Еще пример. Кармадонское ущелье. Сутки-двое с момента трагедии. Мы с оператором Натальей Бойко снимаем репортаж о том, как идут поисковые работы. У нас в кадре – черный лед. Он забил до отказа огромное ущелье (а оно глубиной больше ста метров). Под этой горой векового безжалостного спрессованного льда никто не мог выжить. Она мгновенно перемолотила все живое. Апокалиптическая картина. Снимаем. Рядом останавливается «газель». Выходят люди. Все в черном. Одна из женщин вдруг начинает громко, неистово голосить над безжизненным ущельем. Этот плач проникает в сердце и разрывает душу. Наташа – боец, сильная женщина, но я вдруг вижу, как из-под трансфокатора камеры бежит слеза. Она продолжает снимать и при этом не может сдержать эмоции. Это как-то очень по-человечески. С этого life мы и начали репортаж для вечернего выпуска новостей в тот день. После него уже шла информация о том, как идет ход поисковых работ. Life сразу задал тональность и включил зрительское внимание.
Теперь о том, как снимать life. Мы с нашей съемочной командой создавали в life-формате несколько сериалов. Один из них – известный документальный проект «Новорожденная Россия». Все истории в сериале – настоящие, герои – самые обычные, простые люди. Не актеры. Акушеры, медсестры, женщины на сносях, их мужья, мамы, свекры и свекрови, старшие дети. Отсюда – особая привлекательность жизненного кино. И особая трудность тоже отсюда. Сложно рассказывать историю без авторского текста, когда все, что происходит на экране, делают и озвучивают сами герои.
Как сделать такую историю бесшовной, когда у тебя снято 15–20, а то и больше часов материала на один эпизод? Как предусмотреть каждый переход, который может понадобиться в монтаже, при сборке? Это как связать свитер или пальто спицами: одна петля потеряется – и сразу дырка! В родах все еще хуже, еще безнадежнее. Свитер хоть можно перевязать. А тут родила – так родила! Чтобы этого не случилось, нужно еще на старте увидеть историю целиком. Точно так же, как в публичном выступлении, где, начиная, нужно понимать, чем завершим, куда приведем своих слушателей.
Вот пример из сериала. Наша героиня в родильном зале. Рожает двойню. Эту молодую женщину мы снимали до родов, чтобы рассказать ее историю: как она звонит мужу, как пересказывает то, что ей после осмотра сказал акушер, как она слушает биение сердец своих детей на КТГ. Ее муж собирался быть с ней на родах, понимая, что ей одной будет трудно и страшно. Но оказался в тюрьме. Он – полицейский, что-то пошло не так, и молодая женщина рожает без него. Ее сестра тоже заявлена в нашей истории. Она пообещала (в кадре) быть рядом во время родов, но переживала, что ее могут не отпустить с работы. Мало ли, когда все начнется. Хорошо бы ночью.
Но роды случились утром. Сестра не смогла приехать. Это важно для нашей истории, и вы скоро поймете почему. И вот молодую женщину с сильными схватками везут в родильный блок. Мы снимаем. Фиксируем любую мелочь в процессе: комментарии роженицы и врачей, чтобы потом составить из этого историю появления на свет близнецов нашей героини. Из 15 часов исходного материала у нас останется… 13 минут! При этом нам нужно будет так аккуратно «порезать» все видео, чтобы оно было идеально последовательным, безупречно понятным и фантастически гладким, бесшовным.
Как это сделать? Как добиться этой самой бесшовности? Мы задаем вопросы героине и получаем ответы. Потом вопросы выбросим, и останется прямая речь героини, только ее комментарии. Как так? Она знает, что отвечать на вопросы нужно развернуто, а не «да» или «нет». Но мы ей еще в этом и помогаем. Вопросы формулируем так, чтобы она не забывала о своей задаче.
Например:
– Расскажите, что сейчас с вами происходит.
– Меня переводят в родблок. Сильно болит живот, это очень похоже на схватки. Похоже, все уже началось; скоро я стану мамой. Нужно только пережить этот день.
– О чем вы сейчас думаете или, может быть, чего больше всего боитесь?
– Сейчас я думаю, мечтаю только о том, чтобы все прошло хорошо и чтобы мои дочери родились здоровыми.
Но нам нужна непрерывность снимаемой истории. И мы задаем вопрос, знает ли сестра, что все уже началось, и в курсе ли муж. Ответы героини вернут нас к тому, что уже снято и останется в конечной версии эпизода, свяжут нас с началом этой истории.
Женщина активно переписывается с мужем в перерывах между схватками. Он поддерживает ее, как может. Ей больно, она страдает. Ее боль умножена надвое. А тут еще мы. И мы все время задаем вопросы. И нас можно понять. Нам нужны эти ответы, чтобы у нас в кадре были ее эмоции. В моменте.
Часы в родблоке тянутся очень медленно. Особенно для съемочной группы.
Вдруг (ох уж эти «вдруг» на съемочной площадке!) в решающий момент родов, когда первый ребенок должен вот-вот появиться на свет, все усложнилось настолько, что нас… попросили выйти из бокса. Всю группу: всех трех операторов и редактора. Ни уговоры, ни слезы не помогли.
Знаете, что это значит? Это значит, что все, то есть вообще все, что мы сняли в этой истории – больше десяти часов материала, – летит в мусорную корзину! То есть вся эта история. Знаете почему? Потому что кульминация в рассказе про роды наших героинь – это сами роды! Вот этот неповторимый и особенный момент появления нового человека на свет. Если это не снято, если этого нет в кадре, значит нет и этой истории. Вот так все просто и жестко одновременно.
Обидно до слез. Потому что при всем очевидном сходстве процессов важно, чтобы в историях героинь ничего не повторялось. Найти яркую историю для сериала сложно. И эта наша женщина с двойней и мужем-полицейским в тюрьме полностью отвечала всем критериям.
Но жизнь женщины и ее детей ценнее самой крутой истории. Мы расстроены, да. Мы потеряли серию, мы в коридоре, а не в родовом боксе. И мы автоматически пишем просто звук, потому что картинки у нас нет. Мы снимаем открытую форточку бокса. Зачем? Не знаю. Может потому, что это единственное, что нас связывает с пропавшей историей. Вскоре нам удалось записать душераздирающий крик нашей героини. Это случилось в момент появления ее первого ребенка. И это все, что у нас есть: форточка и этот жуткий крик. Все.
Вскоре нам разрешили снять новорожденную двойню и счастье обессиленной мамы. Мы сняли и ушли. С «дырой», с провалом в эпизоде, который ничем не заполняем. Если событие не снято, значит его попросту не было.
Среди ночи – звонок. (Тут я немного поясню: когда ты снимаешь сериал про роддом с реальными роженицами, ты не выключаешь телефон. Никогда. Потому что женщины имеют обыкновение рожать в любой и, как правило, самый неподходящий для тебя момент. Почти всегда – ночью.) Звонит режиссер проекта и произносит гениальную фразу всех времен и народов: «Я придумал!» В другое время и в другом месте эта ставшая легендарной фраза звучала примерно так же: «Эврика!» – именно так кричал Архимед, умный и находчивый житель древних Сиракуз.
А дальше – сестра нашей героини бежит в роддом. Мы снимаем, как она несется на большой скорости. Запыхавшаяся, перескакивает через ступеньки, чтобы поскорее оказаться в родблоке, где рожает двойню ее любимая сестра. И вот там-то, на ступеньках, мы прокладываем тот самый душераздирающий крик. Она понимает, что не успела (что правда). В кадре – сестра, и у нас появляется эмоциональная непрерывность, сохраняется динамика, затягивается жуткая дыра. Мы ее спасли! Историю, разумеется.
Почему это важно? Потому что если пропущен хоть один из этапов, все разваливается на части, не собирается в целое. Так делается документальное реалити (real-видео).
Зачем это вам? Ну, во-первых, реалити составляет львиную долю телевизионных рынков планеты. Оно основано на том, что любопытный по своей природе человек обожает подглядывать. Мы наблюдаем за жизнью звезд. За тем, как они ведут себя за кулисами, и это временами оказывается гораздо интереснее того, что происходит на сцене. Во-вторых, life – это основа любой сторис или real-видео.
А еще это может быть вам нужно, чтобы вы понимали: в истории, которую вы рассказываете или снимаете, не стоит пропускать важные этапы, детали. Принцип эмоциональной непрерывности никто не отменял.
Как это сделать? Снимать происходящее и по ходу выстраивать историю, режиссировать, управлять ею, чтобы вашим слушателям, зрителям все в ней было понятно.
Это можно сделать с помощью вопросов. Потому что не всегда происходящее будет заполнено тем, что вам нужно.
Допустим, вы знаете, что хотите увидеть. У вас в кадре не актеры, и этим они интересны. Все, что они делают, все, о чем говорят, их действительно волнует. Ваша задача – рассказать о происходящем так, чтобы максимально погрузить зрителя в контекст, передать атмосферу события. Показать, как люди учатся чему-то, пробуют что-то новое, пытаются создать что-то необыкновенное. При помощи вопросов, коротких интервью это сделать гораздо легче.
Предположим, мы снимаем минутный ролик для любой социальной сети. Для начала стоит оценить, что интересного сейчас происходит в кадре. Кому мы можем задать вопрос. Какие это могут быть вопросы, чтобы получить нужные вам ответы.
Например, вы идете во время банкета к кому-то из гостей, чтобы задать вопрос. Пока вы к нему подходите, расскажите зрителям, куда направляетесь, о чем и кого собираетесь спросить. Или, возможно, вы заметили, как между собой спорят два гостя. Скажите, что сейчас вы все выясните, подойдете и узнайте, о чем они так эмоционально говорят. Это самый простой способ поддержать историю в кадре.
Как задать вопрос? Здесь есть одно важное условие: вопрос должен быть такой, чтобы на него нельзя было ответить «да» или «нет». Вам ведь нужен развернутый ответ, верно? Поэтому спрашивайте не так: «Вам (или тебе) нравится здесь?» Ответ на такой вопрос будет как раз не тот, что вам нужен.
Лучше так: «Что тебе нравится здесь? Расскажите, о чем вы тут так горячо спорите?» У вашего собеседника уже нет шансов ответить коротко, и значит, вы получите подробный ответ. Придумывайте вопросы по ходу. Ответы помогут вам сохранить и передать эмоции, потому что они будут получены в моменте.