«Дорогая, я пошлю тебе отличный, дорогой подарок. Например, вот этот золотой гребень с бирюзой и бриллиантами».
Стараясь не разбудить Мэри Элизабет, он соскользнул с кровати, накинул на плечи халат и босиком направился к себе в кабинет, чтобы написать письмо.
«11 июня 1668 года
Моя дорогая Карлотта!
Мне кажется, что я очень плохо обошелся с тобой в последнюю нашу встречу. Это беспокоит меня, и… мне плохо без тебя. Прошу тебя, прости и забудь мой жестокий поступок.
Я надеюсь, что мой обожаемый цветочек примет этот знак раскаяния и при первой же возможности прибудет в Порт-Ройял на острове Ямайка, где ты найдешь готовый для тебя дом — отличную оправу для твоих прелестей.
Я прошу тебя не медлить, а если меня не будет, то обратись к моему агенту Джону Стайлсу, и он предоставит тебе все, чего ты заслуживаешь. Пожалуйста, не медли, отправляйся в Порт-Ройял, я мечтаю заключить тебя в свои объятия. Обожающий тебя
Генри Морган».
Он только что поставил свою подпись, как легкий шум заставил его обернуться. Улыбаясь неуверенной сонной улыбкой, Мэри Элизабет стояла на пороге, а с момента постройки поместья Данке он строго-настрого запретил кому бы то ни было заходить в его кабинет без разрешения. Но Лиззи бросилась к нему с такой нежной улыбкой, что он не сумел упрекнуть ее.
— Дорогой муж, — вздохнула она, — Я с трудом могу поверить тому ужасному факту, что завтра ты отплываешь и можешь никогда не вернуться ко мне.
Он поцеловал ее брови, погладил заплетенные в косы каштановые волосы.
— Ну и глупая гусыня! Конечно, я вернусь, можешь не сомневаться.
— Так всегда говорят женам, — заметила она, склоняясь к нему на грудь. — А все-таки в мире очень много вдов.
— Чепуха! Другие могут позволить убить себя, — он рассмеялся, — но не Гарри Морган.
При свете начинавшегося дня он заметил у нее на щеках следы слез.
— Что тебя тревожит? Отчего эти слезы?
— Да, это слезы, Гарри, но слезы счастья. Обними меня и держи крепко. Пожалуйста, мой дорогой, пожалуйста. У меня… у меня есть большая и радостная новость для тебя и для меня.
Когда его голова склонилась к ее каштановой головке, он неожиданно мягко спросил ее:
— И что это за новость, мой ангел?
— Гарри, тебе обязательно надо уехать?
— Да. Я скоро стану банкротом. Кроме того, разве я не адмирал берегового братства?
— Тогда, мой муж, гордись и будь счастлив узнать, что, когда ты вернешься, я буду носить ребенка — или желанный наследник уже родится.
— Это правда? — В неописуемой радости он сжал ее в объятиях, а потом пристально взглянул на нее. — О Лиззи, Лиззи, ты меня не обманываешь?
— Нет, я говорю правду. — Она говорила так тихо, что ему приходилось прислушиваться. — Прошло почти двадцать восемь дней, и я… ну, одна умная женщина, с которой я посоветовалась, говорит, что так и надо и я жду ребенка.
Морган подпрыгнул, словно маленький мальчик, хлопнул в ладоши и расплылся в широкой улыбке. Потом он снова нежно обнял ее.
— Лиззи, моя дорогая Лиззи, но… но это все меняет. Теперь я точно должен осуществить все свои планы. Да, мой палаш завоюет княжество, нет, империю для нашего сына. Обещай мне, что это будет сын!
Мэри Элизабет тихо рассмеялась.
— Если я что-то могу для этого сделать, то у тебя будет сын! О Гарри, я так счастлива. Не думай, что я не замечала твоего огорчения и невысказанных упреков.
Жуткое сомнение, которое пять лет преследовало Моргана, исчезло без следа.
Морган страстно поцеловал жену, а потом еще и еще раз.
— Да. Пойди надень новую наволочку на мою подушку, а я сейчас приду к тебе.
Он задержался в кабинете только для того, чтобы разорвать недавно написанное письмо на мелкие клочки.
Глава 16АДМИРАЛЬСКИЙ СОВЕТ
С высокого капитанского мостика «Дельфина», фрегата, оснащенного двенадцатью бомбарделями — очень маленькими пушками — и с командой в семьдесят один человек, капитан Джереми Дент мрачно наблюдал за приближением ряда конических серо-зеленых гор — типичный пейзаж для Панамского перешейка. По подсчетам мрачного корсара, прямо по борту должна лежать крохотная деревушка Пуэрто-де-Наос в панамской провинции под названием Кастильо-дель-Оро.
Рядом с ним веселый, вежливый и обаятельный врач из Виргинии Дэвид Армитедж стоял, покачиваясь в такт движению фрегата. Денту он нравился, хотя он терпеть не мог его чисто детскую тягу к знаниям.
Перед «Дельфином» плыли всего два судна — адмирала и капитана Ахилла Трибитора, одного из важнейших капитанов среди французского братства. В кильватере «Дельфина» шли еще пять судов.
— Ну, вон там лежит Тьерра Фирме, — буркнул Дент и широко взмахнул рукой. — Красиво на вид, но не могу пересказать, сколько там гордости, жестокости, ненависти и крови! Впервые я приплыл сюда, друг Дэвид, девять или десять лет назад.
Армитедж заметил, что Дент, похоже, все больше обращался к себе самому.
— Да, сэр, я приплыл сюда с капитаном Самсоном на «Головешке». Недалеко от этого места чертова береговая охрана из Порто-Бельо захватила нас, меня и семерых других англичан.
— А где они теперь?
— Думаю, что они все мертвы. Им вытянули суставы на дыбе святой инквизиции, или напоили расплавленным свинцом, или зажарили живьем в каменных печах. Мне повезло.
Скрюченная рука Дента медленно оперлась о поручень.
— Почти в двухстах лигах к югу отсюда лежит Порто-Бельо — один из богатейших городов во всем вице-королевстве Лима.
— Ты считаешь, что это цель нашего адмирала?
Дент изумленно взглянул на него.
— Нет, клянусь хвостом сатаны! Гарри никогда не взбредет в голову атаковать такую большую крепость такими маленькими силами. После Гаваны и Картахены это один из самых мощных городов у испанского короля.
Стайка темно-коричневых пичужек выпорхнула из-за рифов, чтобы заняться ловлей сардин.
— А что из себя представляет Порто-Бельо?
— Вообще-то это место не зря так назвали, потому что это действительно красивый порт. Если я правильно помню, гавань там почти две мили в длину и полмили в ширину. Город лежит в кольце гор, он открыт только с моря. Из Порто-Бельо через перешеек ведет Камино Реал, или Королевская дорога, к знаменитой Панаме на Южном море, так они называют Тихий океан. А Атлантический называется Северным морем.
— В любом случае именно по этой залитой кровью дороге бедняги индейцы, черные и белые рабы, а также нагруженные поклажей ослы перевозят для донов сокровища из Перу и других стран к югу оттуда.
Дент прервал свой рассказ, чтобы отдать распоряжение квартирмейстеру, разбойного вида малому по имени Замбо, потому что «Золотое будущее», флагман, неожиданно изменил курс, и этот маневр вскоре повторила «Галлиандена» Трибитора. Под аккомпанемент скрипа тросов, хлопанья парусов и визга поворачиваемого руля маленький фрегат Дента накренился и лег на новый курс, этот маневр успешно повторили вначале «Святая Катарина» под командованием Гасконца, затем «Падший ангел» Барта Харрингтона, «Фортуна» капитана Рикса и небольшое посыльное судно, которым командовал капитан Сенолв, свирепый бандит с венесуэльского побережья. Последним плыл «Летящий дьявол» капитана Пьера Ганто, его шесть маленьких кулеврин выглядели весьма неубедительно. В знак того, что каперская лицензия была выдана британским правительством, на мачтах всех девяти кораблей развевались бело-голубые с красным английские флаги.
Дент сплюнул прямо на грубо выкрашенный в синий и оранжевый цвета поручень.
— Думаю, что Гарри собирается застрять тут на целый день. Он часто так делает на вражеском берегу.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что там, лежит устье реки Гуанча. Мне кажется, мы скоро услышим, где нанесем удар.
Он наклонил голову, взглянул на паруса и хмыкнул.
— Странно плыть под английским флагом. Кажется, что этот корабль теперь моя собственность, хотя я и родился в Англии, как и весь этот сброд в команде.
Армитедж спросил, не отрывая глаз от живописных зелено-голубых очертаний линии побережья, которую уже было хорошо видно:
— Конечно, это частное судно, и мы же плывем с британской каперской лицензией, но кроме того, ты член конфедерации, значит, твой корабль пиратский?
— Да. Потому что Ганто, Трибитор, Сенолв и остальные не англичане. У них могут быть английские лицензии, но они все равно будут считаться пиратами.
Полуденное солнце уже окрасило все вокруг в более яркие тона, отчего грязные коричневые, желтые и белые паруса маленького флота Генри Моргана засверкали, словно позолоченные.
Что касается адмирала, то он стоял, нахмурившись, и смотрел, как принесенная рекой мутная вода плещется у бортов корабля. Его не покидало гнетущее чувство, впервые сжавшее его сердце, когда «Летящий дьявол», самый быстрый корабль в его эскадре, не смог догнать маленькое посыльное судно, которое умчалось на юг и, без сомнения, разнесло по всему побережью тревожную весть, что лютеране снова вышли в море. Черт! К тому же он предвидел большие трудности, которые ему предстоят, когда он попытается вдохновить на дело эту разноязычную команду, на две трети французскую, на треть английскую и голландскую. В результате не оправдавшей себя атаки на Пуэрто-дель-Принсипе он смог убедить лишь немногих английских флибустьеров присоединиться к нему. Добсон, Дэвис и даже два Морриса послали его куда подальше.
Еще меньше его радовала необходимость включить в состав своего флота Ганса Сенолва; голландец славился своими зверствами, которым мог бы позавидовать сам Олоннэ.
Генри Морган поправил соломенную шляпу с широкими полями и обернулся, чтобы подробно рассмотреть берег, который постепенно надвигался на тихо плывущие суда. Разнообразные пальмы росли на нем поодиночке и группками, они сверкали словно изумрудные фонтаны среди камней вулканического происхождения. Такие же камни выглядывали из мягких прибрежных волн.
С глубоким восхищением Энох Джекмен наблюдал, как барк его адмирала лавирует между двойной цепью рифов в устье Гуанчи, так спокойно, словно огибает мыс