимом произнёс профессор Снейп, запирая шкафы с ингредиентами. Чары, которые он накладывал, были явно не простым Коллопортусом.
Гриффиндорец и хаффлпаффка пулей выскочили из класса и побежали дальше по коридору. Звук, который они при этом издавали, почему-то напоминал смех, переходящий в хохот.
Профессор Снейп позволил себе улыбнуться — почти незаметно, краешками губ — и жестом пригласил Элли следовать за ним. Спустя десять минут он распахнул дверь своих покоев и, предложив Элли немного подождать, ушёл в другую комнату. То, что дверь была не заперта, когда они заходили, утвердило слизеринку в мысли, что комнаты глав Домов Хогвартса охранялись чарами куда более надёжными, чем волшебные запоры или доступное деканам колдовство. Кто-то, а бывший шпион Дамблдора среди Пожирателей Смерти излишней доверчивостью и открытостью не страдал.
Переодевшись — точнее, сменив пепельно-фиолетовую мантию на тёмно-индиговый халат — зельевар прошёлся по кабинету, открыл шкаф, достал оттуда стакан и бутылку огневиски. Затем внимательно посмотрел на неё, криво усмехнулся и убрал выпивку обратно. Сел в любимое кресло и, хмыкнув, задумался о чём-то своём.
— Вы что-то хотели спросить, профессор Снейп? — напомнила Элли спустя пять минут.
Профессор снова усмехнулся.
— Да. Элли… На следующей неделе мистер Локхарт, с позволения директора Дамблдора, разумеется, объявит об открытии в школе так называемого «Бойцовского клуба». Вроде как в клубе профессора Флитвика нельзя получить навыков, полезных для настоящей схватки с Тёмными волшебниками и существами, без правил и ограничений. В школьном клубе ограничения будут! — широко раскрывшиеся в предвкушении глаза второкурсницы было сложно не заметить.