Я больше не была второстепенной мыслью, а была навязчивой идеей. Быть объектом желаний Доминика — это единственное, что я любила и оплакивала. Я не доверяла ему сердцем, но доверяла ему своим телом.
— Бля, да, — его дыхание обжигало мою кожу. — Мне никогда не будет достаточно тебя. Я бы утонул в тебе, если бы ты мне позволила. — Его слова зажгли спичку, которая медленно прожигала путь к неизбежному. Он, должно быть, почувствовал это, потому что смотрел на меня с восторженным, хищным выражением лица, пока я дрожала под его пальцами. — Я даю тебе то, что тебе нужно, amor?
Ложь сорвалась с моих губ:
— Нет.
Но контролировать себя было похоже на фантазию, когда он завоевывал меня руками и ртом. Я не хотела отдаваться ему, но моя решимость начала рушиться у его ног. Мои соки стекали по бедрам, а сердце билось в такт тому, как он проникал в меня. То, как он сосал и лизал, как будто он никогда не был так полон решимости выжать из меня все удовольствие.
Прошлое отхлынуло волной, и оргазм приблизился.
Именно тогда я почувствовала, как он вздрогнул и снова застонал в мою киску. Он упал на землю у моих ног, проливая свои обещания на плитку. То, что я чувствовала, когда он стоял передо мной на коленях, трахал меня рукой и трахал себя, сводило меня с ума.
Давление лопнуло, и белый свет взорвался позади моих глаз, когда я хлынула ему в рот.
Я сохранила контроль, но солгала себе.
Доминик все еще владел мной.
ГЛАВА 34
— О Боже, — звук текущей воды почти заглушил стон Алессандры. — О боже… ох, черт. Дом!
Она издала сдавленный крик, когда я врезался в нее, звук моего имени разорвал мою сдержанность в клочья. Ее мокрые волосы были обернуты вокруг моего кулака, а ее руки лежали на плитке, пока я безжалостно трахал ее, прислонив к стене. С каждым резким толчком вырывались прерывистые рыдания.
Иногда ей нравилось сладко и медленно; в других случаях ей нравилось быстро и грубо. Было определенное головокружение от осознания того, чего она хочет, и мое подозрение, что она жаждет второго типа, отражалось в том, как ее киска сжимала мой член.
Жар пробежал по моей спине и отбил пульс. Я хотел сказать ей, насколько она хороша, как я хотел похоронить себя внутри нее, пока не сделаю татуировку на каждом дюйме ее сердца и тела, и что она всегда будет моей.
Но я этого не сделал.
Я проглотил слова, которые грозили вырваться из меня, уткнувшись в изгиб ее плеча. Одна рука сильнее сжала ее и потянула ее голову назад; другая скользнула вверх по ее талии и легла на мягкую грудь. Ее сосок напрягся под моей ладонью, когда она отклонилась назад от моих толчков.
— Раздвинь для меня ноги шире, дорогая, — мои зубы впились в ее кожу, превратив мои мягкие слова в твердую команду. — Я хочу увидеть, как мой член растягивает эту милую маленькую пизду.
Дрожь сотрясла стройное тело Алессандры. Она без колебаний подчинилась, и мне почти хотелось, чтобы она этого не сделала, потому что одного вида, как она меня взяла, было достаточно, чтобы поставить меня на колени.
— Прекрасно, — простонал я, настолько включившись, что это было чудо, что я не взорвался прямо здесь и сейчас.
Мы чертовски идеально подходим друг другу. Ее тело прильнуло к моему, как будто оно было создано для меня. Скольжение в нее было для меня самым близким попаданием на небеса, и, черт возьми, я никогда не хотел уходить.
Входит и выходит, быстрее и глубже. Устойчивый стук воды барабанил по моей спине, когда я погружался глубже, наша мокрая кожа шлепалась друг о друга в грязной, эротической симфонии, которую не мог очистить никакой душ.
Алессандра снова всхлипнула. Она была близко. Я почувствовал характерное напряжение ее мышц и развернул ее прямо перед тем, как она кончила.
Ручейки воды стекали по ее лицу и на грудь, когда она запрокинула голову, ее рот приоткрылся, освобождая место для пронзительного, задыхающегося крика, который потряс нас обоих до глубины души.
Я больше не мог сдерживаться. Спазмы от ее оргазма все еще ощущались вокруг меня, когда я вышел из нее и облил ее своей спермой. Душ смыл его раньше, чем мне бы хотелось, а затем мы обнимали друг друга, наши сердца бились синхронно, наше прерывистое дыхание тонуло под постоянным потоком воды. Я хотел заключить этот момент в янтарный цвет, но, как всегда, он закончился слишком рано.
Алессандра высвободилась из моих рук и обошла меня. Холод пробежал по моему телу, когда я выключил душ и наблюдал, как она снимает полотенце, моя грудь уже сжималась от ее предстоящего ухода.
Я не могу обещать ничего, кроме секса.
Именно этим мы и занимались последние три недели. Она звонила мне, когда хотела меня видеть, и я появился. Она ходила на свидания, о которых я никогда не спрашивал, а я отправлял ей приглашения, которые она никогда не принимала.
Это не было чем-то вроде отношений, но если это было все, что она была готова дать, то я бы это и взял.
Я обернул полотенце вокруг талии и последовал за ней в спальню. Сегодня мы встретились в пентхаусе, а не в ее квартире или отеле, что было необычно. Обычно она избегала нашего старого дома, как чумы.
Прошла ли она через парадную дверь и вспомнила наш праздник с шампанским после того, как мы закрыли дом? Когда она подбирала с кровати платье, видела ли она сотни ночей, которые мы провели в объятиях друг друга? Неужели это место так сильно напоминало ей о нас, что простое вдыхание его воздуха казалось ей ударом в сердце?
Потому что это было именно то, что я чувствовал. Дом представлял собой мучительную неопределенность воспоминаний. Меня убило желание остаться, и меня убило желание уйти.
— Тебе пока не обязательно уходить, — сказал я. — Сегодня вечер пятницы. Мы можем заказать еду, посмотреть фильм. Вышел новый фильм Нейта Рейнольдса, — боевики-блокбастеры Нейта Рейнольдса были нашим тайным удовольствием.
Алессандра колебалась, ее взгляд скользнул по нашей кровати и помолвочной фотографии на тумбочке. Мы сделали ее перед библиотекой Тайера, где впервые встретились. Мы наполовину целовались, наполовину смеялись, выглядели такими молодыми и понятия не имели, что нас ждет в будущем, что я почти завидовал себе в прошлом за свою дерзкую уверенность. Камила попыталась спрятать фотографию после того, как Алессандра уехала, и я чуть не уволил ее на месте.
Это фото никто не трогал.
Горло Алессандры дрогнуло. Нерешительность отразилась на ее лице, и опасное семя надежды проросло у меня в животе. Она не отмахнулась от моего предложения, как обычно.
Скажи да. Пожалуйста, скажи да.
— Я не могу, — она отвела взгляд от нашей помолвочной фотографии и закончила застегивать молнию на платье. — У меня… у меня свидание позже.
Ее признание ошеломило меня жестоким ударом. Этого не должно было быть. Я знал, что она встречается с другими людьми; Данте и Кай подтвердили это, основываясь на сплетнях своих девочек. Но знать что-то и слышать это — две разные вещи.
— Ох, — я заставила себя улыбнуться сквозь разбитую оболочку надежды. — Тогда в следующий раз.
— Да, — сказала она тихо. — В следующий раз.
Дверь с тихим щелчком закрылась, и она ушла. Если бы не слабый аромат лилий, я бы сомневался, что она вообще когда-либо была здесь.
Я оделся и включил телевизор, но не смог пройти дальше первых пяти минут фильма с Нейтом Рейнольдсом. Это слишком напомнило мне Алессандру. Я пытался работать, но не мог сосредоточиться. Даже намеренно жестокая сессия в частном спортзале не смогла очистить мою голову.
С кем она была на свидании? Куда он ее взял? Они уже поцеловались? Вздыхала ли она, когда он прикасался к ней, или считала минуты до того, как сможет пойти домой?
Мое воображение мучило меня образами Алессандры и ее безликого спутника жизни, пока я не выдержал. Я схватил телефон и набрал номер единственного знакомого мне человека, не имевшего с ней никакой личной связи.
Он взял трубку с первого звонка.
— Встретимся в «Гараже» через час, — сказал я. — Мне нужно выпить.
«Гараж» был паршивым забегаловкой в Ист-Виллидж, известной своими крепкими напитками и барменами, которым было плевать, плачет ли клиент, рвет его или теряет сознание, пока он платит.
Это было идеальное место, чтобы заглушить свои печали, поэтому в пятницу вечером бар толпился конвейером несчастных на вид мужчин.
— Иисус Христос, — губы Романа скривились, когда он оглядел комнату. — У меня такое ощущение, будто я только что вошел на собрание анонимных людей с разбитым сердцем.
Я опрокинул свою третью рюмку за вечер, не ответив.
— Все так плохо? — он занял место рядом со мной, его черный свитер и брюки органично сливались с мрачной обстановкой бара.
Мы разговаривали несколько раз, но это была наша первая личная встреча после нашей затяжной драки перед Рождеством. Я по-прежнему доверял Роману, насколько мог, но за последний месяц наш бурлящий антагонизм перерос в настороженную осторожность. Он также не был связан с какими-либо более подозрительными смертями, вот и все.
— Алессандра на свидании, — слова казались кислыми на моем языке.
— Разве она не встречалась все это время? — Он сделал знак бармену.
— Бурбон. Чистый.
— Она никогда не говорила мне, что пойдет на свидание сразу после того, как мы занялись сексом.
— Ах, — Роман поморщился, когда официант с пирсингом и татуировками опустил стакан. Темная жидкость разлилась по бокам на липкий прилавок. Он сделал глоток и поморщился сильнее. Алкоголь здесь имел вкус ядерных отходов; это было частью его сомнительного очарования, по крайней мере, так говорили знающие люди.
Некоторое время мы пили молча. Ни один из нас не был человеком, готовым делиться своими чувствами и утешать других, что делало его идеальным партнером по выпивке. Я не хотел повторять свои проблемы с Алессандрой; я просто хотел чувствовать себя менее одиноким.
Если бы кто-то сказал мне три месяца назад, что я буду жалеть себя за дерьмовый виски в Ист-Виллидж, в то время как мой давно потерянный брат молча осуждает меня, я бы спросил, какие наркотики они принимают.