Именно через епископат Людовик XVIII и начал действовать сразу же после восхождения на престол. Получить представление о распоряжениях, отданных королем верхушке французской церкви, позволяет письмо, отправленное им 31 июля 1795 г. епископу Нанси герцогу де Ла Фару. В нем король сообщал:
Будучи призван на трон христианнейших королей, я знаю, что никогда не забуду те обязательства, которые налагает на меня этот титул по отношению к Богу, именем которого я правлю; по отношению к Церкви, старшим сыном которой я являюсь; по отношению к Религии, которая должна быть моим вдохновителем и светочем. И когда я узнал, что божественное Провидение призвало короля Людовика XVII, моего государя и племянника, моей первой мыслью, моим первым побуждением было прибегнуть к молитвам Церкви и обратиться за ними к архиепископам и епископам моего Королевства.
Однако в то же время я рассудил, что будет мудрым явить всем моим подданным те чувства милосердия и справедливости, которыми полно моё сердце; и, будучи убежденным, что мои речи будут тщетны, если Господь не осенит их и меня своей всемогущей благодатью, я решил подождать с тем, чтобы вымолить её посредством священнослужителей, покуда мой манифест не будет оглашён.
Этот момент настал, и ныне - более чем когда либо - духовенство и верующие моего Королевства должны сплотиться вокруг меня и беспрерывно обращать к Богу мольбы о пощаде, самые ревностные молитвы, самые искренние слезы.
Соответственно, я пишу это письмо, чтобы повелеть вам, а также приказать духовенству и верующим вашего диоцеза возносить публичные и частные молитвы, как только это позволят обстоятельства:
1o. За упокой души Людовика XVI и Людовика XVII, Королей Франции и Наварры, моего брата и племянника, моих государей и владык; Марии- Антуанетты Австрийской, Королевы Франции и Наварры, моей почтенной Госпожи и невестки; Елизаветы-Филиппы-Марии-Элен Французской, моей дорогой и возлюбленной сестры, а также за всех французов, которые пали жертвой нынешнего мятежа.
2°. Дабы Господь соблаговолил, чтобы души и сердца моих подданных услышали меня, чтобы он придал моим словам силу, ясность и действенность, которые они могут получить лишь его благоволением.
3°. Дабы он соизволил просветить меня своими познаниями, дабы проникла в меня его мудрость, и дабы благословил он те усилия, которые мне предстоит предпринять, чтобы восстановить его религию в моих государствах и чтобы меж моих подданных воцарились мир и счастье.
Сам же я молю Господа о том, чтобы он простер над вами, господин Епископ Нанси, свое святое покровительство{2516}.
Некоторые сюжеты Людовик XVIII полагал необходимым обсудить со «своими» епископами. По итогам анализа декрета от 11 прериаля III года он направил им послание, озаглавленное «Мысли короля Людовика XVIII по вопросу о том, могут ли священники, возвращающиеся во Францию, объявить о подчинении законам республики». В этом документе он, по сути, высказывал свои мысли по другому поводу: если вся власть от бога, значит ли это, что и власть национального Конвента имеет тот же источник? Король полагал, что речь идёт лишь о законной власти и, таким образом, о подчинении узурпатору не может быть и речи. Соответственно, нельзя подчиниться законам Республики, не отвергнув власть легитимную - монархию, «не став сообщником убийства короля, не одобрив изрядное количество чудовищных установлений, которые возводят безжалостность в систему, а порок - в добродетель». Отвергает он, с опорой на Библию, и главный аргумент присягнувших священников: церковь не должна вмешиваться в дела власти, она должна лишь подчиняться тем, кто правит. Вслед за этим мемуаром большинство епископов направили пастве послания, осуждающие принесение присяги{2517}.
Одновременно были сделаны попытки соорганизовать духовенство и заставить его действовать как единое целое на благо монархии. В марте 1796 г. Людовик XVIII предложил епископам выбрать из своей среды десять человек, которые постарались бы
сформулировать общие взгляды французского духовенства по наиболее важным вопросам восстановления религии, направляли бы подчинённых им пастырей, испрашивали бы санкцию Святого Престола для тех принципов, которые они выработают, и договаривались бы с королём о мерах, наиболее подходящих для ускорения реставрации алтарей и трона{2518}.
В ответ прелаты заверили его в своей верности идеалам монархии, но решительно отвергли идею объединения. В качестве одного из аргументов Диллон, архиепископ Нарбонна, сослался на давний спор между Римом и французскими прелатами о том, должны ли епископы получать в Ватикане подтверждение своих полномочий; истребование постоянных санкций только укрепит позиции Рима в этом споре{2519}. Было немало и иных аргументов. Всего ответило 33 епископа из 88; некоторые соглашались на создание такого комитета и даже называли конкретные имена. Самым популярным оказался Аселин, второе и третье «места» разделили Франсуа де Бональ (Bonal) (1734-1800) - епископ Клермона (1776) и депутат Генеральных штатов и Талейран-Перигор{2520}.
Отказались прелаты и заниматься целенаправленно контрреволюционной деятельностью. Де Бональ, хотя и был сторонником Людовика XVIII, обратился к королю со специальным посланием, в котором доказывал, что посылать во Францию священников с таким заданием очень опасно, если у них найдут данные им инструкции, и бессмысленно, если таковых инструкций не дать: им просто не поверят. Кроме того, если пойдёт слух, что депортированные священники воздействуют на работу первичных собраний, республиканцы ухватятся за него и в полной мере используют{2521}. Даже когда накануне выборов было решено, что депутаты должны приносить присягу, и католики обратились к неприсягнувшим священникам с вопросами, допустимо ли это для них, и тогда многие епископы, отвечая на вопросы клира, решили не занимать какую бы то ни было позицию по этому вопросу, полагая, что дела светские их не касаются{2522}. С большим трудом королю удалось добиться от епископов изменения этой позиции и согласия, чтобы священники оказывали влияние на ход выборов{2523}.
Из документов, хранящихся в «Фондах Бурбонов», следует, что в первые годы после восхождения на престол Людовик XVIII рассматривал духовенство, скорее, как инструмент для ведения более успешной борьбы с республикой, не стремился принимать никаких решений о его судьбе после революции. В данной его агентам в 1796 г. инструкции основное внимание монарха уделялось вопросам материального обеспечения духовенства. Про священников же говорилось, что их назначения в приходы и епархии должны быть проведены лишь временно. Те, кто «остался верен Богу и Королю», должны без проблем занять свои места; те, кто принёс присягу, чтобы сохранить должности, должны от неё отказаться и покаяться, те же, кто незаконно получил сан (les Intrus), должны быть однозначно отстранены{2524}.
Насколько король лаконичен, хорошо видно при сравнении подписанных им документов с теми проектами, которые поступали в его канцелярию. Один из них особенно интересен тем, что принадлежит перу человека, который, казалось бы, по долгу службы должен быть лучше своего государя осведомлен о ситуации во Франции, - уже упоминавшемуся ранее Мезьеру, выступавшему от имени Парижского агентства. Статья четвертая составленного Мезьером мемуара была целиком посвящена религиозным сюжетам:
Король будет объявлен защитником и опорой католической, апостольской] и римской религии. Духовенство будет восстановлено вместе с десятиной; ввиду того что происходящее сейчас во Франции показало, что если, к стыду католиков, оно [духовенство] не имеет собственности, недвижимости или, по крайней мере, не имеет права использовать десятину, оно вынуждено просить милостыню и, вследствие этого, подвергается презрению. Даже если народ и вернется к религиозным принципам, он отнюдь не поспешит в объятия священников; он будет ходить на мессы, но не станет платить.
Желательно восстановить все религиозные ордена - как ради славы религии, так и ради чести Франции, как по политическим соображениям, так и ради нужд общества; тем не менее количество мужских и женских монастырей придется ограничить: оно уже и без того значительно уменьшилось из-за разрушения культовых сооружений.
Есть надежда, что великодушие позволит Его Святейшеству проявить милосердие, одним словом, что будут прощены ошибки и образ действий тех конституционных священников, которые не кормились от религиозной распущенности; необходимо их реабилитировать, чтобы они могли вновь выполнять те обязанности, которые выполняли в 1789 г. Потому как иначе, что остается делать?
Необходимо и настоятельно требуется, чтобы духовенство не было более политической корпорацией [...] Высказываются пожелания, чтобы Е. В. и его наследники не возводили в сан прелатов, пока тем не исполнится от 40 до 49 лет, дабы они имели воистину духовный образ мыслей [...] Желательно, чтобы Е. В. создал высший церковный суд, который, не становясь инквизицией, выполнял бы её функции, надзирал бы над прелатами и священниками - как в плане единства религиозной догматики, так и в плане их публичного поведения{2525}. Если гг. литераторам и философам взбредет в голову и далее разлагать общественную мораль, искажая мешающую им религию или же насмехаясь над нею, ими также будет заниматься это учреждение [...]