– Пусть будет суд. И если найдется рыцарь, готовый встать на защиту королевы, пусть бьется с сэром Мадором. И пусть оба бьются во всю мочь, и Бог да пошлет правому победу. Одно горько мне: должен я по своему королевскому сану оставаться справедливым судьей и не смогу поднять меч за честь моей королевы. Лишь надеяться могу, что найдется добрый рыцарь, готовый положить свою жизнь за королеву. Ведь иначе придется ей сгореть в костре, потому что в тяжком преступлении обвинил ее сэр Мадор.
Но молчали рыцари, и никто из них не вызвался отстоять в честном поединке доброе имя Гвиневеры. Ведь всякому известно, что лишь правому дарует победу Господь, а рыцари все, как один, видели, из чьих рук получил отравленное яблоко сэр Патрис. И хоть жалко им было плачущую Гвиневеру, но безмолвно стояли они, понурив головы. Король же назначил суд через четырнадцать дней на огромном лугу близ Винчестера. И все рыцари разошлись кто куда.
Горько сожалел король Артур о том, что не нашел он слов, чтобы удержать при дворе сэра Ланселота, но, подумав малое время, подозвал пажа и повелел ему немедля мчаться к замку сэра Динадана Соломенного. Ведь с тех пор как ушел Ланселот, перестал бывать в Камелоте и сэр Динадан.
Минуло три дня, и явился сэр Динадан Соломенный по зову короля Артура. Выслушал он историю с отравленным яблоком, и суров был его ответ королю с королевой.
– Сэр Артур, король мой, – сказал Динадан, – недостает вам нынче Ланселота, что мог всякую беду отвести и служил вам и королеве, как целая рыцарская дружина служить не может. Вы же слушали, как глумились над ним завистливые бароны, и не нашлось у вас слов, чтобы защитить верного Ланселота. И дивлюсь я нынче, как просите вы помощи у того, кто был всегда Ланселоту лучшим другом.
Бледная, в слезах, подошла к Динадану королева.
– Тяжелы и справедливы ваши слова, сэр Динадан, но вспомните: разве был когда-нибудь безжалостен с дамой сэр Ланселот? Даже на преступную Моргану не поднял он меча. Я же – невинна. Так неужели допустите вы, чтобы приняла ваша королева позорную смерть? – И с тем она опустилась на колени и умоляла Динадана сжалиться над нею. А сэр Динадан поспешил ее поднять и дал согласие биться за королеву.
Когда же спустилась ночь, сэр Динадан Соломенный тайно съехал со двора и, не жалея коня, пустился в сторону Винчестера, туда, где в густой дубраве жил у отшельника Брастиаса сэр Ланселот.
Все рассказал Динадан Ланселоту, и понял Ланселот, что настал его час.
– Дружище Динадан, – произнес он, – пусть все идет так, словно нет Ланселота в Англии. Не в обиду тебе будь сказано, сэр Мадор могучий рыцарь и тебе с ним не совладать.
– Воистину так, – ответил Динадан, – но позорно было бы отступить без боя.
– Вот потому-то и уверен в победе коварный Мадор. Хоть наверняка эта смерть – его рук дело. Ведь сам знаешь, друже Динадан, как быстро забывают иные о благородстве, едва дойдет дело до денег. А потому пусть сэр Мадор думает, что предстоит ему биться с Динаданом Соломенным, и легко и с охотою идет на поединок. Я же явлюсь в последний миг, и уж с Божьей помощью мы отличим правду от лжи.
И побежало время быстро, и настал наконец канун того дня, на который назначен был поединок. Съехались на лугу близ Винчестера рыцари, что были тогда при дворе, и король с королевой. И отдана была королева под стражу, а вокруг железного столба разложили поленья для большого костра, чтобы сжечь ее без проволочек, если победит в поединке сэр Мадор. И сэр Мадор перед королем под присягой повторил свое обвинение и сказал, что клятву свою готов подтвердить жизнью. Тут вышел сэр Динадан Соломенный и сказал:
– Пусть твердит что угодно заезжий рыцарь – правда на стороне королевы Гвиневеры, и я, Динадан Соломенный, готов доказать, что слова твои не стоят и ломаного гроша.
– Что ж, – молвил Мадор, – готовься к бою, и мы увидим, кто из нас прав.
Тут разошлись они к своим шатрам и вооружились. И вот выехал на поле сэр Мадор со щитом на плече и с копьем в руке и поскакал по кругу, громко вызывая сэра Динадана.
– Где же ты, доблестный болтун? Или правде твоей недостает мужества?
Но не стал отвечать ему сэр Динадан. Опустил попросту забрало и выехал на другой конец поля. И едва он укрепил свое копье в упоре, как из ближнего леса выехал рыцарь на белом коне. Забрало же у этого рыцаря опущено, а на щите никому не знакомый герб. Вот поравнялся рыцарь с сэром Динаданом и говорит:
– Прошу вас, любезный рыцарь, отступитесь от этого поединка, отдайте его мне.
И узнал сэр Динадан голос Ланселота, для прочих же он остался неузнан.
Тут окликнул его король и спросил его, кто он и знает ли, из-за чего разгорелась нынешняя распря. И ответил тот:
– Мудрено было бы не услышать, каким поношениям подвергается королева Англии на глазах у рыцарей Круглого стола! Для того и явился я, чтобы положить конец этому позору. Что же до имени моего, то лучше бы вам не спрашивать о нем, благородные сэры.
– Да будет ли конец разговорам на этом поле? – крикнул сэр Мадор. – А уж кто этот рыцарь, вскоре узнаю я, – вот только сшибу с него шлем.
И разъехались они в концы поля, наставили копья и ринулись друг на друга со всей мощью. И Мадорово копье разлетелось в куски, копье же сэра Ланселота осталось цело, и оно отбросило сэра Мадора назад и сокрушило наземь. Но проворно выпутался сэр Мадор из стремян, загородился щитом, обнажил меч и крикнул сэру Ланселоту:
– Славное у тебя копье, сэр рыцарь, а вот хорош ли клинок?
И тогда Ланселот сошел с коня, перетянул наперед щит свой и выхватил меч. И бросились они яростно в бой, и так сражались целый час, точно были они не смертные рыцари, а сказочные великаны. Ведь этот сэр Мадор был рыцарь могучий, под стать Ланселоту, и, окажись на его месте сэр Динадан, не устоял бы он.
И вот удачным ударом опрокинул сэр Ланселот сэра Мадора наземь и тут же подступил к нему, чтобы довершить победу. Но сэр Мадор откатился в сторону и ловким ударом пробил Ланселоту бедро, так что кровь брызнула струей.
– Вот оно как! – вскричал Ланселот. – Видно, с тобой миром не кончить! – И с этими словами так рубанул Мадора по шлему, что разлетелся шлем, точно глиняный горшок, и кровь хлынула потоком по лицу Мадора. Тогда запросил он пощады и сказал, что берет он назад обвинение против королевы.
– Не будет тебе пощады, – отвечал Ланселот, – покуда не откроешь ты свой черный замысел. – И он приставил клинок к горлу Мадора.
Мадор же сказал так:
– Слушайте меня все, потому что смертельным был удар, что получил я нынче, и не много сил осталось во мне. Так не стану же я лгать, когда отмерено мне жизни только до сегодняшнего заката. – И с тем сэр Мадор рассказал о своем коварстве, и кончились его силы, и умер он.
Тогда король об руку с королевой Гвиневерой подошел к победителю и просил принять от него кубок вина. Тут Ланселот снял шлем, и, узнав его, долго молчали все, кто собрался в этот час на лугу. Наконец проговорил король Артур:
– Великий нам позор, благородные рыцари, за то, что лучшего из нас завистью и подозрением выжили мы из Камелота. И нынче я, Артур, король Англии, прошу вас, сэр Ланселот, остаться при моем дворе и служить английской короне, как и прежде.
Тем и закончилось приключение с отравленным яблоком. Когда же весь двор возвратился в Камелот, король Артур призвал к себе сыновей Мадора и Патриса и поделил между ними злосчастное наследство.
О том, что задумал сэр Мордред и как принялся он за дело
Ни дня не могли провести без Ланселота король Артур и королева Гвиневера. Теперь уж ни один из рыцарей не смел хулить сэра Ланселота при короле и королеве, но только большей злобою горели от этого сердца завистников. И вот приемный сын короля Артура сэр Мордред собрал в своих покоях тех рыцарей, что завидовали Ланселоту смертельно и хулили его день и ночь. И сказал им сэр Мордред:
– Как видно, за Круглым столом останутся вскоре только трое. Королю нашему Артуру и королеве Гвиневере довольно одного сэра Ланселота. Нам же, сдается мне, придется отправиться куда глаза глядят. И вместо веселых королевских пиров и охот пуститься на поиски дурацких приключений, в которых, того и жди, сложишь голову. Нет, уж коли король был бы я, я бы не заставлял своих рыцарей то и дело пускаться во все тяжкие и скакать сломя голову неведомо куда. Впрочем, и с королем Артуром жили мы неплохо, покуда не явился на нашу голову этот безумец Ланселот.
И рыцари слушали сэра Мордреда и поддакивали ему, а когда он решил поссорить короля Артура с сэром Ланселотом, тут же принялись за дело.
Нет, не надо жалеть тех, кто не умеет искусно владеть мечом и бледнеет, заслышав шум боя. Ведь эти-то молодцы и плетут свои хитрости, как пауки паутину, и бьются в их ловушках благородные рыцари и убивают друг друга на радость трусливым негодяям.
Дивится сэр Ланселот тому, как скоро забыли свою зависть Артуровы рыцари. Даже сэр Мордред ни на шаг не отходит теперь от благородного Ланселота, и славит его, и с утра до вечера готов слушать его рассказы о подвигах и приключениях. Радуется королева Гвиневера тому, что мир воцарился под крышею Камелота.
– О сэр Ланселот, – говорит она ему, – разве может устоять черная зависть перед истинным благородством?
Когда же случалось сэру Мордреду оказаться рядом с королем Артуром, то не уставая твердил он королю о благородстве и могуществе сэра Ланселота, о его мудрости и о том, как преданно служит он королеве Гвиневере.
– Такому рыцарю впору была бы и королевская корона, – нашептывал королю Артуру лукавый Мордред. И хоть не сразу, но поселилось в сердце короля подозрение. Все чаще приходили ему в голову мысли о том, что неспроста эти разговоры и, как видно, метит на его престол сэр Ланселот. Но день проходил за днем, и забывались подозрения, потому что ни в чем не мог упрекнуть Ланселота король. И тогда сэр Мордред призвал на тайное совещание сэра Кэя и так сказал ему: