Под конец лета, в праздничный день Успения Богородицы[157], Артур возвестил, что в Камелоте состоится турнир, и там он вместе с королем Шотландским вызовет на бой всех, кто явится. Множество благородных рыцарей поспешили ко двору. Сам король собрался ехать из Лондона в Винчестер, как по-английски назывался Камелот, и просил жену сопровождать его. Гиневра же ответила — она, мол, больна и ехать не может.
Многие при дворе думали, что королева решила провести время с Ланселотом. Он отказался участвовать в турнире, поскольку, дескать, еще не оправился от ран, полученных в поединке с Мадором. Король сильно рассердился и уехал со своими рыцарями. По пути он остановился в Астолате, замке сэра Бернарда (по-английски он звался Гилфорд[158]).
Едва король отбыл, королева призвала к себе Ланселота.
— Сэр, — сказала она ему, — зачем вы тут остались? Или не знаете, о чем шепчутся при дворе? Говорят, будто мы специально подстроили так, чтобы провести время вместе. Вы меня позорите.
— Госпожа, я доверяюсь вашему суждению. Вы мудрее меня, я следую вашим указаниям. Сегодня я побуду здесь, но завтра поеду в Камелот. Забавы ради я буду, скрыв свое имя, сражаться с королем и всеми его приближенными.
— Прекрасное решение, — сказала королева, — но не забывайте, что рыцари Круглого стола свирепы и отважны.
— Чему быть, того не миновать.
На следующее утро Ланселот прослушал мессу и распрощался с королевой. Он скакал быстро и вскоре добрался до Гилфорда, где и его приютили. Артур заметил Ланселота, когда тот прогуливался в садах замка.
— Ага! — сказал король. — Вижу некоего рыцаря, который примет участие в состязании.
— Кто это? — спросил один из его рыцарей.
— Скоро узнаете, — усмехнулся король. — Готовьтесь!
Когда Ланселот остался один в своих покоях, к нему наведался хозяин замка, сэр Бернард. Бернард не знал Ланселота в лицо, и вот, обменявшись с ним приветствиями, Ланселот попросил об услуге:
— Добрый сэр, — сказал он, — не одолжите ли вы мне щит? Я не хочу выступать на турнире под своим гербом, ибо надеюсь остаться неузнанным.
— Охотно, — ответил сэр Бернард. — С виду вы один из лучших рыцарей, и я рад дружбе с вами. У меня двое сыновей, старший только что посвящен в рыцари. Его зовут сэр Тиррей, и в тот самый день, когда он сделался рыцарем, он получил такую рану, что в турнире участвовать не сможет. Возьмите его щит, его никто не опознает. Младшего моего сына зовут Лавейн. Не разрешите ли ему сопровождать вас на празднество? Он молод и силен, из него выйдет хороший рыцарь. И вот что, сэр: как ваше имя?
— Пока я не могу его назвать. Если Господь даст мне силы на этом турнире, тогда я вам откроюсь. И я счастлив буду взять с собой сэра Лавейна. Благодарю вас за то, что нашли мне щит.
Дочь сэра Бернарда Элейн, прозванная Прекрасной Девой из Астолата, подслушивала этот разговор под дверью, а едва увидев Ланселота, влюбилась в него. Она так сильно полюбила его, что просила надеть ее залог, когда он будет сражаться на турнире.
— Если я исполню эту просьбу, юная леди, — сказал он, — я окажу вам большую любезность, чем когда-либо оказывал дамам.
Но потом Ланселот сообразил, что если он появится на поле с памяткой этой девицы, никто не узнает в нем Ланселота. И он с улыбкой согласился:
— Любезная госпожа, я не стану спорить. Я повяжу ваш подарок на шлем. Что это будет?
— Мой красный шарф[159], — сказала она, — он ярко-алый и расшит дорогим жемчугом.
Девица принесла шарф и весь день оставалась поблизости, прислуживая Ланселоту. Отойти от него было выше ее сил.
Ранение Ланселота
На следующий день Артур вместе со своими рыцарями покинул Астолат. Теперь с ними ехали и сэр Ланселот, и юный сэр Лавейн. Они взяли белые щиты, а Ланселот повязал на шлем алый шарф. Добравшись до Винчестера, Лавейн отыскал жилье на отшибе, у богатого купца. Ланселот не хотел никому показываться на глаза.
Настал день турнира. Сэр Ланселот отличился в общей схватке, но при этом был так тяжко ранен, что с трудом держался. Копье сэра Борса пробило его щит и вонзилось рыцарю в бок. Тем не менее Ланселот не сдавался и одолел всех противников.
— Помилуй нас Бог, — сказал Гавейн королю. — Кто этот рыцарь с алым шарфом? По его повадкам я бы принял его за Ланселота, но Ланселот никогда бы не надел шарф какой-то дамы.
— Сэр, — отвечал ему Артур, — уверен, вы узнаете, кто он, прежде чем мы покинем эти места.
Король затрубил в рог, завершая состязание, и герольды объявили победителем рыцаря с красным шарфом. Король Северного Уэльса подошел к Ланселоту.
— Благослови вас Бог, славный рыцарь! Ныне вы совершили немало чудес. Теперь идите к нам, и мы воздадим вам должную честь.
— Господин мой король, — отвечал Ланселот, — эта победа одержана дорогой ценой: я тяжко ранен в бок. Мне требуется лекарь, который бы исцелил мою рану. Так что позвольте мне распрощаться с вами, любезные господа. Не нужно почестей, нужно порадеть о жизни.
И Ланселот поехал, стеная, прочь и добрался до леса, где ждал его сэр Лавейн.
— Сэр Лавейн! — вскричал он. — Сэр Лавейн! Помогите мне извлечь из раны копье!
— Сэр, — отвечал юноша, — я сделаю все, чего вы пожелаете, но ведь так недолго вас и убить.
— Ради любви ко мне, вытащите копье!
Лавейн повиновался, и когда он извлек копье, Ланселот громко вскрикнул. Кровь хлынула из раны, а Ланселот со стоном распростерся на земле. Он потерял сознание от боли.
— Что же мне делать? — вскричал Лавейн. Он повернул голову раненого так, чтобы свежий ветер дул ему в лицо, и стал присматриваться, не подаст ли Ланселот признаков жизни. Спустя какое-то время рыцарь открыл глаза.
— Помогите мне сесть в седло, — прошептал он. — В двух милях отсюда живет отшельник, умеющий лечить раны. Прежде он был рыцарем и звался сэр Бодуин Бретонский, но оставил все мирское во имя Бога. Он мой родич, и только он сумеет мне помочь.
Сэр Лавейн помог Ланселоту сесть на коня, и они поехали к отшельнику; всю дорогу кровь Ланселота струилась наземь по бокам его коня.
Жилище отшельника находилось в лесу, у крутого обрыва над ручьем. Лавейн рукоятью копья постучал в дверь:
— Отворите, ради Христа!
Вышел мальчик и спросил, что им нужно.
— Сынок, — сказал ему Лавейн, — ступай к своему хозяину, отшельнику, скажи, что его ждет раненый рыцарь, который нуждается в его помощи. И вот еще что скажи: этот рыцарь совершил нынче столько подвигов, сколько никто до него не свершал.
Эти слова услышал отшельник, крепкий и красивый человек.
— Что за рыцарь? — спросил он. — От двора короля Артура?
— Я не знаю его имени, сэр, и при каком он состоит дворе. Но сегодня он показал чудеса владения оружием.
— За кого он сражался?
— Я знаю только, против кого он сражался: против рыцарей короля Артура.
— Было время, — сказал сэр Бодуин, — когда я осудил бы рыцаря за это, потому что сам принадлежал к братству Круглого стола. Но те времена давно миновали, и я благодарю Бога за то, что нынче мыслю иначе. Где раненый? Покажите мне его.
Лавейн подвел отшельника к Ланселоту. Рыцарь склонился на седле, истекая кровью и страдая от боли. На миг отшельнику показалось, будто он узнает раненого, но тот был так бледен и изнурен, что в точности он сказать не мог.
— Кто вы? — спросил он рыцаря. — Откуда родом?
— Господин мой, — ответил Ланселот, — я не из этих краев и проехал много стран, чтобы завоевать себе славу.
Тут сэр Бодуин заметил шрам на щеке Ланселота и уже не сомневался, кто перед ним.
— О, господин мой, — сказал он, — зачем вы скрываете от меня свое имя? Я хорошо вас знаю: вы — Ланселот, благороднейший рыцарь в мире.
— Раз вы узнали меня, — сказал Ланселот, — так помогите скорее. Мне все равно, буду я жить или умру, лишь бы избавиться от боли.
— Вы будете жить, в том нет сомнения, — сэр Бодуин позвал слуг, и они перенесли раненого в жилище отшельника. Ланселота осторожно уложили в постель и дали ему выпить вина. В те времена отшельниками становились люди знатного происхождения, и у них хватало еды и питья для гостей.
Ланселот разоблачен
После турнира король пировал со своими приближенными и стал расспрашивать их о рыцаре с красным шарфом на шлеме.
— Приведите его к нам, — велел он. — Мы воздадим ему честь и наградим за храбрость.
— Он ранен, — ответил Артуру король Северного Уэльса, — и едва ли выживет.
— Так тяжко ранен? А имя его кому-нибудь известно?
— Никому, сир. Мы не знаем, откуда он явился и куда уехал.
— Если этот рыцарь умрет, то будет для меня великая скорбь. Такой благородный воин!
— Вы что-то о нем знаете? — догадался король Северного Уэльса.
Дурная весть взволновала короля.
— Думаю, кое-что мне известно. Больше я расскажу, когда получу известия о нем.
Сэр Гавейн поднялся из-за стола.
— Во имя Иисуса, я отправлюсь его искать. Мы не можем допустить, чтобы раненый рыцарь оставался в нашей стране без помощи. Это позор для всех нас.
— Отлично сказано, сэр Гавейн, — одобрил король. — Надеюсь, ваши поиски увенчаются успехом, и вы застанете этого рыцаря в живых.
Гавейн позвал своего оруженосца, и вместе они поскакали на поиски и обшарили все леса на расстоянии шести или семи миль от Камелота, но и следов таинственного рыцаря там не нашли. Два дня спустя двор снарядился переезжать из Камелота в Лондон. На обратном пути вновь остановились в Астолате, и Гавейну досталась та комната, которую прежде занимал Ланселот. Хозяин замка, сэр Бернард, явился приветствовать гостя, и с ним пришла его дочь Элейн, Прекрасная Дева из Астолата.
— Скажите мне, — попросил сэр Бернард, — кто отличился на турнире? Кто вышел победителем?
— Один рыцарь превзошел всех, — сказал ему Гавейн. — Имени его я не знаю, он сражался под белым щитом, а на шлем повязал красный шарф. Он одолел сорок рыцарей Круглого стола.
Элейн рассмеялась и захлопала в ладоши:
— Хвала Богу! Этот рыцарь — само совершенство. Он — моя первая и единственная любовь. Никогда я не приму другого.
— О, прекрасная дама, — обратился к ней Гавейн. — Этот рыцарь — ваш возлюбленный?
— Да, сэр!
— Значит, вам известно его имя?
— Нет, имени я не знаю и не знаю, откуда он родом. Но, Бог мне свидетель, я люблю его всем сердцем.
— Как вы с ним познакомились?
Элейн рассказала о том, как Ланселот одолжил щит ее брата, чтобы его не узнали на турнире.
— А его щит хранится у меня, — добавила она. — Он сам мне его отдал.
— Можно взглянуть?
— В моей комнате, сэр, в деревянном ларце. Пойдемте, я провожу вас.
— Нет, дочка, — остановил ее сэр Бернард. — Вести к себе в комнату не подобает. Вели принести сундук сюда.
Принесли деревянный ларец, девушка открыла его и показала Гавейну щит. Тот сразу же его узнал:
— Ах, Иисусе! Теперь мне еще тревожнее стало на сердце, чем прежде.
— По какой причине, сэр?
— Есть на то причина. И вы в самом деле его любите?
— Я — да. Но не уверена, любит ли он меня.
— Любите его, прекрасная госпожа. Это самый храбрый и самый благородный рыцарь на всем белом свете.
— Я поняла это, едва увидев его.
— Его имя — сэр Ланселот. Я узнал его щит. Вам выпало редкое счастье: за двадцать четыре года я не видел, чтобы он надевал в бою знак какой-либо дамы. И я страшусь за вас, потому что, возможно, вы никогда больше не свидитесь с ним в этом мире.
Элейн едва не упала в обморок:
— Он погиб?
— Надеюсь, что нет. Но он получил такую рану, от которой может и не оправиться.
— Как это случилось? Куда он ранен?
— Копье сэра Борса пронзило ему бок.
Элейн в ужасе обернулась к отцу:
— Отец, вы позволите мне поехать на поиски сэра Ланселота? Я должна его найти, или от горя лишусь рассудка.
— Поезжай, моя добрая дочь. Спаси его, если это в твоих силах.
Она собралась в дорогу, не переставая рыдать. Гавейн поехал в Лондон к королю и рассказал Артуру о том, как щит Ланселота был найден у Прекрасной Девы из Астолата.
— Я так и подозревал, — ответил король. — Я видел Ланселота в саду возле замка сэра Бернарда. Потому-то я и не позволил вам сражаться с ним на турнире. Одно только меня удивляет: никогда прежде я не видел, чтобы Ланселот носил залог какой-нибудь дамы. Почему же он повязал этот красный шарф?
— Сир, Прекрасная Дева из Астолата полюбила его всей душой. Сейчас она отправилась искать Ланселота.
Услышав от своего мужа, что Ланселот надел залог другой дамы, Гиневра чуть не обезумела от гнева. Она призвала к себе сэра Борса.
— Вы слышали, — сказала она ему, — как Ланселот меня предал? Мне все равно, останется он жив или умрет, подлый предатель!
— Не говорите о нем так, госпожа!
— Почему бы и нет, сэр Борс? Он — предатель. Ведь он повязал шарф, сражаясь на турнире?
— Мадам, я сожалею о том, что он носил чей-то залог, но я уверен, что он не хотел вас обидеть. Он надел шарф лишь затем, чтобы его не узнали. Вот и все.
— Тем хуже, — сказала королева. — Он так гордится своими подвигами, а вы, сэр Борс, оказались лучшим рыцарем, чем он.
— Нет, госпожа, это не так. Он побил и меня, и моих товарищей. Ланселот лучше всех нас. Если б он захотел, мог бы и насмерть нас поразить. Об одном жалею: я слишком сильно ударил его копьем.
— Я его ненавижу. Я его презираю. Сэр Гавейн сказал королю о великой любви между Ланселотом и Прекрасной Девой из Астолата.
— Пусть сэр Гавейн говорит что вздумает. Но я знаю: Ланселот не обращает внимания ни на какую даму или девицу. Ко всем он относится одинаково. Я ему доверяю. А теперь я еду искать его и молю Бога послать мне добрые вести.
Ланселот и Прекрасная Дева
Прекрасная Дева из Астолата поехала в Камелот, чтобы отыскать рыцаря, которого она любила больше всех на свете, и удача свела ее с родным братом: сэр Лавейн как раз упражнял свою лошадь. Элейн окликнула его, и он подъехал поближе.
— Где Ланселот? — сразу же спросила Элейн.
— А откуда ты знаешь, что рыцарь, которому я служу, — Ланселот?
— Сэр Гавейн сказал мне. Он узнал щит, который Ланселот оставил у меня.
Они вместе вернулись в дом отшельника. Сэр Лавейн провел сестру в комнату, где лежал Ланселот, и когда она увидела его таким больным и бледным, то рухнула наземь без сознания. Очнувшись, Элейн едва смогла подняться:
— Что ж это такое, господин мой? Как пришли вы в столь горестное состояние?
Сэр Ланселот велел Лавейну поднять сестру и подвести к его постели.
— Что с вами, прекрасная дама? — спросил он ее. — При виде вашей скорби и моя боль возросла. Ободритесь. Если вы пришли утешить меня — добро пожаловать. Бог милостив, скоро я исцелюсь от царапины, которую получил на турнире. Но откуда вы узнали мое имя?
— Сэр Гавейн узнал ваш щит.
— Мне это может причинить большой вред, — Ланселот опасался, как бы Гавейн не рассказал Гиневре о красном шарфе и не навлек на него страшный гнев королевы.
Элейн не отходила от Ланселота, ухаживая за ним день и ночь. Ланселот попросил Лавейна съездить в Лондон и разыскать там сэра Борса.
— Вы узнаете его по шраму на лбу, — пояснил он. — Конечно же, он меня ищет, ведь это он нанес мне рану. Привезите его сюда.
Сэр Лавейн поехал ко двору и стал расспрашивать о сэре Борсе. Отыскав его, он рассказал, зачем приехал.
— Добро пожаловать, — сказал ему Борс. — Из всех людей больше всех я жажду видеть Ланселота.
И они вместе поехали в жилище отшельника.
При виде сэра Ланселота, бледного, измученного, Борс не удержался и горько заплакал. Не сразу он обрел дар речи:
— Господин мой Ланселот, благослови вас Бог и пошли вам скорое выздоровление! Я в отчаянии оттого, что нанес вам такую рану. Я чуть не убил благороднейшего рыцаря в мире. Я жалкий трус. Вижу, Господь прогневался на меня. Мне так стыдно! Простите ли вы меня когда-нибудь?
Ланселот протянул ему руку:
— Добро пожаловать, любезный кузен. Не печальтесь, я сам виноват. Из гордыни я взял чужой щит. Если б я назвал вам свое имя, не получил бы такую рану. Говорят, родичи не должны сражаться друг против друга, а я и этим заветом пренебрег. И довольно об этом. Что сделано, то сделано. Скоро я исцелюсь, в этом я уверен, а пока поговорим о другом.
Борс присел на край кровати и шепнул Ланселоту, что Гиневра гневается за то, что он повязал на шлем залог Прекрасной Девы из Астолата.
— С чего она так прогневалась? — удивился Ланселот. — Ведь я сделал это лишь затем, чтобы меня не узнали.
— Я ей говорил, но она и слушать не хочет, — и еще более понизив голос, Борс спросил: — А юная девица, которая за вами ухаживает, это и есть Прекрасная Дева из Астолата?
— Да, она. Никак не могу от нее избавиться.
— С какой стати? Она и правда красива. Дал бы Господь, чтоб вы увлеклись ею, а не Гиневрой. И видно, как она вас любит.
— Сожалею.
— И не она первая, многие любили вас.
— Что я могу поделать?
Так шла беседа.
Дня через три или четыре Ланселот начал поправляться. Сэр Борс рассказал ему, что в Камелоте состоится турнир между королем Артуром и королем Северного Уэльса. Его приурочили ко Дню всех святых.
— Турнир? Побудьте еще немного со мной, родич, скоро я буду здоров. Надеюсь, я смогу принять участие в турнире.
Они провели вместе около месяца, Элейн все это время ухаживала за Ланселотом. Ни одна мать не заботится так о своем дитяти, как Прекрасная Дева из Астолата заботилась о больном рыцаре.
Ланселот исцелен
Однажды сэр Ланселот попросил Элейн и отшельника поискать в лесу кое-какие целебные травы и, как только они ушли, надел доспехи и сел на коня. Он хотел проверить, готов ли он к турниру. Но конь у Ланселота был с норовом и после того, как на нем месяц не ездили, решил показать себя. Едва шпоры[160] коснулись его боков, жеребец взметнулся, и Ланселот свалился с седла. Он упал наземь, рана открылась, и потекла кровь.
— Помогите! — крикнул он сэру Борсу. — Помогите! Пришел мой конец!
Сэр Борс и сэр Лавейн подбежали к нему, громко крича от ужаса. Элейн в лесу услышала их крики и бросилась на помощь. При виде Ланселота, лежащего на земле в доспехах, она вскрикнула громче сэра Борса. Подбежав к рыцарю, она стала целовать его, пытаясь оживить.
— Подлые предатели! — сказала она сэру Борсу и своему брату. — Как вы позволили ему встать с постели? Если он умрет, я обвиню в этом вас обоих! Я вас вызову на суд.
Тут из лесу подоспел и отшельник. Он слов не тратил, и так было видно, что он сердится на Борса и Лавейна.
— Помогите внести его в дом, — только и сказал он. Друзья положили Ланселота на кровать, и отшельник поднес ему к носу пахучие травы и влил глоток воды ему в рот. Ланселот не шевелился. С трудом отшельнику удалось остановить кровотечение. Примерно через час Ланселот открыл глаза. Отшельник спросил его, к чему такая опрометчивость.
— Сэр, — отвечал рыцарь, — я хотел проверить свои силы. Скоро состоится турнир, как сказал мне сэр Борс, и я хотел посмотреть, готов ли я к нему.
— Ах, дорогой сэр, — сказал отшельник, — ваша же отвага вас и погубит. Нельзя, чтобы сердце руководило головой. Пусть сэр Борс едет на турнир, а вы останетесь здесь со мной. Когда он вернется, застанет вас здоровым и вновь готовым сражаться.
Что оставалось Ланселоту делать? Пришлось согласиться.
— Поезжайте на турнир, — велел он друзьям. — Сделайте все, что в ваших силах. Уверен, вы всех одолеете. А я останусь тут, вверившись милости Божьей, и буду ждать вашего возвращения.
Сэр Борс уехал и первым делом отправился к королевскому двору в Лондоне, чтобы поведать о злоключениях Ланселота.
— Печально это слышать, — сказал король, — но благодарю Бога за то, что он поправляется.
Сэр Борс рассказал королеве о том, каким опасностям Ланселот подвергался на турнире.
— Все из любви к вам, госпожа.
— В самом деле? И все же я презираю его, и мне все равно, жив он или умер.
— Мадам, — возразил ей сэр Борс, — Ланселот не умрет. И если б кто другой так отзывался о нем, родичи отомстили бы за него. Вспомните: в прошлом вы уже не раз осуждали его, а потом сами признавали свою вину. Всякий раз вы убеждались в том, что ваш рыцарь верен вам.
С тем сэр Борс ее оставил и отправился на турнир. Он совершил дивные подвиги, но все время думал только о том, как поскорее вернуться к Ланселоту. Через три дня Борс поспешил обратно в жилище отшельника и счастлив был застать друга на ногах.
— Я исцелился, — сказал ему Ланселот. — Я снова вполне здоров.
Смерть Прекрасной Девы
На следующее утро все они сели на коней и поехали в Астолат распрощаться с сэром Бернардом. Элейн вошла в комнату, где поселился Ланселот.
— Господин мой, — сказала она, — вижу, вы собираетесь меня покинуть. Пощадите меня, не дайте мне умереть.
— Чего вы желаете от меня, госпожа?
— Я хочу, чтобы вы на мне женились.
— Жениться? Не такова моя судьба. Я никогда никому не буду мужем.
— Тогда вы можете стать возлюбленным.
— Сохрани Иисусе! Хорошенькая это была бы награда вашему отцу и вашему брату!
— Значит, я умру от любви.
— Нет, любезная девица, вы не умрете. Поймите, я никогда не вступлю в брак, но вот что я могу обещать: когда вы найдете себе мужа, я назначу вам обоим тысячу фунтов в год.
— Этого мне не нужно, сэр. Женитесь на мне или станьте моим возлюбленным, иначе моя жизнь кончена.
— Дорогая моя госпожа, ни того ни другого я сделать не могу.
Услыхав отказ, она вскрикнула и лишилась чувств. Служанки перенесли Элейн в ее комнату, и там она плакала и рыдала и не могла остановиться. Сэр Ланселот тем временем приготовился к отъезду и спросил сэра Лавейна, каковы его намерения.
— Я желаю только одного: следовать за вами, — ответил ему юноша. — Разве что вы прогоните меня или велите вас оставить.
— В таком случае мы поедем вместе.
Тут к ним подошел сэр Бернард.
— Моя дочь умрет от любви к вам, — сказал он Ланселоту.
— Мне очень жаль, сэр. Но что я могу сделать? Я горько сожалею о том, что она полюбила меня, хоть я никак этого не поощрял. Я не давал ей обещаний, не делал предложения. Говорю вам: я не причинил ей ни малейшего бесчестья. Она все так же невинна и словом, и делом. Меня удручает ее горе, но исцелить его не в моих силах.
— Отец, — сказал Лавейн, — сэр Ланселот говорит чистую правду. И мне очень жаль сестру, ибо я, как и она, полюбил этого рыцаря и последую за ним хоть на край света.
Ланселот и Лавейн распрощались с сэром Бернардом и поехали в Лондон к королевскому двору. Услышав, что его лучший рыцарь возвращается живой и здоровый, король возрадовался, как и все рыцари, за исключением только сэра Мордреда и сэра Агравейна. А еще Гиневра не желала говорить с Ланселотом и не позволяла ему приближаться к ней. Он пытался объясниться, но она поворачивалась к нему спиной.
Простившись с Ланселотом, Прекрасная Дева из Астолата впала в такую печаль, что не могла ни есть, ни пить. Одно ей оставалось: вздыхать по Ланселоту. Через десять дней она была уже близка к смерти. Девушка исповедалась и приняла причастие, но все равно продолжала говорить только о Ланселоте. Священник уговаривал ее оставить эти мысли.
— Почему я должна их оставить? — спросила девушка. — Я — обычная земная женщина, и Ланселот такой же земной человек. Мы созданы для любви, и пока во мне остается дыхание, я буду оплакивать свою участь. Любовь исходит от Бога. И, Бог мне свидетель, я умираю девственницей. Молю Тебя, Господь Небесный, сжалиться надо мною и моей душой. Весь мой грех в том, что я полюбила сэра Ланселота, и я охотнее приму смерть, чем жизнь без него. Боль, которую я терплю, очистит мою душу.
Элейн призвала к себе в комнату отца и попросила его написать письмо, которое она продиктовала, — слово в слово.
— Пока мое тело не остынет, вложите этот лист мне в руку, — сказала она отцу. — Тело окоченеет, и письмо останется у меня в руке. Положите меня на кровать, нарядите в лучшие одежды, а затем отвезите в карете на берег Темзы и положите в лодку. Одного гребца будет довольно, чтобы направлять судно. Обязательно затяните всю ладью черной тканью.[161] Сделайте это в память обо мне, отец!
И она умерла.
Тело в ладье
Все сделали так, как просила Элейн. Ее тело доставили на берег Темзы и уложили в ладью. Один гребец провел лодку вниз по реке до Вестминстера и там оставил качаться с приливом и отливом.
Артур и Гиневра беседовали у окна, выходившего на реку, и вдруг король заметил эту ладью.
— Видишь то судно, затянутое черной тканью? — сказал он сэру Кэю. — Что это, как ты думаешь?
— Сир, — отвечал ему Кэй, — то знак некоей печали, в этом я уверен.
— Спустись к реке, — велел ему король, — и узнай больше.
Сэр Кэй поскакал к берегу Темзы и увидел в ладье Прекрасную Деву, лежавшую в своем лучшем уборе на кровати. Гребец сидел на корме лодки, но на вопросы отвечать отказался. Мертвая словно улыбалась. Кэй поехал обратно и рассказал обо всем королю.
— Я хочу ее увидеть, — сказал Артур. — Она и вправду так красива?
Вместе с Гиневрой король спустился к воде, и они оба дивились прекрасной покойнице. Королева заметила в ее руке письмо.
— Это поведает нам, кто она и откуда явилась, — сказала Гиневра, и король вынул письмо из окоченевших пальцев. Королевская чета возвратилась во дворец, и там в присутствии многих рыцарей послание было вскрыто. Писец прочел этот лист всем собравшимся. Вот что было написано:
«Благороднейший рыцарь, господин мой Ланселот, смерть забирает меня в свои владения. Но я, Прекрасная Дева из Астолата, умираю, любя вас. Плачьте со мной, все дамы и девицы, молитесь за мою душу. Похороните меня как подобает. Я умираю девственницей, Господь мне свидетель, и столь преданной сэру Ланселоту, что я предпочла расстаться с жизнью, а не жить в разлуке с ним».
Королева, выслушав все это, заплакала. Король послал за Ланселотом, и письмо прочли ему.
— Господин мой король, — сказал он, — я тяжко скорблю о кончине этой дамы. Но Господь ведает, что я не хотел стать причиной ее смерти. Ее брат, который приехал вместе со мной ко двору, подтвердит мои слова. Она была прекрасна и добра, но ее любовь ко мне превысила меру.
— Сэр, — сказала ему королева, — вы могли бы проявить к ней участие. Могли бы великодушнее обойтись с ней.
— Госпожа, она хотела стать моей женой или возлюбленной. Что я мог поделать? Любовь исходит из сердца, принуждением ее не добьешься.
— Это правда, — заметил Артур. — Никто никого не обязан любить. Но вам, сэр, придется заняться ее похоронами.
— Сделаю все, что смогу, сир.
На следующее утро за упокой Прекрасной Девы из Астолата отслужили мессу, а по окончании службы ее весьма пышно похоронили в аббатстве.
Королева призвала к себе Ланселота и попросила у него прощения.
— Я гневалась на вас без причины, — сказала она, — я назвала вас предателем. Я неверно судила о вас.
— Мадам, — отвечал он ей, — не в первый раз вы так обходитесь со мной, а я все терплю ради вас, хоть вам и дела нет до моих страданий.
Так прошла зима.