— Митька, я понял! — вдруг осеняет Борю, пытливо изучающего пейзаж за окном. — Надо снимать японское анимэ по песням «Аквариума»!
Я представляю себе «Ghost in the Shell» на слова «Козлодоева», и у меня плавно съезжает крыша. Гляжу на Гребенщикова — тот серьезен и строг. Перезагружаюсь. И пытаюсь представить «Фикус религиозный» в формате «Принцессы Мононокэ». Хм… А почему бы и нет?
— Тогда уж и мангу выпускать. В довесок к альбому, — осторожно фантазирую я. — Традиция такая: приличному мультику всегда комикс-версия полагается. Разумеется, того же художника.
— У-гум… — задумчиво кивает Боря, по-прежнему не отрываясь от окна.
Болтаем с Ириной про Каневского — и в разговоре всплывает слово «аура».
— Вообще, — говорю, — интересно, что понятия «аура» и «аурора» — одного корня.
— У-гум…
К слову рассказываю, как один японский читатель прислал Мураками по Интернету список человеческих фобий. Чего там только не было! Например, «боязнь всего каменного» или «боязнь левой стороны». Но больше всего мне понравилась «аурорафобия — боязнь рассветов».
— Как-как? — переспрашивает Борис.
— Вы серьезно влипли, мсье Кейс. Вам будет предъявлено обвинение в заговоре с целью увеличения автономности искусственного разума.
В огромном универмаге «Такасимая» разделяемся по интересам: девчонки бегут изучать новые местные запахи (на парфюмы «Сисэйдо» Ирина подсела еще в 98-м), а мальчишки — последние звуки, бренчалки, жужжалки и движущиеся картинки.
Борис называет какие-то японские имена, каких я отродясь не слышал — Накао Хироюки, Томиока Сатоси… Что за звери, и где он их выкопал?
Теребим продавца. То, что нужно, отыскивается в отделе «электронная музыка».
Позже, в отеле, Боря поставит мне эту «музыку». А сам застынет посреди комнаты — и ну медитировать, обмениваясь с Сашей Васильевым междометиями различной степени восторга.
Я же озадаченно почешу в голове. С одной стороны, если чем-то подобным станет звук «Аквариума» через пару лет — боюсь, мне придется совершить харакири. С другой стороны — мои шестое-седьмое (и немного девятое) чувства подсказывают, что бояться не стоит. Скорее тут у них что-то производственно-цеховое. Профессионалы от саунд-мэйкинга изучают потенциальные возможности Звука. Нормальное такое явление. Вот и наш брат-филолог любит в семантике с этимологией поковыряться — однако никто же не пишет роман о битвах морфем, интригах лексем и похождениях словоформ.
Хотя? Неплохая идея!
В отделе DVD загружаем Борю анимацией Хаяо Миядзаки — «азиатского андерсена» наших дней, которого, к сожалению, еще мало знают в России. Конечно, пиратские версии гуляют среди фанатов анимэ, но в дурных переводах с английского — и только в пределах Москвы и Питера. Реальную же известность в России получил только один его фильм — «Унесенные призраками». И то лишь благодаря тому, что отхватил сразу несколько призов в Каннах.
«Унесенных призраками» называют японской «Алисой в Зазеркалье». Хотя уже на английском название фильма — «Spirited Away» — слишком «смазано», а на русском с английского и подавно. На самом деле призраки (т. е. души покойников) тут ни при чем. Отсмотрев это кино раза четыре и разъяв название на иероглифы, лично я для себя перевожу его название так: «(Синтоистские) боги, уносящие Сэн и Тихиро» (два имени одной девочки в параллельных мирах). Ибо уже в самом заглавии — ключ к пониманию этой гениальной эротико-эпической фантазии.
В главной героине, девочке Тихиро, постепенно просыпается женщина. И она попадает в мир Большой Природы = языческих богов, где на время забывает свое настоящее имя.
Чтобы вспомнить его и вернуться «в основной мир» (к самой себе), Тихиро должна этих богов ублажить, для чего ей придется основательно потрудиться…
В общем, руки отрывать за такие переводы. Как говорил в таких ситуациях Боря — «Все надо переделывать с самого начала, никому ничего доверить нельзя!». Впрочем, может быть, он этого вслух и не говорил. Не важно.
Возможно, отчасти и по вине перевода, но у большинства моих русских друзей впечатление от этого фильма осталось странное: «Очень красиво, но непонятно. Надо бы как-нибудь еще посмотреть».
Жаль, конечно. Но чему удивляться? Японское Зазеркалье населяют языческие боги — коми. Обитающие во всем, что нас окружает. А с языческими богами, мы, увы, потеряли контакт слишком давно, чтобы сразу-таки вспомнить, чего от них ожидать и как с ними грамотно обращаться.
Западная половинка нашего сознания, как всегда, нахально тянет одеяло на себя — и мы упорно продолжаем разделять мир вокруг на своих и чужих, злых и добрых, друзей и врагов. И от окружающих — увы! — автоматически ожидаем того же.
Но среди коми нет хороших или плохих. Они просто адекватно реагируют на твои же действия, вот и все. Как ты с Природой — так и она с тобой. Казалось бы, проще некуда — а вот поди ж ты: маемся, маемся…
Ох, пора перейти эту реку вброд. Сколько уж можно-то.
— В их мифологии меня почему-то особенно привлекают лисы, — признается Боря за обедом. — Можно о лисах подробнее?
И не зря привлекают. Именно лисы (кицунэ) — главные оборотни в японской иерархии божьих посланников. Работа у них непростая. Все синтоистские ками общаются с людьми через своих адъютантов-животных. Эти животные также оберегают ками и наказывают людей, если люди к богам непочтительны (о том, как происходят такие «разборки», см. фильм Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононокэ»), Лисы — ассистенты богини Инари, покровительницы риса и урожая, а в последнее время — бизнеса и производства.
Если вам не везет с работой и деньгами — разберитесь с окружающими вас лисами. Да не пытайтесь их обмануть. В Японии, как и у нас, хитрее лиса зверя нет. Непочтительному к Инари крестьянину лисы могут запросто спалить дом дотла, а их помощники, весельчаки еноты (точнее, енотовидные собаки, тануки) — перепортить весь урожай на корню. Зато уж если Инари вами довольна, лисы будут оберегать ваш дом от воров и неприятеля, а еноты — выбивать барабанную дробь по своим животам, чтобы вам веселее работалось в поле.
С древних времен Инари-сама была так почитаема, что с приходом в Японию буддизма (VI век) вошла и в буддийский пантеон, а потому в честь нее воздвигают и буддийские храмы. В синтоистских же ее храмах так часто можно увидеть каменную статую лисы, что многие японцы считают, будто это и есть настоящий облик Инари. Хотя это ошибка: лисица — всего лишь посланник ками, но еще не сама богиня.
Что же до синтоиста Гребенщикова, то его успехами ведает другое божество — богиня Бэнтэн, покровительница музыки и искусства. Она также почитается как буддийское божество, тождественное индийской Матери Мира Сарасвати. В Японии она ассоциируется прежде всего с водой — а потому ее храмы строят на крошечных островках посреди прудов или водоемов, откуда на «большую землю» перекинут священный мостик. Главные святилища богини Бэнтэн (как дзиндзя, так и о-тэра) разбиты посреди «японского Байкала» — озера Бива, на острове Тикубу. Пейзажи озера Бива — отдельная сказка. Ей-богу, стоит помолиться Бэнтэн-сама, чтобы когда-нибудь Боря и там побывал.
В глазах Кейса заплясали хромированные сюрикены. В ушах засвистела скорость. Рукоятка пистолета в ладони стала скользкой от пота.
— Герр Вейдж, — произнес Рац, медленно поднимая свой розовый манипулятор, словно для пожатия. — Как приятно видеть вас здесь! Вы так редко оказываете нам честь.
Атмосфера токийского клуба «Стар Пайн» сильно напоминает концерты в московском «Б2», что напротив «Пекина». Русских в зале процентов восемьдесят. Контингент — гремучая смесь: программисты, ученые, коммерсанты, служаки-контрактники, дипломаты, студенты, девчонки-хостесс, «русские жены» (японский спецтермин — сюда же входят украинки, белоруски и т. д.) — и совсем небольшая кучка японских бойфрендов и мужей, на которых их славянские пассии нынче вечером еле смотрят.
Да, синдром «нас, русских, за границей» воистину неистребим. Две сотни изголодавшихся по «домашнему» индивидов вертят шеями на 360 градусов, общаясь одновременно с десятками соплеменников любого пола и возраста. Так похоже на сцену массового гипноза, что я начинаю опасаться: появись сейчас «виновники торжества» — заметят ли их вообще?
Слава богу, обходится. Когда на сцену выходит Саша Васильев, даже самые болтливые девушки дружно «вытягивают шеи и встают на кончики носков». Вкрадчиво-мрачным голосом Саша запевает свои маргинальные песни, большинство из которых я слышу впервые.
Последний десяток лет я проторчал в основном вне России и за творчеством «Сплина», признаюсь, почти не следил. Потому впечатление самое свежее: а что, ничего себе Саша. Демонический такой. Элис Купер периода «Welcome to ту Nightmare», только без грима и без удава. Публика лет двадцати пяти, похоже, знает многие вещи наизусть. А на песне о том, как «люди делают, делают, делают новых людей», можно смело вербовать кандидаток в Токийский Клуб Одиноких Сердец Славянских Жен.
Я уж про «Мое сердце astalavista» не говорю.
— И явился нам Голос, и говорил с нами нечеловеческим языком. И пропел он нам могучий даб.
Особо ярых фанатов «Аквариума» придется разочаровать: списка песен, которые Боря-&-Боря исполнили на концертах в Токио и Канадзаве, не сохранилось. Да, все записывалось на хорошую клубную технику, но снимать копии в дороге было некогда, а на отлете Джимми — упс! — отдал Гребенщикову все «мазер-тэйпы». Вроде с возвратом — но восстановить полный перечень у меня теперь возможности нет.
В целом процентов на семьдесят все шло по мотивам «Сестры Хаос» и «Песен рыбака» — альбомов, которые здесь пока меньше всего расслушаны. Новых вещей я насчитал в Токио три, в Канадзаве — две, а остальное составляла ностальгия из «Акустики» и других ранних дисков. «Козлодоева» не было, несмотря на пожелания соответствующей части публики. Зато был «Ванька Морозов», прозвучавший здесь с какой-то особо пронзительной актуальностью. Был вечнотеплый «Дубровский». Ну и, конечно, «Серебро Господа Моего» ближе к финалу. Вместе с Васильевым все шло часа два с половиной. На бис вызывали совершенно неистово, в результате чего было спето еще три вещи. Потом опять долго хлопали — но, видимо, по условиям клуба решено было не затягивать, и все аккуратно свернулось.