Таких мужчин как он я видела немало, самоуверенных и убежденных, что им принадлежит весь мир. Они истинно полагают, что женщины готовы на любые кульбиты и свершения, для того чтобы оказаться с ними в постели хоть на часок.
По иронии, совершенно не переносящая на дух подобных индивидов, я обязана выполнять все пожелания Захара. Выхода нет, поэтому не буду утопать в сожалениях к себе, а просто сделаю то, что нужно, для благополучия своего брата.
Мирону двадцать, и он бесконечно разбалованный сынок моих родителей. С самого рождения, ему только что не "дули в задницу", хотя и это, честно говоря, делали. Воспитаны мы совершенно по-разному, что вносит тоже горечь в мои воспоминания о детстве. Обид на брата нет, только на родителей, за то, что они так нечестно поделили свою любовь и заботу между детьми.
Баловень Мирон имел лучшие игрушки, вещи и образование. Наша разница в возрасте составляет восемь лет. Вместо меня, всю беременность родители ждали сына, но в день родов, Боженька преподнес папе и маме подарок, родилась девочка. Родители не то чтобы расстроились, но иметь сына загорелись с удвоенным желанием. Следующая беременность не наступала у матери долгих восемь лет, что только она не предпринимала — ходила по бабкам, пила какие-то отвары, лечилась в больницах, медики лишь разводили руками и сообщали о том, что мама полностью здорова, просто, видимо, кто-то свыше не желает давать в семью второго ребенка.
Когда родители окончательно смирились, что желанного малыша зачать не получается, произошло чудо, о котором они так долго грезили — мама забеременела. Ну, а когда узнали на УЗИ, что будет сын — счастью не было предела. Все девять месяцев мамуля провела словно хрустальная ваза, тщательно оберегая свою беременность и драгоценного сыночка в животике.
Вот так и повелось в семье, еще с самого зачатия — Мирон, словно Божественный дар и подарок небес. Все лучшие покупки, внимание и родительское время — ему.
Сначала я расстраивалась и искала причину в себе, старалась еще лучше учиться, еще больше помогать, словом, прыгнуть через свою детскую голову и даже перепрыгнуть ее, только бы обратить внимание родителей на себя. С течением лет поняла, что все это без толку. Я для родителей не любимая дочь, а няня и домработница в одном флаконе. С чем смирилась и научилась получать позитивные эмоции от других вещей, благо, я очень веселый и открытый человек, и пытаюсь не циклиться на чем-то негативном. Не вижу смысла взращивать в себе обиды и боль.
Только в двадцать шесть лет, приехав навестить семью, я впервые услышала от матери, что проморгали они сына и какая я правильная и хорошая у них дочка. Подобные слова от родительницы были настоящим откровением.
Признание означало только одно — брат куда-то серьезно вляпался.
Оказалось, Мирон пристрастился ставить ставки на спорт. Сначала это было наподобие милого увлечения, затем дошло до того, что пока родители благополучно отдыхали в Турции, он сдал в ломбард приставку, ноутбук, телевизор и даже фен матери. После произошедшего, родители даже не наказали брата, только спокойно поговорили и попросили остановиться играть в дорогостоящие игры. Конечно же, Мирон даже и не думал тормозить, плюс, к ставкам подключились и другие увлечения с деньгами, о которых мы мало что знали, но воочию наблюдали, как из квартиры пропадают ценные вещи.
Когда Мирон продал собственную хорошую немецкую машину, подаренную семьей на восемнадцать лет, мать наконец-то забила тревогу. Однако, брат совершенно никого не слушал и не желал прекращать свои игрульки. Ситуация накалилась до того, что в очередной ссоре, у отца случился сердечный приступ и он загремел в больницу. Разочарование в сыне было огромным, папа не мог спокойно наблюдать, как Мирон наплевательски относится к его просьбам с матерью и продолжает просаживать остатки кровных денег и вещей.
Спустя неделю после приступа отца, Мирон пришел избитый и, усевшись на кухне, стал плакать. Слез избалованного брата я никогда не видела и сердце сжалось. В конце концов, не только он виноват, что вырос таким бестолковым разгильдяем, вина родителей также была огромна, это они приучили сына получать от жизни что угодно, и когда угодно, ни в чем себе не отказывать и идти против всех, ради своих желаний.
— Меня убьют, Аля, — обращается ко мне брат. — Меня сто процентов накажут. Я задолжал огромные деньги и не представляю как мне быть, — хлюпая носом произносит Мирон, ожидая моей реакции.
— Сколько? Давай помогу, только обещай, что ты остановишься, выносить из дома уже категорически нечего, отец в больнице, мать на грани нервного срыва, может быть, прекращай. Чего ты добиваешься? — обращаюсь нервно, понимая, что он не услышит моих просьб, однако Мирон хватает меня за руку, сжимает крепко ладонь, и начинает причитать.
— Я умоляю тебя, помоги мне. Мне не к кому обратиться. Боюсь, если батя узнает, то уже не выйдет из больницы, он очень слаб. Властный обещал, что спишет долг, если я пришлю ему тебя на отработку. Помоги мне! — умоляюще смотрит на меня, в глазах слезы.
— Какой еще Властный, не понимаю, — одно имя вызывает жуткую панику. — Это тот, кому ты должен денег?
— Тот, кто предложил списать мои долги, если ты выполнишь все его пожелания. Он сам предложил отправить к нему сестру, — опустив глаза, заканчивает Мирон.
Раздраженно выдергиваю руку и ловлю от возмущения ртом воздух.
Он мне что предлагает?
Отработать долги за чертовы игры проституцией? Совсем обалдел?
— О какой сумме речь? — интересуюсь ледяным голосом.
— Денег не хватит даже если родители продадут квартиру. Плюс — я стою на счетчике. Каждый день растет процент за пользование деньгами, — удивительно, но наглый братец еще и краснеет. Вот уж не думала, что в нем остались крупицы совести.
— И что мне нужно будет делать? — нервно сглатываю.
— Властный расскажет тебе сам. Знаю только, что он любит играть с женщинами и получает от этого огромное удовольствие. Он обещал оплатить все кредиты, которые я набрал, и списать суммы, если ты отработаешь долг. Спаси меня, Алина. Мне больше не к кому обратиться.
В тот вечер я ничего не ответила брату, но пообщавшись с родителями, наконец-то поняла, в какой безнадежной финансовой яме оказалась вся семья по вине Мирона. Что же, видимо, наступил тот момент, когда нужно снова прыгнуть через свою голову, чтобы доказать родителям, что я на что-то, да годна.
Стою перед входом в особняк и ощущаю непроизвольный тремор рук.
Властный вызывает во мне неосознанный и неподвластный страх. Еще бы, в его распоряжении моя жизнь и свобода, как бы высокопарно не звучало, но так и есть. Чтобы мужчина списал долги, нужно выполнить все условия, а какие они — решать лишь ему. И именно этот момент пугает. Я не могу знать, какие мысли роятся в мозгах чужого человека.
Дверь открывает помощник Захара и смотрит на меня с ироничной улыбкой, конечно, ему приятно осознавать, что его хозяин оказался прав, я снова тут, и снова с просьбами. Поднимаемся на второй этаж, идем вдоль темного коридора в кабинет Властного. Дежавю.
Снова стою перед массивным столом мужчины, а он наблюдает за мной с ухмылкой.
— Привет, Алина. Как доехала? Как настроение? — спрашивает Властный.
Не думаю, что ему интересно знать ответы на поставленные вопросы, скорее уточняет, чтобы показаться вежливым и учтивым.
Сегодня Захар выглядит более презентабельно и мужественно, чем вчера: вместо футболки и оголенных татуированных рук на нем классический темный костюм, галстук и вычищенная до блеска обувь. На руке массивные часы, глядя на которые, становится понятно, что стоимость их заоблачная.
— Спасибо, все в порядке, — отвечаю несмело. Мне неловко находиться в таком положении, к тому же помощник Захара вызывает почему-то дополнительное смущение. Хотелось бы тет-а-тет решить наши вопросы с Властным.
Словно прочитав мои мысли, мужчина произносит:
— Альберт, похоже, ты тут лишний, покинь, пожалуйста, кабинет. Нам нужно поговорить с Алиной, да, милая? — обращается ко мне и смотрит пристально в глаза. От его тяжелого порочного взгляда я вся сжимаюсь.
Альберт разворачивается и выходит из комнаты.
Мы остаемся одни.
Захар встает со своего кресла и направляется ко мне. Приблизившись, оглядывает с ног до головы и делает вокруг меня круг, словно шагами рисует невидимые границы, в которые загнал свою жертву.
— Деньги, я так понимаю, ты не нашла, моя хорошая, — снова эта наглая ухмылка.
Упивается своей властью и моей беспомощностью.
— Нет, не нашла, сумма слишком огромная для меня, — отвечаю как можно более спокойно.
— Значит, нужно отработать долг. Алин, ни к чему разводить ненужные беседы с просьбами отсрочки или глупыми отговорками, лучше приступим к условиям, — в голосе Захара что-то меняется. Мне кажется, он становится более жестким.
Мужчина направляется к шкафу и открывает его. Достает оттуда бархатную красную коробку и преподносит мне ее со словами:
— Держи, Алина, это тебе, — затем разворачивается и направляется к рабочему столу, чтобы снова сесть в кожаное кресло руководителя.
— Что это? — беру коробку с огромным бантом. Не ожидала, что после моего проступка, Захар будет так благосклонен и преподнесет презент. Становится неловко.
— Ты просила шанс? Он внутри, — громким голосом сообщает мне из своего кресла. — Семь наказаний, выдержав которые, ты его получишь, — впивается в меня взглядом хищника. Похоже, Властный не шутит. — Открывай, чего медлишь?
Срываю бант и аккуратно распаковываю нежелательный и нежданный подарок с наказаниями. Что там может быть? Немного волнительно и страшно.
Внутри коробки конверты. Достаю их и молча смотрю. Каждый темно синий и глухо запечатан.
— Знаю, я провинилась, — опускаю глаза, в надежде, что там пустяковые задания, умом осознавая, что этот жесткий и властный мужчина подготовил для меня изматывающий аттракцион на неделю.