Морган еще не успел постучать, как дверь распахнулась, и он прищурился при свете факелов. Перед ним сверкнули белки глаз и белейшие зубы Соломона.
— Добрый вечер, сэр, добрый вечер, ваше адмиральство. — Негр почти до земли согнулся в поклоне.
Морган усмехнулся и бросил рабу серебряный муидор.
— Вот тебе за усердие, но постарайся, чтобы мисс Карлотта не застала тебя с Зулеймой. С ребенком все в порядке?
— Да, сэр. — Раб босиком прошел вперед и распахнул дверь в патио. — Спасибо, ваше адмиральство, за серебро. Вы снова собираетесь потрепать испанцев?
— Вот именно, Соломон, о мудрейший среди сынов Хама.
Давно уже Гарри Морган не чувствовал себя таким счастливым и удовлетворенным. Совет поддержал его даже больше, чем он рассчитывал, и скоро у него будет новая лицензия, такая, какую он всегда хотел. Поместье Данке, Пенкарн и другие земли были в превосходном состоянии благодаря неустанным заботам Мэри Элизабет. И сейчас он увидит своего сына.
Не успел еще Морган преодолеть половину двора, как противоположная дверь отворилась, и навстречу выскочила Карлотта.
— Любовь моя! Мне так хотелось, чтобы ты обнял меня.
— И я стремился к тебе! — Он приподнял ее на воздух и осыпал поцелуями ее огромные, слегка блестящие глаза и теплые губы. — Тигрица! Все так хорошо, что я даже боюсь.
Карлотта отступила назад и посмотрела на него.
— Бог мой, ты, наверное, мчался изо всех сил — ты такой же грязный, как свиньи-пираты, которые слоняются у воды. Жозефа! Мари! Зулейма! Скорее приготовьте адмиралу ванну.
— Только не Жозефа, — перебил Морган. — Она, конечно, должна остаться и присмотреть за маленьким Гарри.
Карлотта успокоительно кивнула и просунула свою маленькую ручку в его огромную лапу.
— Капитан моей души, наш ребенок спит — и храпит, как его отец.
Он снова схватил ее и понес, шутливо отбивающуюся, по патио.
— Карлотта! О чем ты думаешь?
— Ты собираешься отплыть в новую экспедицию?
— Да, на этот раз это будет настоящая военная кампания. Я рассчитываю собрать пять тысяч человек и не меньше тридцати кораблей!
— А куда ты направляешься: в Картахену, Гавану? -Она задала этот вопрос, не подумав, и поэтому совершенно не удивилась, когда вместо ответа он только хмыкнул и дунул ей в лицо.
— Куда угодно. Ах, дорогая, я умираю от голода и горю от жажды, но сначала я должен…
Карлотта решительно затрясла маленькой рыжей головкой.
— Ты не можешь разбудить его сейчас.
— Но я не буду его будить. — Он отвел ее руку. -Вспомни, тигрица, я не видел ребенка целых пять дней, так что хватит болтать.
— Все отцы одинаковы! — расхохоталась Карлотта. -Ну ладно, пойдем разбудим малыша. Он, конечно, необыкновенный ребенок, но, наверное, еще не научился различать, который сейчас час.
Карлотта замолчала, потому что в том, как Морган вошел в спальню, расположенную в прохладной части барбадосского дома, было что-то берущее за душу. Ее даже пугала та необыкновенная нежность, которую этот упрямый, решительный мужчина испытывал к ребенку.
«Он действительно его любит, — счастливо произнесла она про себя. — И меня тоже. Ах, Боже Всевышний, если бы только он мог понять, как я обожаю его!»
В тщательно убранной нише стояла великолепная колыбель из сандалового дерева и слоновой кости, умело отделанная резьбой и позолотой.
— Здесь сквозняк, — резко заметил Морган. — Проклятье, тигрица; юн еще слишком мал и легко может подцепить воспаление.
— Нет, Гарри, с ним все в порядке. Я поставила сюда колыбельку, потому что он половину прошлой ночи не спал из-за чертовой жары.
— Чертовой жары? Ты уверена, что он не заболел?
— Да ты взгляни на него.
Карлотта была чувствительна и сентиментальна, поэтому
у нее слезы навернулись на глаза при виде того, как гроза испанских морей, чье имя вселяло в людей панический ужас, осторожно склонился над колыбелью. — Он самый чудесный и крепкий малыш из всех, которые когда-либо появлялись на свет,
— А по-моему, он довольно страшненький, — поддразнила его Карлотта. И отшатнулась от неожиданно вспыхнувшей в его взгляде ярости.
— Если это была шутка, то чертовски глупая.
Морган нежно потрепал ребенка по щеке.
— Гарри! Мой, сынок.
В это мгновение для него не существовало ничего в целом мире — ни волн, которые мягко шумели рядом с Палисадас, ни нежного запаха духов Карлотты, ни свечки, которую она держала перед ним.
— О, нет, нет! Он такой маленький и легкий, что я боюсь его взять.
— Ну тогда пойдем, победитель испанцев, и смоем с тебя грязь и пыль. Мы вернемся, когда Жозефа придет покормить его.
— Жозефа… она здорова, верно?
— Генри Морган, ты непроходимый тупица, неужели ты думаешь, что я забочусь об этом ребенке меньше тебя? Да? — Ее ногти впились ему в руку, и она пришла в такую ярость, какую ему редко доводилось видеть.
— Нет, конечно нет. Просто если с ним что-то случится, я… я…
— Ничего с ним не случится! Пойдем, и, пока ты отскребаешь с себя грязь, я пошлю Мари разогреть тушеное черепашье мясо. Я его ела на ужин, и оно было выше всех похвал.
В тени аркады в патио Карлотты появился Генри Морган, потирая следы, оставшиеся от гамака, и глубоко вдыхая прохладный воздух. Почти все на Ямайке, где всегда было жутко жарко, переняли у индейцев обычай спать в прохладном, хорошо проветриваемом, сплетенном из травы гамаке, который служил вместо кровати.
Почти сразу же пришел Чарльз Барр. Меньше всего он был похож на того, кем когда-то был, — на выпускника Итонского университета. В грязной дырявой рубашке и полосатых штанах, испещренных пятнами от подливы и вина, он ничем не отличался от других братьев.
— Доброе утро, Гарри, как голова?
— Средне. Я уже выпил рому с лимонным соком. Ты велел Джекмену и Брэдли прийти?
— Да. Но только черт меня побери, если я понимаю Джекмена; это темная лошадка. Ты его давно знаешь, да, Гарри?
— Почти восемнадцать лет, — сказал Морган. — И каждый раз я думаю, что понимаю его меньше, чем тогда, когда впервые встретил его.
Барр, прищурившись, следил за маленькой зеленой ящерицей, которая охотилась за насекомыми на стене дома.
— Странный парень. Он щедр со своей командой, но, Господи, как он стонет и вздыхает, когда ему приходится потратить пенни или полпенни на себя. Он, наверное, очень богат.
Внутри послышались еще голоса. Это говорили Зулейма и Жозефа, кормилица Гарри-младшего.
Вскоре пришел и Энох Джекмен, небрежно одетый, в мешковатой, но удобной льняной рубашке и штанах.
— Ну, Гарри, — заметил Джекмен, — ты выглядишь таким довольным и счастливым, словно сытый и выспавшийся кот. Похоже, наследник процветает, — добавил он, когда из противоположного угла патио донесся отчаянный вопль..
Вопли стихли, и Морган рассмеялся.
— Надеюсь, ему нравится завтрак не меньше, чем мне мой. Ну, Энох, давай разберемся, какие корабли ты собираешься использовать под транспорт. Когда придет Брэдли, нам надо будет заняться боеприпасами.
Джекмен кивнул.
— Он прекрасный солдат. Мне говорили, что он научился артиллерийскому искусству во время войны с варварами-мусульманами.
Низко склонив голову, Барр записал названные Джекменом суда, приблизительный состав команд и составил длинный список необходимых припасов.
Джекмен беспокойно дернулся и взглянул на верхушки пальм.
— Это твоя последняя экспедиция?
— Да, до тех пор, пока королевская власть меня не поддержит.
— И куда ты собираешься отправиться? — Он посмотрел прямо в глаза Моргану. Адмирал спокойно отделил еще одну дольку апельсина и отправил ее в рот.
— Я собираюсь захватить Панаму.
— Что? Ты с ума сошел?
— Нет, я считаю, что Золотой порт вполне можно захватить.
— Но, но, — растерянно пробормотал Джекмен, — как ты туда доберешься? Панама расположена в Южном море.
— Это верно. — Голос Моргана звучал почти весело. — Я хочу пройти с войсками через перешеек.
Джекмен вскочил, выпучив глаза.
— Я тебя правильно понял? Ты, конечно, не мечтаешь о том, чтобы пробраться через джунгли, полные опасностей и всякой заразы, по которым даже индейцы не решаются путешествовать?
— Если испанцы смогли пересечь Кастильо-дель-Оро, то я не вижу причин, почему англичане и французы с отличным снаряжением и при соответствующем руководстве не могут поступить так же. К тому же какая добыча нас ждет!
С улицы послышался грубоватый голос, но вместо Морриса появился полковник Джозеф Брэдли, слегка хромая после старого ранения.
— Ну, Гарри, наши каперские поручения готовы?
Морган сердечно помахал в знак приветствия.
— Еще нет, потому что сэр Том все еще раздумывает над ними.
— А что ему остается. От того, что написано в лицензии, может зависеть его жизнь и жизнь многих из наших людей. Какого чуда не сумеет сотворить законник с умно составленным предложением?
Соломон впустил полковника Бледри Моргана, с красным носом, опухшего: поговаривали, что он опять подхватил французскую болезнь, но темные глаза его смотрели ясно и смело.
Бледри Морган с уважением приветствовал своего младшего двоюродного брата.
— Ну, Гарри, готов биться об заклад, что в этот раз тебе нужны солдаты, а не матросы!
— Ты так думаешь?
— Да. Иначе ты не стал бы так возиться со мной, Брэдли, Коллиером и другими артиллеристами, которые к тому же понимают, как командовать наземными войсками.
— Мне нужен совет. Я должен знать, как организовать поход протяженностью в шестьдесят миль через джунгли, реки и горы.
Бледри Морган присвистнул.
— Господи помилуй! Ты что, серьезно собираешься провести пять тысяч необученных людей через джунгли?
Глава 2КУПАНИЕ
Если бы не новая эпидемия в Порт-Ройяле страшной желтой лихорадки, Карлотта де Сандовал д'Амбуаз чувствовала бы себя счастливее, чем когда-либо за все время своей бурной и легкомысленной жизни. Было так радостно и приятно видеть Гарри рядом, видеть, что он так терпеливо и нежно любит ее и ребенка. Как чудесно наконец ничего не хотеть. С рождения Гарри-младшего ее шкатулка с драгоценностями была переполнена. К счастью, материнство не испортило ее фигуру, а маленькие груди с розовыми сосками уже приобрели прежнюю форму.