Затем Галахад вновь опустился на колени перед серебряным алтарем и помолился. Пока он молился, с небес сошло множество ангелов, и они унесли его душу на небеса. Затем сверху протянулась рука и забрала Грааль и копье. С тех пор никто их больше не видел.
Приблизившись к телу Галахада, сэр Борс и сэр Персиваль не смогли сдержать слез. Никогда еще не было такой скорби, и, не будь они святыми людьми, они бы предались отчаянию. А так они исполнили свой рыцарский долг. Схоронив Галахада, сэр Персиваль облачился в простую одежду и укрылся в жилище отшельника. Сэр Борс оставался с ним, но не стал отшельником. Он хотел вернуться в Камелот и рассказать там о Галахаде. Через год сэр Персиваль скончался, и сэр Борс похоронил его рядом с сестрой в священном соборе острова Саррас.
Сэр Борс взошел на корабль и поплыл прочь. Он был уверен, что не собьется с пути, и действительно, после долгих месяцев странствия возвратился в Камелот. Его там приняли с великой радостью, ведь и его, после столь долгого отсутствия, считали за мертвого. Король Артур устроил великий пир, хмельное питье рекой текло в честь сэра Борса. Затем Артур призвал двух писцов и велел им записывать историю, которую станет рассказывать сэр Борс. Рыцарь поведал о поисках святого Грааля и о последних днях Галахада. Он говорил о горестях и радостях их долгого пути. Все дивились чудесам, которые совершил Галахад, и все плакали, когда Борс рассказывал о его смерти. Писцы выполнили свою работу, и «Книга святого Грааля» была помещена в библиотеку Винчестера.[156]
Завершив рассказ, сэр Борс обернулся к сэру Ланселоту и сказал ему:
— Любезный сэр, я собственными руками похоронил вашего сына, и перед смертью он просил передать вам привет и напомнить, сколь короток наш век на земле. Мы здесь странники, нет у нас своего града.
— Знаю, что это так, — ответил Ланселот, — и уповаю только на Бога.
Он обнял сэра Борса и добавил:
— Рад вашему возвращению, родич. Обещаю молиться за вас и помогать всем, чем только смогу. Пока дух теплится в моем теле, я буду во всем вас поддерживать. И вот что скажу вам, дорогой кузен: в этой жизни мы никогда уже не разлучимся.
— Если вы того хотите, хочу и я.
Так заканчивается повесть о святом Граале, переведенная с французского, которая есть повесть о самом истинном и святом на земле. Написано сэром Томасом Мэлори, рыцарем.
Ланселот и Гиневра
Отравленное яблоко
Завершив поиски святого Грааля, те рыцари, что остались в живых, вернулись в Камелот. Король Артур и королева Гиневра возрадовались, вновь увидев их за Круглым столом. Особенно радовались возвращению сэра Борса и сэра Ланселота, потому что они отсутствовали дольше других.
Затем, как говорят нам старинные книги, Ланселот вновь стал искать общества королевы. Он забыл обеты, которые дал во время поисков Грааля. Даже когда он следовал за святым Граалем, помыслы его возвращались к королеве, и потому Ланселот не преуспел в этом испытании. Теперь же, когда он возвратился в Камелот, эти двое пылали пуще прежнего. Они вновь сделались любовниками, и об их связи говорил весь двор. Брат сэра Гавейна Агравейн в особенности отличался дерзкими речами. Ланселот же общался и с другими дамами — чтобы отвести подозрения, он совершал подвиги в их честь, — и возобновил обеты Христу. Он избегал общения с королевой, не желая давать пищу скандалу. Гиневра прогневалась и однажды вызвала его к себе.
— Сэр Ланселот, — сказала она ему, — я каждый день вижу и чувствую, как убывает ваша любовь ко мне. Вы уже не хотите видеться со мной, вы то и дело отлучаетесь от двора. И вы чаще прежнего выступаете рыцарем других дам.
— Ах, госпожа моя королева, — отвечал он, — простите меня, у меня есть множество причин для такого поведения. Я лишь недавно вернулся после поисков святого Грааля, и на этом пути узрел столько святых видений, сколько дозволено грешнику. Если б мои мысли не обращались все время к вам, моя королева, я бы удостоился и тех видений, которыми были благословлены сэр Борс, сэр Персиваль и сэр Галахад. Не судите же меня поспешно: не могу я так скоро позабыть об этом высоком служении.
К тому же вы сами знаете, госпожа: многие люди при дворе сплетничают о нашей любви. В особенности сэр Агравейн и сэр Мордред только того и ждут, чтобы мы впали в немилость. Я больше боюсь за вас, чем за себя: я-то могу уехать, бежать от двора, а вам придется оставаться здесь, даже когда вокруг вас начнут роиться слухи. Если вам будет грозить позор или немилость, только я смогу вас спасти. Поймите это, госпожа. Наша дерзость навлечет на нас стыд и бесчестье. Не такой участи желал бы я вам. Вот почему я служу другим дамам и знатным девицам, чтобы не казалось, будто я отличаю вас.
Королева стояла и молчала все время, пока он говорил, когда же Ланселот закончил, она заплакала, и рыдала, и всхлипывала, пока вся ее скорбь не изошла слезами.
— Теперь, — сказала она, — я знаю, кто вы есть: рыцарь лживый, неверный, трус и распутник. От меня вы удаляетесь, а к другим женщинам льнете. Я отвергаю вас, я от вас отрекаюсь и навеки запрещаю вам приближаться ко мне. Приказываю вам немедля покинуть двор!
Ланселот в великой горести ушел от нее. Он созвал родичей — сэра Борса, сэра Гектора де Мариса, сэра Лионеля — и рассказал им о том, что произошло.
— Вы не должны покидать двор, — сказал ему сэр Борс. — Вы нужны здесь. Вспомните, кто вы: один из лучших в мире рыцарей. Вам предстоит совершить множество славных подвигов. А женщины изменчивы и непостоянны. Королева еще пожалеет о своих словах. Ждите и увидите. Вот мой совет: поезжайте в дом отшельника под Виндзором, там ныне живет благочестивый рыцарь по имени сэр Брастиас. Оставайтесь с ним, пока не получите от меня известие. Уверен, то будут хорошие новости.
— Вы прекрасно знаете, брат, — ответил ему Ланселот, — как не хочется мне уезжать из этой страны. Но королева дала мне строжайший приказ.
— Она передумает. Она ведь и прежде, бывало, гневалась, а потом вас прощала.
— Верно. Что ж, последую вашему совету: поеду к сэру Брастиасу и буду жить в келье отшельника, пока не получу от вас известие, что пора возвращаться. И прошу вас, брат: помогите мне, насколько будет в ваших силах, возвратить любовь Гиневры.
— Положитесь на меня, брат: буду стараться изо всех сил.
Итак, Ланселот в тот же день оставил двор, и никто, кроме его родичей, не знал, куда он отправился. Королева не показывала никаких признаков скорби, но старинные книги говорят нам, что втайне она жестоко страдала. На людях она проявляла твердость и по этой же причине устроила в Лондоне обед для двадцати четырех рыцарей Круглого стола. Она хотела показать, что любит и ценит их всех наравне с сэром Ланселотом. И вот был устроен большой пир.
Сэр Гавейн любил фрукты, в особенности яблоки и груши. Где бы он ни обедал, ему подносили эти плоды. Королева об этом знала и распорядилась подать на стол корзину фруктов специально для Гавейна. Однако у Гавейна имелся при дворе враг по имени сэр Пионель. Пионель ухитрился тайными средствами отравить несколько яблок из тех, которые под конец трапезы были поданы Гавейну. Но судьба распорядилась так, что другой рыцарь, сэр Патрис, взял отравленное яблоко, откусил кусок и, упав на пол, скончался в мучениях.
Рыцари повскакивали из-за стола, возмущенные столь дерзким преступлением. Все взгляды обратились к королеве, поскольку это она затеяла пир и приказала подать яблоки сэру Гавейну.
— Госпожа, — сказал Гавейн, — вы хорошо знали, что за этим столом будем обедать я и мои друзья, и о том, как я люблю фрукты, тоже всем известно. Теперь же я вижу, что был на волосок от смерти. Можете ли вы объяснить, как это произошло?
Гиневра от растерянности и тревоги не могла вымолвить ни слова. Она стояла среди рыцарей и молчала.
— Так это оставить нельзя, — сказал сэр Мадор. — Я лишился родича: сэр Патрис был моим кузеном.
Все смолкли и уставились на королеву, а та лишь вздыхала и плакала, но заговорить не сумела, а потом и вовсе лишилась чувств. Дали знать королю Артуру, и он поспешил в те покои, где происходил пир.
Сэр Мадор вышел ему навстречу:
— Мой господин, — сказал он, — ныне я обвиняю королеву Гиневру в измене.
В те старинные времена многие преступления именовались изменой, и наказанием за них была смерть на костре.
Король сильно огорчился:
— Любезные господа, меня удручает весть о новой беде. Но я буду справедливым судьей, не принимая той или иной стороны. Значит, я не смогу выйти на поединок за мою супругу, хотя и не верю, чтобы она была виновна в таком преступлении. Уверен, найдется добрый рыцарь и вступится за нее. Мне бы не хотелось, чтобы ее сожгли безвинно. Так что не торопитесь, сэр Мадор. Не думаю, чтобы у моей королевы не нашлось друзей. Назначьте день поединка, и посмотрим, кто возьмется защищать ее дело.
— Милостивый мой государь, — отвечал сэр Мадор, — простите мою дерзость, но законы рыцарства равны для всех. Вы — наш король, но вы также и рыцарь, и, рискуя навлечь на себя ваше неудовольствие, я все же скажу, что ни один из присутствующих здесь рыцарей не вступится за нее. Все они подозревают ее в убийстве, — обернувшись к собравшимся, Мадор спросил: — Что скажете, милорды?
Все согласились, что королеве нет оправдания: либо яблоко отравила она сама, либо кто-то из ее слуг. Гиневра тем временем очнулась и заплакала, услышав, в чем ее обвиняют.
— Во имя Иисуса! — сказала она. — Я устроила пир без какого-либо недоброго умысла, и ничего дурного я не сделала.
— Господин мой король, — настаивал Мадор, — прошу вас, как справедливого правителя, назначить день, когда я смогу получить правосудие.
— Будьте готовы, сэр Мадор, на пятнадцатый день, считая от сегодняшнего. Выезжайте на большой луг у Винчестера во всеоружии и готовый к битве и ждите рыцаря, который выступит против вас от имени королевы. Господь свершит правосудие. Если никто из рыцарей не пожелает сражаться с вами, придется сжечь мою королеву на костре. Больше тут говорить не о чем.
— Вы хорошо сказали, сир.
Оставшись наедине с королевой, Артур спросил ее, что ей известно об отравленном яблоке.
— Ничего. Бог мне свидетель, мой господин: я к этому непричастна.
— Если б только Ланселот оставался при дворе! — сказал Артур. — Он сразился бы за вас.
— Я не знаю, куда он отправился, — ответила Гиневра. — Его родичи говорят, что он покинул пределы страны.
— Значит, нет с нами самого преданного нашего слуги. В таком случае обратитесь к сэру Борсу и просите его заступиться за вас вместо Ланселота. Он не откажет, а другие рыцари, которые сегодня пировали у вас, не станут за вас сражаться.
Гиневра стала оплакивать отъезд Ланселота.
— Почему он покинул нас? — спросил ее Артур, но она не могла ответить.
— Печально, — сказал король. — Был бы Ланселот с нами, мы бы не знали беды. Спешите же, моя королева, к сэру Борсу и просите его помочь вам.
Итак, Гиневра отправилась к сэру Борсу и просила его сразиться за нее.
— Как же мне быть, моя повелительница? — задумался он. — Я ведь тоже сидел за вашим столом, когда сэр Патрис был отравлен. Если я заступлюсь за вас, навлеку на себя бесчестье. Другие рыцари могут подумать, будто я — ваш соучастник в преступлении. Теперь вы убедились, как плохо вам без Ланселота! Он никогда не подводил вас, спасал от многих опасностей, а вы изгнали его из королевства, лишили наш двор лучшего украшения. А ныне вы обращаетесь ко мне за услугой?
— Увы, добрый рыцарь, — сказала она. — Я чувствую свою вину и прошу у вас прощения. Сами назначьте мне епитимью, — она упала на колени и взмолилась: — Помилосердствуйте, сэр Борс! Спасите меня, или я погибну позорной смертью.
В этот момент король вошел в покои и застал свою супругу на коленях перед Борсом. Сэр Борс осторожно помог ей подняться.
— Увы, моя королева, — сказал он, — вы требуете, чтобы я навлек на себя позор.
— Любезный рыцарь, — воскликнул Артур, — сжальтесь над моей королевой! Ее оклеветали, я в этом уверен и потому прошу вас: сразитесь за нее. Останьтесь верны ей ради вашей любви к сэру Ланселоту.
— Господин мой, — ответил сэр Борс, — никогда еще не просили меня о столь тягостной услуге. Если я выйду сражаться за королеву, лишусь любви и уважения всего Круглого стола. И все же из любви к сэру Ланселоту и к вам я приму вызов в назначенный день, — он помолчал и добавил: — Если только не явится ей на защиту рыцарь получше меня.
— Вы клянетесь сделать это?
— Да, сэр. Я вас не подведу. Но если на поле явится лучший рыцарь, пусть он займет мое место.
Король и королева весьма обрадовались, но и сэр Борс был доволен, хотя по другой причине. На следующий же день он поехал в хижину отшельника, где прятался сэр Ланселот, и поведал ему обо всем, что произошло.
— Хвала Иисусу! — ответил Ланселот. — Все вышло даже лучше, чем я ожидал. Готовьтесь к поединку, сэр Борс, и ждите на поле, пока не увидите меня. Постарайтесь как можно дольше протянуть время: сэр Мадор — человек нетерпеливый, и пока поединок будет откладываться, он пуще распалится.
— Я его раздразню, — пообещал сэр Борс. — Все будет, как вы того желаете.
Сэр Борс вернулся в Камелот, где все уже знали, что он согласился выступить на стороне королевы. Рыцари были им недовольны, как он и предсказывал, потому что все считали королеву виновной. Он же смиренно заговорил с друзьями:
— Любезные господа, — сказал сэр Борс, — всем нам будет стыдно, если на королеву Гиневру падет такой позор. Вспомните, кто она. Подумайте, какому благородному королю она приходится супругой.
Один из рыцарей ответил за всех:
— Мы любим и почитаем нашего короля. Конечно же, мы его чтим. Но мы не питаем ни любви, ни почтения к королеве. Давно уже она слывет губительницей рыцарей.
— Вот как? А я впервые слышу такой отзыв о ней. Она всегда привечала славных воинов, была щедра и великодушна, одаряя нас, всегда отличалась любезностью. И потому снова повторяю: позор будет всем нам, если мы отдадим ее на постыдную смерть. Я этого не допущу. Говорю вам: она непричастна к смерти сэра Патриса. Не было у нее причины убивать его или кого другого из пришедших к ней на обед. Она пригласила нас по доброте, а не по злобе. Не сомневаюсь, скоро это будет доказано и обнаружится настоящий убийца.
Кое-кого его слова убедили, другие же оставались враждебны королеве.
Вечером накануне поединка Гиневра призвала сэра Борса:
— Вы по-прежнему мне друг? — спросила она его. — Вы будете сражаться за меня?
— Разумеется. Как я уже говорил вам, моя повелительница, я буду сражаться за вас и откажусь от поединка лишь в том случае, если вместо меня вызовется лучший рыцарь.
Спасение Гиневры
На следующее утро король и королева со всем двором собрались на просторном лугу под Винчестером. Королеву взял под стражу констебль и вокруг железного шеста разложили большой костер: если б одолел сэр Мадор, там бы королеву и сожгли. Таков был обычай. Никто, даже королевского звания, не мог уклониться.
Сэр Мадор и сэр Борс вместе подошли к трону и поклонились королю.
— Я пришел сюда обвинить королеву в измене, — заявил сэр Мадор, — и докажу ее вину в поединке с каждым, кто станет его оспаривать.
— Я пришел доказать в бою невиновность королевы, — сказал сэр Борс. — Я буду сражаться за нее.
— Готовьтесь же! — велел ему Мадор. — Сейчас мы испытаем, чья правда.
— Мне известно, что вы славный и храбрый рыцарь, — сказал Мадору сэр Борс. — Я вас не боюсь, но я обещал моему повелителю отказаться от поединка, если явится рыцарь лучше меня.
— Это все, что вы хотели сказать, сэр? Довольно слов. Начнем сражение!
— Выводите своего коня на поле. Я скоро последую за вами.
Рыцари вернулись к своим шатрам и вооружились. Первым на поле выехал Мадор.
— Велите вашему заступнику выехать на поле! — крикнул он Артуру. — Если он вообще осмелится встретиться со мной.
От такого упрека Борсу стало неловко, и он подъехал к арене. Однако в этот самый момент из леса выехал рыцарь на белом коне. Этот рыцарь подъехал ближе и возгласил так громко, что все услышали:
— Добрые рыцари, не сердитесь: я лучше этого воина, и я приехал издалека, чтобы сразиться за королеву.
Сэр Борс подошел к королю:
— Вы слышали, сир?
— Да, слышал. Кто это?
— Он незнаком мне, — ответил Борс. — Но он вправе предъявить такое требование, и я не могу ему отказать.
Король подозвал неведомого рыцаря:
— Вы готовы сразиться за королеву?
— Затем я и приехал, мой господин. И более я не стану ждать: великое бесчестие и вам, и вашему двору, чтобы столь благородную даму, как королева Гиневра, срамили и унижали. Но когда битва закончится, позвольте мне удалиться: меня ждут и другие сражения.
Сэр Мадор воззвал к королю:
— Пора начинать, сир! Посмотрим, из какого теста слеплен этот рыцарь.
Они выехали на арену, наставили копья и с огромной скоростью ринулись друг на друга. Копье сэра Мадора сломалось, а копье его противника выдержало. Мадор вылетел из седла и упал наземь. Он прикрылся щитом и обнажил меч, вызывая своего врага на рукопашную. Тот рыцарь тоже спешился и извлек меч из ножен. Целый час они ожесточенно рубились. Сражались они со страшным ревом, точно дикие вепри. Сэр Мадор был сильный рыцарь, испытанный во многих сражениях, но в конце концов он рухнул под градом ударов. Мадор попытался привстать и поразил своего противника острием меча в бедро. Хлынула кровь, но неведомый рыцарь нанес в ответ такой удар по шлему Мадора, что тот зарылся лицом в пыль. Тут сэр Мадор запросил пощады.
— Я побежден, — сказал он, — и признаю, что королева ни в чем не виновна.
— Я пощажу вашу жизнь, — ответил неведомый рыцарь, — с тем условием, что вы добровольно избавите королеву от обвинения в измене.
— Охотно, — сказал сэр Мадор. — Я снимаю все обвинения.
Рыцари отнесли сэра Мадора в его шатер, а король и королева на радостях пали в объятия друг друга. Артур и Гиневра подошли к неведомому рыцарю и поблагодарили его.
— Снимите шлем, сэр, — попросил его король. — Выпейте вина.
Рыцарь повиновался, и, когда он обнажил голову, все увидели, что перед ними стоит Ланселот. Артур взял Гиневру за руку.
— Сэр Ланселот, я благодарю Бога за то, что вы возвратились к нам. Вы спасли моей королеве жизнь.
— Господин мой, — ответил Ланселот, — я здесь по праву и в силу долга. Ваши сражения — мои сражения. Вы, сир, приняли меня в рыцарский орден, а вы, госпожа, всегда отличали меня своей милостью. Как же могу я не сражаться за ваше дело?
— Вновь и вновь благодарю за вас Бога, — сказал король. — И непременно вознагражу вас.
Гиневра плакала и от радости, и от печали. Она жестоко обошлась со своим верным рыцарем, а он рискнул ради нее жизнью, отплатил ей добром за зло. Рыцари приблизились к Ланселоту и с радостью приветствовали его. Сэр Мадор оправился от ран и воссел за Круглым столом вместе с Ланселотом.
Случилось так, что вскоре ко двору явилась Владычица Озера. Она была великой волшебницей и немало колдовства совершила ради короля Артура. Узнав, что королеву обвиняли в смерти сэра Патриса, она объявила, что Гиневра невиновна, и с помощью магии открыла, что на самом деле убийцей был сэр Пионель. Это он отравил яблоко, предназначив его сэру Гавейну. Пионель тут же бежал от королевского двора и скрылся в своей стране. Гиневра же была счастлива, что ее доброе имя восстановлено.
Сэра Патриса похоронили в Вестминстерском аббатстве и на его гробнице надписали всю эту историю. Сэр Мадор со временем возвратил себе благосклонность королевы, и все было прощено.