{1615}, но уже с сентября 1790 г. не участвовал в работе Собрания, хотя его отставка и не была принята из-за того, что у него не было заместителя. С 1791 г. он оказался в эмиграции{1616}. Хотя Людовику XVIII служил старший брат, то и дело приходится читать, что именно Жан-Батист-Антуан выполнял при короле роль канцлера{1617}; особенно часто одного брата за другого принимают составители научного аппарата к книгам о революции{1618}.
Макартни оценивал де Флашсландена весьма высоко:
Барон Флашсланден - старый офицер, около шестидесяти, но сильного и крепкого телосложения, резковатый, с манерами честного военного, упрямый, привлекательный и полный сил. Он в фаворе у своего господина и, думаю, заслуженно - за способности, оказанные услуги и привязанность{1619}.
Те же, кто был обойдён должностями, смотрели на барона куда более критично. Один из них, к примеру, говорил, что де Флашсланден «сух и считает себя более способным, чем есть на самом деле» {1620}.
Другим соратником Людовика XVIII был Шарль-Эжен-Габриель де Ла Круа де Кастри (de La Croix de Castries) (1727-1801). Его род, принадлежавший к старинному лангедокскому дворянству, восходил к XIV в. Участник Семилетней войны, кавалер Ордена Св. Духа, почётный член Академии наук, при Старом порядке он не раз занимал губернаторские должности, побывав губернатором Монпелье и Сета, Фландрии и Эно. С подачи Неккера в 1780-1787 гг. он занимал должность государственного секретаря морского флота, а в 1783 г. получил звание маршала Франции. Участник Ассамблеи нотаблей, в 1789 г. он отказался от портфеля морского министра и эмигрировал.
То, что графу Прованскому удалось привлечь на свою сторону столь опытного администратора, было его несомненной удачей. В письме маршалу из Хамма от 6 ноября 1793 г. Месье называл его человеком, чья помощь для него незаменима, человеком, которому он доверяет, поскольку имел возможность убедиться в его порядочности и познаниях. Далее принц заявлял:
Вы говорили мне, что склоняетесь скорее к военным занятиям, нежели к административным. Если бы я мог дать вам армию, я бы разрывался между двумя в равной степени полезными для меня способами использовать вас на благо государства, но у меня нет армии{1621}.
Де Кастри прибыл в Верону в августе 1795 г. и стал министром, занимающимся организацией Дома короля{1622}, а по сути первым министром. Лорд Макартни не жалел для него добрых слов:
Маршал - человек чести, понимающий, умеющий вести дела и любящий это делать, sed tarda trementi Genua labant{1623}. Он сильно ослаблен годами и долгой службой, здоровье его подорвано, и он близко к сердцу принимает бедствия, обрушившиеся на его страну{1624}.
Назначение де Кастри фактическим главой правительства было для Людовика-Станисласа непростым шагом, поскольку сотрудничество с Неккером в глазах многих эмигрантов оставалось несмываемым пятном на репутации маршала. Современник замечал:
Маршал де Кастри - без сомнения, человек очень честный и очень достойный, однако после того, как он на протяжении 13 лет своей жизни и вплоть до 1790 г. дружил с г-ном Неккером, был его пособником и расхваливал его, можно ли предположить, что маршал разбирается в людях и делах? {1625}
Впрочем, большинству это не мешало, они относились к маршалу с немалым уважением. Один из них писал:
Господин маршал де Кастри необходим в качестве министра. Его возраст, достоинство, осмотрительность, уважение, которое ему оказывают [...] делают его незаменимым для Короля{1626}.
К тому же лорд Макартни полагал, что из придворных лишь маршал де Кастри и барон де Флашсланден полностью совпадали во взглядах с Людовиком XVIII{1627}.
Третьим советником короля стал Арнай-Франсуа, маркиз де Жокур (Jaucourt) (1757-1852). До Революции он долгие годы провёл в армии под началом принца Конде, дослужился до полковника. Перемены принял с большим энтузиазмом, вступил в Клуб фейянов, занял должность председателя администрации департамента Сена-и-Марна и был избран от него в Законодательное собрание. В 1792 г. получил звание бригадного генерала (maréchal de camp) (1792), работал в военном комитете Собрания, выступал против начала войны. В июле 1792 г. подал в отставку, был арестован и успел освободиться из тюрьмы перед самыми сентябрьскими убийствами. После недолгой эмиграции в Англию вернулся во Францию, но во второй половине 1795 г. вновь эмигрировал.
Следов работы в Совете маркиза де Жокура сохранилось намного меньше, чем других его членов, современники были настроены к нему весьма критично, называли «опасным интриганом»{1628}, «нулём» и считали креатурой возлюбленной графа Прованского мадам де Бальби{1629}. Побывавший при Веронском дворе английский агент, донося в Лондон о том, какие разговоры он вёл с каждым членом Совета, с презрением написал, что с маркизом говорил лишь о дожде и о хорошей погоде {1630}. Впрочем, графу Прованскому де Жокур был верным союзником, находился с ним в близких отношениях{1631} и поговаривали даже, что ещё до эмиграции Месье он поддерживал стремление принца получить Регентство{1632}.
Кроме того, в Верону в 1795 г. был вызван ещё один аристократ. Ранее уже рассказывалось о герцоге де Ла Вогийоне, бывшем воспитателем графа Прованского. Старый герцог скончался в 1772 г., а в эмиграции Людовик XVIII приблизил к себе его сына, Поля- Франсуа де Келен де Стюэ де Косада (1746-1828), ставшего новым герцогом де Ла Вогийоном. Тот с 12 лет находился в армии, участвовал в Семилетней войне, после которой был назначен губернатором Коньяка. Затем де Ла Вогийон стал послом в Республике Соединённых провинций (1776) и Испании (1784), кавалером Орденов Св. Духа (1784) и Золотого Руна (1788), бригадным генералом (maréchal de camp) (1788). В июле 1789 г. он на несколько дней был назначен министром иностранных дел, 16 июля пытался бежать в Англию, но был арестован; дело разбиралось на уровне Учредительного собрания. После освобождения Людовик XVI отправил герцога послом в Испанию, где тот и оставался даже после смещения с должности в 1790 г.{1633} Назначение в Совет де Ла Вогийона оказалось единственным, о котором король впоследствии пожалел, герцог очень быстро стал его раздражать. Рассказывая о своём отъезде из Вероны, Людовик обмолвится: «Г-н де Ла Вогийон, ревнуя ко мне (но не любя), как испанец времён Фердинанда и Изабеллы, хотел любой ценой попасть в мою карету»{1634}.
Членом королевского Совета станет и Франсуа-Эммануэль Гиняр (Guignard), граф де Сен-При (Saint-Priest) (1735-1821), бывший человеком широко известным при дворе ещё задолго до Революции и принадлежавший к весьма знатной семье. Присоединившись в четыре года к Ордену Св. Иоанна Иерусалимского и с 17 лет охраняя орденские караваны, он впоследствии отказался стать рыцарем, чтобы сохранить возможность вступить в брак. В тот момент де Сен-При избрал военную карьеру, но затем оставил и её, став в 29 лет послом Франции в Португалии. Затем он выполнял дипломатические миссии в Англии, долгие годы был послом в Константинополе, участвовал в переговорах между Россией и Османской империей (за что был удостоен орденов Святого апостола Андрея Первозванного и Святого Александра Невского). Пробыв недолгое время послом в Нидерландах (1787), он был призван в Версаль и стал в 1788 г. министром - сначала без портфеля, а потом, после возвращения Неккера в июле 1789 г., внутренних дел. В конце 1790 г. граф ушёл в отставку и переехал в Стокгольм.
Человек с таким опытом и такой репутацией, к тому же находящийся не у дел, едва ли мог не привлечь внимание графа Прованского. Месье пригласил его в Верону сразу после того, как объявил себя Регентом, но получил отказ. Позднее де Сен-При вспоминал:
Не видя ещё, во что превратится французское правительство, я откладывал своё решение, приводя в качестве оправдания то, что моих родственников удерживали во Франции, и я боялся, что моё сближение с Месье поставит под угрозу их жизни: предлог, который исчез, когда мой брат взошёл на эшафот за свою преданность Королю, а мои родственники вышли из тюрьмы после смерти Робеспьера{1635}.
Когда в августе 1795 г. Людовик XVIII повторил своё приглашение {1636}, на сей раз де Сен-При согласился{1637}, но прежде графу пришлось отправиться в Санкт-Петербург: королю казалось, что Эстерхази, бывший его посланником при русском дворе, слишком плохо информирует его о том, что там происходит{1638}.
В Петербурге граф де Сен-При столь рьяно отстаивал интересы своего государя, что вступил в конфликт с фаворитом императрицы Платоном Зубовым. Осознав, что там он более никакой пользы Людовику XVIII принести не сможет, граф отправился в Верону, но уже в Вене получи