Великодушный капрал не сможет быть рядом с ним круглые сутки.
– И кое-что еще, сэр, – добавил Бирн. – Может, вы вернете парню кошелек?
МакГиллен бросил на Бирна настолько язвительный взгляд, что Хан с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Сержант сунул руку в карман и выудил оттуда кошелек. Для вида немного порылся в нем, дабы убедиться, что там нет холодного оружия, после чего положил кошель в карман куртки Алистера.
Парень не знал, надолго ли кошелек задержится там.
Двое «синих мундиров» схватили Хана за руки и подняли. От боли у него затуманилось зрение. Ему казалось, что в левое предплечье вонзилось множество стеклянных осколков. Солдаты закинули руки парня себе на плечи и поволокли его за собой. Хан безвольно повис, как тряпка, и пытался не терять сознание. Мысли в его голове с бешеной скоростью сменяли друг друга: «Могли ли «тряпичники» расправиться с шестью «южанами»? Зачем им это могло понадобиться? Точно не из-за него и не из-за желания отомстить. Такое масштабное наступление могло привлечь нежелательное внимание стражи. Все знали это. А если не они, тогда кто?»
Так или иначе Хан не ожидал, что с ним обойдутся честно в караульном помещении. Страже нужно кого-то обвинить. Если он пойдет у них на поводу, то окажется на виселице. Юноша вспомнил о Мари, которая ждала его в храме, о матери, стирающей белье в замке Феллсмарча. Им тоже будет несладко. Хан не мог этого допустить.
Они уже миновали храм, сворачивая на мост, перекинутый через реку. Алистер громко застонал, вспахивая ногами землю, будто пытаясь затормозить.
– Эй! Осторожно! – проворчал один из «синих мундиров» и схватил руку Хана покрепче.
Юноша не успокаивался:
– А‑а! Моя голова! Она раскалывается! Пусти! – парень изо всех сил пытался высвободиться. – Я чувствую себя ужасно, – произнес он, позволив паническим ноткам прозвучать в его голосе. – Я серьезно! Меня сейчас стошнит! – он закрыл рот и убедительно надул щеки.
– Только не на меня! – сказал державший его «синий мундир». Он схватил Хана за воротник и за пояс штанов, а затем подвел его к каменному борту моста. – Делай свои дела в реку. Только быстро.
Хан оперся здоровой рукой о борт и заехал затылком в физиономию гвардейца. «Синий мундир» заорал и выпустил юношу. Кровь сочилась из его разбитого носа. Алистер запрыгнул на каменный бортик и присел на корточки. Посмотрел на мусор, плывущий по реке.
– Остановите его! – хрипло выкрикнул МакГиллен позади него. – Он сбежит!
Хан почувствовал чьи-то руки, когда уже спрыгнул вниз, стараясь приземлиться как можно дальше от каменных опор моста. Он плашмя упал в мелководную реку, ближе к северному берегу. Каким-то образом ему удалось не удариться о борта лодок, которые заполняли узкий канал. Вынырнув, он начал выплевывать грязную воду. Теперь рвотные позывы были настоящими.
Хорошо, что он умел плавать, благодаря летним каникулам, проведенным в племени. Не многие городские парни могли похвастаться подобным умением.
– Вот он! – голос МакГиллена разнесся над водой. – Он там! Дам пять «девушек» тому, кто его поймает!
Пять «девушек»! Хан был почти готов сдаться сам.
Алистер снова нырнул под воду и вслепую поплыл в сторону Тряпичного рынка. Ему приходилось сильнее толкался ногами: ведь правая рука затекла и не действовала. Хан сильно зажмурил глаза, чтобы в них не попадала мутная вода.
Он вынырнул, чтобы понять, где находится, и скорректировать направление. По шуму голосов парень понял, что его заметили. Уйдя под воду с головой, он постарался затеряться среди скопища лодок и мусора.
Наконец юноша доплыл до причалов Тряпичного рынка, скользнул под доки и по отмели добрался до берега. Парень спрятался между сваями. Он трясся и стучал зубами от холода.
Шум утихал, поскольку гвардейцы все больше рассредоточивались. Спустя некоторое время наступила тишина. Однако Хан дождался темноты и только тогда выбрался из-под причала на берег.
Глава 9Глаза и уши
Следующее утро после пожара на горе Раиса провела со своим наставником. Девушка пыталась правильно произнести мягкие южные гласные. Тамронский язык был неясным – неоднозначным, с двойными смыслами. Его использовали для государственных дел. Принцессе была более по душе точность долинного слога или тончайшие оттенки значений говора племени.
Когда занятие заканчивалось, прибыл посланник королевы, который передал Раисе распоряжение матери – явиться к Марианне в покои в полдень. Это было столь необычно, что принцесса задумалась, в чем она провинилась.
Тайный камергер проводил ее в комнату матери. Девушка обнаружила там столик, сервированный на двоих. Марианна сидела у камина с распущенными волосами, на ее плечи была накинута блестящая шелковая шаль. Похоже, королева постоянно мерзла. Она страдала, как нежный равнинный цветок, пересаженный в неблагоприятный климат. Раиса, напротив, чувствовала себя высокогорным лишайником – мрачным и живучим, растущим у самой земли.
Принцесса присела в реверансе, осматриваясь по сторонам:
– Мама? Здесь только мы?
Марианна указала рукой на соседнее кресло.
– Да, моя дорогая. У нас практически не было возможности пообщаться, с тех пор как ты вернулась из Демонаи.
«Хвала Создательнице!» – подумала принцесса. В последнее время казалось, что ей никогда не удастся побыть с матерью наедине. Рядом всегда крутился лорд Байяр. Но теперь у девушки появился шанс обсудить проблему наемников. Вероятно, она сможет убедить мать вмешаться и приказать капитану Бирну назначить Амона в личную стражу Раисы.
Принцесса уселась возле королевы, и та налила ей чай из пузатого кувшина, стоявшего на столе.
– Ты хорошо себя чувствуешь после этого кошмара на Ханалее? – спросила Марианна. – Я плохо спала ночью. Может, мне попросить, чтобы лорд Вега пришел взглянуть и на тебя?
Харриман Вега был придворным лекарем.
– Я в порядке, мама, – ответила дочь. – У меня лишь несколько ушибов и синяков.
– Спасибо Байярам, – произнесла королева. – Нам очень повезло с нашим верховным чародеем. А юный Мика унаследовал талант отца. Как ты считаешь? И выглядит он превосходно, – добавила мать, по-девичьи смеясь.
– Они производят впечатление, эти Байяры, – Раиса сделала глоток чая, вспоминая встречу с Микой в коридоре и размышляя о том, когда найти подходящий момент для важного разговора – и стоит ли вообще это обсуждать.
– Как твои занятия? – поинтересовалась Марианна. – Я беспокоилась, что ты могла забыть все, что знала, поскольку долго пробыла в племени. Но наставники хвалят тебя, – ее голос звучал на удивление мягко.
– Ну… – Раиса поерзала на сиденье, ощущая неловкость.
«Ты вышла за мужчину из племени, – думала она, – ты помнишь почему?» – Когда родители были вместе, Раиса не сомневалась в том, что мать помнила. Но сейчас в речах королевы чувствовалось влияние насмешек и клеветы Гавана Байяра.
– Вряд ли я пострадала от пребывания в Демонаи, – ответила девушка. – Ты ведь знаешь, в племенах много читают, рассказывают легенды, играют на музыкальных инструментах и танцуют. Даже работают с цифрами. А я часто работала на ярмарках.
– Не могу сказать, что я это одобряю, – нахмурилась Марианна. – Будущая королева Фелла учится торговать?
– О, мама, я приобрела такой опыт! – возмутилась Раиса. – Я умею «читать» людей. Я понимаю, когда стоит снизить цену, а когда надо стоять на своем. Нужно определять качество моментально и устанавливать высшую цену. Кроме того, ты учишься избегать ненужных сделок, вне зависимости от того, как сильно ты чего-то желаешь.
Принцесса наклонилась и вцепилась пальцами в юбки. Хоть бы мать поняла, какое серьезное влияние оказало на нее искусство торговых переговоров! Как блеск глаз или капли пота на верхней губе продавца могли сказать больше, чем он хотел. И как избавление от жадности и желаний сделало лицо Раисы «нечитаемым» в сложном и жестоком мире торговли.
Королева слушала, перебирая пальцами браслет на тонком запястье. Девушка сообразила, что Марианна не расположена к такому разговору. С сожалением принцесса снова облокотилась о спинку кресла.
– В любом случае это не было тратой времени, – с легкостью вымолвила она.
– Хорошо, я поверю тебе, – ответила мать и замолчала.
Клэр принесла серебряный поднос с закусками, поставила его на столик и удалилась.
Королева встала.
– Что ж, – произнесла она. – Приступим к трапезе?
Кажется, матери Раисы было проще говорить с дочерью откровенно, когда между ними стояли блюда с едой.
– Приближается твой шестнадцатый день Именования, – неожиданно произнесла королева, когда принцесса принялась разламывать слоеный рыбный пирог.
– О, правда? Я и не подозревала! – Раиса закатила глаза. – Магрет скоро сгорбится, доставляя в мои покои подарки от поклонников.
Марианна улыбнулась.
– Мы ожидали, что твое совершеннолетие вызовет особый интерес, – произнесла она. Теперь она чувствовала себя в своей тарелке, поскольку разговор зашел о свадьбах и балах. – Учитывая войну на юге, преемственность, если можно так выразиться, находится под вопросом. Многие южные принцы рассчитывают с помощью женитьбы на северной принцессе упрочить положение на юге. И, конечно, в случае худшего исхода получить убежище, – она пронзила дочь взглядом. – Мы не хотим попасть в подобную ловушку.
– Что ты имеешь в виду? – Раиса замерла, не успев донести до рта сладкую булочку.
Она считала, что мать не могла связать и пары слов, если речь шла о государственных делах.
– Ты не можешь предугадать, как все обернется. В зависимости от того, каким будет исход войны, ты можешь выйти замуж либо за короля, либо за дезертира.
Девушка пожала плечами:
– Я буду самостоятельно королевой. Мне нет нужды выходить замуж за короля.
– Верно! – сказала Марианна и приступила к еде.
– Я не понимаю, – спросила Раиса. – Что – верно?
– Нам лучше избежать союза с южанами, – ответила мать. – Все слишком неопределенно. Можно мало получить и многое потерять. Нас могут втянуть в их войны.