– Держись, Галахад, – проговорил он. – Стой крепко, сын, нынче тяжелый бой ожидает нас, потому что сама фея Моргана вышла на дорогу со своими рыцарями. – И снова пришпорил своего коня сэр Ланселот, и еще одного рыцаря Морганы вышиб из седла. Но протянула Моргана руки к Ланселоту, хриплым голосом прокричала древние заклятия, и застыл без движения Ланселот, и конь его замер как вкопанный. Словно каменная скорлупа стали Ланселотовы доспехи от чародейства Морганы. Не сдвинуться рыцарю с места, и меч его застыл в руке.
– Убивайте, убивайте второго! – прокричала фея Моргана своим бойцам – еще пятеро оставалось их в седлах. – Чего ждете вы? Или не клинки у вас в руках, или кони под вами заснули?
И ударили все пятеро разом на Галахада, да, видно, не в добрый час вывела их на разбой фея Моргана. Копьем встретил Галахад первого, и вот еще один загремел латами в пыли.
– Славный удар! – проговорил сэр Ланселот. – Клянусь честью, и я не ударил бы лучше.
И сэр Ланселот так напряг свое могучее тело, чтобы сломать колдовскую скорлупу, что даже застонала фея Моргана. Видно, тяжко было ей держать скованным славного рыцаря. И тогда закричала она:
– Нет, не рыцарей взяла я нынче с собой. Пасти овец – вот на что годитесь вы, закованные в железо бездельники!
И бросились рыцари снова на сэра Галахада. Он же, помня о чудесном мече, не тронул поводьев своего жеребца, но лишь заслонился белым щитом и так встретил всех четверых. Великую силу дает людям Господь, когда служат они любви и добру, но беда тому, кто подумает, что зло бессильно.
Воистину чудесным оказался щит Галахада. Взметнулись над его головою четыре меча и, кажется, вот-вот обрушатся на шлем Ланселотова сына, но нет – с грохотом ударили все четыре клинка по белому с красным крестом щиту Галахада. Закружились рыцари Морганы – кто из-за спины, кто сбоку норовит достать своими мечами Галахада, да только без толку – гремят они о щит, точно тянет их волшебная сила к красному кресту. Но и меч Галахада кромсает без толку воздух, и не падают доспехи с плеч рыцарей Морганы. Сильны ее чары.
И прокричала Моргана сэру Ланселоту:
– Гляди же, рыцарь, не одолеть вам нынче моего колдовства!
Сэр же Ланселот видит, что как ни могуч Галахад, но не выстоять ему против заколдованных рыцарей Морганы, ибо меч его не разит, а усталость велика, и теснят его бойцы Морганы к топи. И тогда прокричал сэр Ланселот сыну:
– Эй, Галахад, брось щит и грудью тесни негодяев, а иначе – быть тебе в болоте!
Галахад же, услышав отцовский голос, весьма ободрился и, сорвав с руки щит, бросил его за спину.
– Так будь же ты проклят вовеки, рыцарь Ланселот! – вскричала Моргана, когда увидела, что случилось. Ибо улетели мечи ее рыцарей вслед Галахадову белому щиту. Только вздрогнул болотный мох, когда нырнули в него четыре сверкающих клинка. А скованный окаменевшими латами Ланселот хоть и страдал ужасно, но расхохотался и проговорил:
– Конец! Конец твоему колдовству, злобная Моргана! А ты, сын мой Галахад, оставь свой клинок да задай этим молодцам жару кулаками. Уж верно, против кулаков эта леди ничего не успела придумать.
И бился благородный Галахад так, как бьется с обидчиками на улице простой горожанин. А кулаки его в латных рукавицах гремели о чужие доспехи не хуже кузнечных молотов. И шлемы летели на землю, и нагрудники прогибались, так что любо было посмотреть сэру Ланселоту. А черную душу Морганы так переполнили злоба и ярость, что изнемогла она, и ослабели ее заклятия, и дрогнул конь под сэром Ланселотом, и рука его с мечом опустилась. Перекрестился рыцарь, и вовсе разрушилось колдовство злой волшебницы, а сама она рухнула без сил на дорогу. Ланселот же кинулся на помощь сыну, но и он не выхватил меча. Одними кулаками загнали они в топь рыцарей Морганы, и бесчестного Брюса, что охал и кряхтел, пытаясь разжалобить рыцарей, закинули туда же. Одну только Моргану не тронули Ланселот с Галахадом. Так и осталась она на дороге исходить черной злобой и бессильной яростью.
О том, как добрались рыцари до Страны Одного Замка
Много дней прошло, покуда миновали рыцари страшную топь. Ужасные видения поднимались перед ними из трясины. Густой болотный смрад наползал на всадников, и порою мутилось сознание у сэра Ланселота. Но на диво живителен был тот аромат, что вел сэра Галахада. Брался он за уздечку отцовского коня, и добрые лошади уносили их дальше от опасных мест. Наконец остались позади бескрайние болота и дикие равнины, усеянные каменными обломками, и горы, что рассыпались от древности. И так долог был путь, пройденный рыцарями, что казалось им – все земные королевства прошли они.
Но настал день, и неслыханно могучая река легла перед Ланселотом и Галахадом. С утра до вечера скакали рыцари вниз по течению, с вечера до утра мчались они по берегу навстречу воде, но ни брода, ни моста не встретилось им на пути. Когда же вернулись они к началу своих поисков, то воскликнул Галахад изумленно:
– Иисусе! Видно, и в этих диких местах кто-то поджидал нас. Глядите, сэр Ланселот!
Взглянул сэр Ланселот и увидел лодку и плот, что покачивались под берегом в заводи. И такой величины сработал их неизвестный плотник, что как раз по одному всаднику могло разместиться на этих суденышках.
– Сын мой, – проговорил сэр Ланселот, – спускайся в лодку, ибо не пристало опытному рыцарю выбирать себе легкий путь, прятаться за спиной младшего. Не тревожься ни о чем: у сноровистого воина и простое бревно – корабль надежный.
Но юный рыцарь покачал головою и, взявшись за узду, перевел своего коня на плот.
– Плох тот сын, – ответил он сэру Ланселоту, – кто забирает лучшее себе, про отца же забывает. Что же до остального, то плот этот на диво крепок и надежен. – И с этими словами Галахад отвязал веревку от сухой ивы, что намертво вцепилась окаменевшими корнями в берег, и вот уже река несет его, он же ловко правит длинным веслом и поглядывает на отцовскую лодку.
Долго плыли рыцари через широкую реку. Рыбьи спины мелькали в темной глубине, и чешуя на них сверкала подобно рыцарским доспехам. Огромные птицы садились на лодку и на плот, глядели на рыцарей и улетали с жалобными криками. И тогда Ланселот окликал сына, Галахад же отвечал ему, и одиноко звучали человеческие голоса над холодной водой.
Но вот уже близок берег, вот уже Галахад ступает в мелкую воду, и тянет за собой коня, и торопит отца. Заспешил тут сэр Ланселот, оступился на дощатом влажном дне и всей своей тяжестью рухнул на колени. Захрустели доски, проломилось дно, ударила в лодку вода. Когда же вышел на берег сэр Ланселот, течение мигом подхватило искалеченную лодку, завертело ее, и вот уже нигде не видно ее резного носа и изогнутых бортов.
– Дурной знак, – проговорил сэр Ланселот, стоя рядом с сыном. – Вдвоем мы пришли сюда, но только один из нас вернется в Камелот. Сдается мне, что недалек конец моего пути.
– Сэр Ланселот, отец мой, – сказал Галахад. – Пусть трус дрожит над своими днями, как скряга над золотыми монетами. Доблестными подвигами мерит свою жизнь рыцарь. Оставим же колдунам и прорицателям приметы и предзнаменования.
И с тем рыцари поднялись в седла и пустились в путь. Вскоре нагнали они простолюдина, который трясся в телеге. Завидев рыцарей, простолюдин низко поклонился. Ланселот же спросил его:
– Ответь, мужичина, что это за страна и кто правит ею?
– Страной Одного Замка называется эта земля, благородные сэры, правит же ею герцог Тремендос Единственный.
– Господь да хранит эту страну, – молвил Галахад. – Но отчего у здешнего герцога столь странное прозвание? Разве не правил до него его отец, а сын его – разве не сядет он на престол после его смерти?
И хоть пустынно было кругом, огляделся простолюдин по сторонам и сказал:
– Упаси вас Бог, благородные сэры, спрашивать о таком. Оттого и зовется единственным наш герцог, что не было в этой стране до него других правителей, да, говорят, и не будет никогда. И хоть безжалостен герцог и коварен, но вечно наша земля будет терпеть его, потому что нет на свете такого рыцаря, который одолел бы его в схватке. Оттого-то и зовется наша страна Страной Одного Замка, что, сколько ни было в ней благородных баронов, всех погубил Тремендос и до основания разрушил замки. – И тут замолчал простолюдин и укатил на своей скрипучей телеге.
Галахад же сказал отцу:
– Видно, в этой несчастной земле и ждут нас славные дела, потому что во всем Божьем мире не сыскать такого злодея-владыки. Так попрощаемся же, отец мой сэр Ланселот, ибо сегодня ступили мы на лезвие меча и что нас ждет – неведомо.
И тут рыцари сняли шлемы и расцеловались.
О том, как бился сэр Галахад с Тремендосом Единственным и как достиг он Святого Грааля
Семь дней скакали рыцари по Стране Одного Замка. Но вот наконец завиднелись впереди серые стены и башни под свинцовыми крышами поднялись перед рыцарями. Лепились вокруг замка домишки и хижины, подобно муравьям, копошились люди, но ни одного звука не долетало из города.
– Отец, – проговорил Галахад, – с тех пор как переправились мы через реку, не летит мне навстречу тот дивный аромат, что привел меня сюда, но вместо того чувствую я, как с каждой милей, что проезжаем мы по этой земле, растут мои силы. Когда же встал перед нами этот замок, почудилось мне, что уже не кровь, а легкое горячее пламя разносится от сердца по моим жилам. И чудится, близок тот подвиг, ради которого вышли мы из Камелота.
Перекрестились тут рыцари и по каменистой дороге двинулись к замку. Но стоило им поравняться с первыми домами, как сэр Ланселот подозвал горожанина и спросил его:
– Приятель, отчего это в вашем городе такая тишина, точно дали вы все обет молчания, и в кузницах ваших не куют железа, словно рыцарям вашим не нужны мечи, а землепашцам – мотыги и косы?
И тогда горожанин снял шляпу, поклонился и заговорил так тихо, что едва расслышали его рыцари.
– На что нам ковать клинки, ведь во всей нашей земле один только рыцарь и есть – Тремендос Единственный, и так он могуч и грозен, что никакое войско не в силах одолеть его. Каждые десять дней выезжает он из ворот своего замка и быстрее, чем жена моя испечет хлеб, объезжает границы своей земли. Если же повстречается ему рыцарь или даже целое войско, то немедля вступает он в бой, и крушит, и разит, покуда не останется перед ним ни одной живой души. Но всякий раз возвращается он в свой замок до наступления ночи, ибо там, за высокими стенами, прорыт у него колодец до самых адских рек и сам сатана поит его своей водою. Если же не напьется он этой воды до наступления ночи, то и всей его силе конец.