Король не был счастлив: он выгнал всех из того помещения, в котором они находились. Он не снял с нее ни одной накидки… как полагалось, если он принимал ее кандидатуру.
Но вместо этого он притеснял ее, его агрессия витала в воздухе.
Своим безрассудством она только разозлит его еще сильнее. Нельзя навязывать Королю свое мнение…
— Присядь.
Ана подчинилась приказу, позволяя ослабшим коленям отпустить ее тело. Она ожидала, что рухнет на холодный и жесткий пол, но ее подхватило мягкое кресло.
Треск половиц подсказал, что король снова ходил кругами вокруг нее, его шаги были тяжелыми, а присутствие ощущалось так сильно, что она чувствовала его размеры, несмотря на то, что не могла его видеть. Сердце гулко забилось, пот стекал по вискам и между грудей, и она ждала его следующего действия… и боялась жестокости. По закону он мог делать с ней все, что пожелает. Он мог убить ее или отдать на пользование Братьям. Мог раздеть ее, забрать девственность, также мог отвергнуть ее… оставляя разбитой.
А мог раздеть ее и одобрить ее внешность, сохранив ее девственность до церемонии, которая намечена на следующую ночь. А может, даже… как она представляла в своих самых бесплотных мечтах… он мгновение посмотрит на нее и одарит особенными одеждами, указывая на свое намерение выделить ее среди всех своих шеллан… облегчая ее жизнь при дворе.
Она слышала слишком много о придворных, чтобы ожидать от них доброго отношения. И прекрасно понимала, что, будучи супругой Короля, она все же будет сама по себе. Если она будет обладать хоть толикой власти, может, удастся оградить себя от двора, оставляя интриги придворных и королевства женщинам с большими амбициями и алчностью…
Хождение внезапно прекратилось, и раздался протест половиц прямо перед ней, будто Король как-то сменил позу.
Вот оно. Ее сердце застыло, будто не желало привлекать внимание клинка Его Величества….
Капюшон спустили с ее лица одним быстрым движением, предоставляя легким доступ к холодному свежему воздуху.
Ана изумленно открыла рот от того, что было перед ней.
Король, правитель, величайший представитель вампирской расы… опустился на колени перед креслом, которое поставил для нее. Одно это должно ввергать в шок, но ее поразила не его очевидная мольба.
Он был невероятно красив… она готовилась ко многому, но не ожидала при первой встрече увидеть поразительную красоту правителя.
Его глаза были цвета бледно-зеленой весенней листвы, и когда он обратил на нее взор, они сияли, как лунный свет озаряющий озеро. И красивее лица Ана не видела раньше, хотя, наверное, это не было комплиментом, потому как ей запрещалось смотреть на других мужчин. Его волосы цвета вороного крыла волнами спускались на широкую спину.
Но даже не это пронзило ее сознание сильнее всего.
А беспокойство на его лице.
— Не бойся, — сказал мужчина бархатным, хриплым голосом. — Никто не причинит тебе вреда, пока я здесь.
Глаза защипало от слез. А потом ее рот произвольно открылся, слова вылетели сами:
— Мой господин, негоже вам стоять на коленях.
— Как же еще я могу приветствовать женщину подобную тебе?
Ана пыталась найти ответ, но завороженный под его взглядом, ее разум путался… король казался нереальным, этот мощный мужчина, почтительно склонившийся перед ней. Чтобы обрести окончательную уверенность, она подняла руку и сократила расстояние между ними…
Что она творит?
— Простите меня, мой повелитель…
Он обхватил ее ладонь, и от прикосновения плоти она изумленно ахнула. А может, это сделали они оба?
— Прикоснись ко мне, — велел мужчина. — К чему пожелаешь.
Когда он ослабил хватку, Ана положила дрожащую ладонь на его щеку. Теплая. Гладкая, после недавнего бритья.
Закрыв глаза, Король подался вперед, по величественному телу прошла дрожь.
Он замер в таком положении, и Ана ощутил прилив власти… не высокомерной, без амбиций к своей выгоде. Причиной стала неожиданная твердь, которую она нашла на, казалось бы, весьма скользком склоне.
Как такое возможно?
— Ана… — выдохнул он, словно ее имя — некое заклинание.
Больше ничего не сказал, но сам язык потерял свою необходимость, все части речи и словарный запас не мог дать не то, что определения, даже легкого намека на ту связь, что соединила их.
Она, наконец, опустила взгляд.
— Вы не желаете лучше рассмотреть меня?
— Я увижу всю тебя… и смотреть — далеко не все, что я планирую, — угрожающе промурлыкал король.
Аромат мужского возбуждения наполнил воздух, и, невероятно, но ее тело ответило на зов. С другой стороны, чувственная агрессия была под уздой его воли: он не возьмет ее сейчас. Нет, казалось, мужчина собирался сохранить ее добродетель, пока не окажет ей честь и уважение, подобающим образом соединившись с ней браком.
— Дева-Летописеца чудесным образом ответила на мои молитвы, — прошептала Ана, моргая от набежавших слез. Все годы беспокойств и ожидания, наковальней висевших три десятилетия над ее головой…
Король улыбнулся.
— Если бы я знал, что есть на свете такая женщина, я сам бы молил прародительницу расы. Но у меня не было фантазий… и этого достаточно. Иначе сидеть мне, ничего не делая, годами в ожидании, когда ты войдешь в мою судьбу.
На этих словах он резко поднялся и подошел к разложенным одеждам. Были представлены все цвета радуги, и с ранних лет ее учили, что каждый оттенок имеет свое значение в иерархической лестнице при дворе.
Для нее он выбрал красный. Самый ценный, знак, что она будет наделена привилегиями среди остальных его женщин.
Королева.
И одного этого было достаточно. Когда она представила, скольких он возьмет, грудь пронзила резкая боль.
Когда он снова подошел к ней, должно быть, король ощутил ее печаль.
— Что тревожит тебя?
Ана покачала головой, сказав себе, что не должна печалиться о том, что придется делиться супругом. Она…
Король покачал головой.
— Нет, ты будешь единственной.
Ана отшатнулась.
— Мой повелитель, но согласно традициям…
— Разве не я правитель всего? Разве я не могу повелевать жизнью и смертью принадлежащего мне? — Когда она кивнула, на его лице застыла маска… и она мысленно пожалела всех, кто попытается противиться ему. — Значит, я определяю, что есть традиция, а что — нет. И для меня ты будешь единственной.
Слезы брызнули из ее глаз. Она хотела верить ему, и все же это казалось таким невозможным… даже в тот момент, когда он накинул на ее все еще одетое тело кроваво-красный шелк.
— Вы оказываете мне честь, — сказала Ана, смотря ему в лицо.
— Недостаточно. — Он быстро развернулся и подошел к столу, где были выложены драгоценности.
Щедрый дар в виде украшений — последнее, о чем она могла подумать с тех пор, как он опустил ее капюшон, но сейчас ее глаза округлились при виде роскоши. Конечно, она не заслужила подобных почестей. Пока не подарит ему наследника.
Что внезапно перестало казаться ей тяжкой участью.
Когда он вернулся к ней, Ана изумленно охнула. Рубины, столько, что не счесть… воистину, целый поднос… включая кольцо с оранжево-красным камнем, которое, как ей говорили, всегда украшало руку королевы.
— Прими сей дар в подтверждение моих слов, — сказал он, снова опускаясь у ее ног.
Ана покачала головой.
— Нет, нет, они для церемонии…
— Которую мы проведем здесь и сейчас. — Он протянул свою ладонь. — Дай мне свою руку.
Ана дрожала с головы до пят, подчинившись его воле, и она ошеломленно вздохнула, когда кольцо надели на ее средний палец правой руки. Она посмотрела на камень, свет от свечей играл на его гранях, вспыхивая красотой подобно тому, как сердца зажигаются от истинной любви.
— Ана, ты принимаешь меня как своего Короля и супруга, до тех пор, пока ты не предстанешь перед входом в Забвение?
— Да, — услышала она свой на удивление уверенный ответ.
— В таком случае я, Роф, сын Рофа, беру тебя в качестве своей шеллан, чтобы заботиться и оберегать тебя и наших будущих детей, так же, как я буду беречь свое королевство и его граждан. Ты моя навеки… твои враги — мои враги, твоя кровная линия вольется в мою, я разделю с тобой закаты и рассветы. Эта связь не будет разорвана ни внешними, ни внутренними обстоятельствами, и… — на этом он замер, — для меня будет лишь одна женщина, и ты будешь единственной королевой.
На этих словах он поднял вторую руку, и их пальцы переплелись.
— Ничто не разделит нас. Никогда.
Хотя сейчас Ана не знала об этом, но в будущем, когда судьба продолжит разворачивать перед ними свою тропу, превращая это мгновение настоящего в прошлое, она снова и снова будет возвращаться к этому моменту. Позже, она поймет, что они оба той ночью были потеряны, но увидев друг друга, они обрели долгожданную твердь под ногами.
Позже, когда она будет спать рядом со своим мужчиной на их ложе, слушая его тихое посапывание, она узнает, что казавшееся мечтой на самом деле было живым воплощением чуда.
Позднее, в ту ночь, когда ее и ее любимого убьют, когда ее взгляд будет неотрывно смотреть на тесный угол, в котором они спрячут своего наследника, свое будущее, то единственное, что было важнее них двоих… пред смертью она подумает, что так было предопределено судьбой. Трагедия или удача, все было предопределено и началось здесь, в тот миг, когда пальцы Короля переплелись с ее собственными, и они навеки стали одним целым.
— Кто должен ухаживать за тобой в эту ночь и день перед церемонией? — спросил он.