— Что вы с ним сделали? — закричала она, когда дверь покоев закрылась за ними на замок.
И прежде, чем смогла себя остановить, Ана принялась молотить тех, кто держал его, хотя удар ее кулачков не оказывал на них никакого влияния, они просто продолжили нести его к супружескому ложу.
— Ана… Ана, остановись… — Когда они положили Рофа на кровать, он поднял левую руку. — Ана… остановись.
Она хотела обхватить его ладонь и прижаться к нему, но казалось, любое прикосновение причиняло ему боль.
— Кто сделал это с тобой?
— Я сам попросил их об этом.
— Что?
— Ты все правильно расслышала.
Замолчав, она вдруг почувствовала себя так, словно тоже его ударила.
Голос Рофа был настолько слаб, что Ана невольно задалась вопросом, в сознании ли он:
— Есть дело, которое необходимо выполнить. Собственноручно. — Сжав руки, он поморщился. — И никто, кроме меня это не сделает.
Aнa посмотрела на своего супруга, затем на толпившихся рядом мужчин, а потом на тех, кто только что вошел в покои… конечно же они появились сразу, как услышали крики.
— Вы сейчас же мне все объясните, — закричала она. — Все вы! Или же я немедленно покину эти покои.
— Aна. — Голос Рофа был искажен, он с трудом дышал. — Будь разумна.
Она встала и положила руки на бедра.
— Я могу упаковывать свои вещи или же кто-то из вас заговорит со мной?
— Ана…
— Говорите, или же я ухожу.
Роф выдохнул сбивчивое проклятие.
— Тебе совершенно не о чем беспокоиться…
— Когда ты являешься в наши супружеские покои в таком виде, словно тебя сбила повозка, мне есть о чем беспокоиться! Как ты смеешь мне это запрещать?
Роф поднял руку, словно хотел вытереть лицо, а когда сделал это, то поморщился от боли.
— Полагаю, твой нос сломан, — категорично заявила она.
— Помимо всего прочего.
— Да.
Роф, наконец, посмотрел на нее.
— Я должен был отомстить за тебя. Вот и все.
Aнa услышала свой вздох. А потом ее колени ослабели, и она опустилась на супружеское ложе.
Она не была наивной, и все же услышать подтверждение тому, о чем она лишь подозревала, было для нее шоком.
— Так это правда. В моей болезни кто-то виноват.
— Да.
По-новому взглянув на ранения хеллрена, она покачала головой.
— Нет, я не позволю. Если ты считаешь, что должна случиться месть, пусть кто-то из этих умелых воинов совершит ее.
— Нет.
Она посмотрела на тяжелый резной стол, что стоял напротив, тот, который они совсем недавно сюда перевезли, тот самый, за которым он с таким удовольствием сидел час за часом, управляя расой, думая, планируя.
Потом посмотрела на его разбитое лицо.
— Роф, подобное насилие не для тебя, — хрипло произнесла она.
— Я не могу иначе.
— Нет. Я запрещаю тебе.
Теперь он посмотрел на нее.
— Никто не смеет приказывать Королю.
— Никто, кроме меня, — возразила она мягко. — И мы оба об этом знаем.
Послышались тихие смешки — явно в знак уважения.
— Они сделали то же самое с моим отцом, — сказал Роф мертвым голосом. — Только вот довели дело до конца.
Aнa подняла руку к горлу.
— О нет… он же умер естественной…
— Нет. И будучи его сыном, я обязан ответить на несправедливость, и за тебя тоже. — Роф вытер кровь у рта. — Послушай меня сейчас, моя Ана, и услышь эту истину… никто не помешает мне сделать это — ни ты, ни кто-либо другой. Теперь меня преследует душа моего отца, она словно вселилась в меня и бродит по коридорам моего разума. И ты сделаешь со мной то же самое, если им, наконец, удастся свести тебя в могилу. Мне приходится жить, смирившись с первым обстоятельством. Не заставляй меня испытывать то же самое по поводу последнего.
Она быстро наклонилась вперед.
— Но у тебя есть Братство. В этом их предназначение, цель их служения. Они — твоя стража.
И пока она умоляла своего супруга, они все нависли над ней словно огромная скала, давя на нее — в самом хорошем смысле этого слова.
— Командуй ими, — умоляла она. — Отправь их во внешний мир, чтобы взыскать должное.
Он протянул вперед окровавленную руку, и она подумала, что он обхватит ей ее ладонь. Вместо этого, он положил ее ниже…
… на ее живот.
— Ты носишь ребенка, — хрипло сказал он. — Я это чувствую.
Она думала о том же, хоть и по иной причине.
Он посмотрел на нее не заплывшим глазом.
— Поэтому я не могу позволить другим то, что считаю лишь своим долгом. Даже если бы я позволил тебе знать, что я слаб… Я не смогу смотреть в лицо сына или дочери, зная, что мне не хватило смелости позаботиться о своем роде самому.
— Пожалуйста, Роф…
— Каким бы я тогда был отцом?
— Живым.
— И как надолго? Если я не буду защищать то, что принадлежит мне, у меня это отнимут. А я не собираюсь терять свою семью.
Обессиленная, Ана чувствовала, как слезы текут по щекам, оставляя на лице обжигающий след.
Прижавшись лбом к окровавленному черному бриллианту на королевском кольце, она плакала.
Ибо в глубине сердца она знала, что он прав, и ненавидела тот мир, в котором они жили… и в который она собиралась принести новую жизнь.
Глава 58
В самом центре Колдвелла, Кор резко ускорился в направлении переулка, его военные ботинки дробили талую грязную слякоть, холодный воздух бил в лицо, а далекий звук сирен и крики служили звуковым сопровождением к этому бою.
Впереди него двигался убийца, ублюдок был также быстр, как и Кор. Но не так хорошо вооружен… особенно после того, как полностью опустошил свою обойму, а затем в бессильном припадке пятнадцатилетнего подростка швырнул пистолет в Кора.
Отличный ход. Самое время заплакать и позвать мамочку.
А потом началась погоня.
Кор был в настроении и позволил лессеру побегать. При условии, что этот спринт не приведет к тем же сложностям, с которыми он столкнулся прошлой ночью.
У него не было никакого желания вновь засветиться перед человеческой расой.
После очередной четверти мили или около того, убийца добежал до конца переулка, после чего, словно актер в видеоклипе, бросился всем телом на высоченный, в двадцать футов, забор из рабицы и начал взбираться по нему с завидным мастерством.
Видимо, после инициации Омега наделил его своего рода супер-силой.
Хотя это его не спасет.
Кор разбежался и, оттолкнувшись от земли, послал свое тело в воздух, его вес взлетел и приземлился прямо на спину ублюдка, как раз перед тем, как тот достиг самой вершины ограждения.
Блокируя любое движение, он рывком оторвал нежить от забора и, прокрутившись в воздухе, они приземлились на землю, и Кор уже был сверху.
Его коса практически кричала, требуя выпустить ее поиграть. Но вместо этого он отстегнул от бедра ее младшую сестричку.
У мачете был стальной клинок и резиновая рукоятка, и, когда он взял его в ладонь и занес над головой, оно словно стало продолжением его руки.
Он мог покончить с этим быстро, пронзив грудную клетку нежити. Но в чем тогда веселье?
Обхватив ладонью лицо ублюдка, он рывком повернул голову набок и отрезал ему ухо…
Последовавший крик был музыкой в его ушах.
— Другую сторону, — прорычал он, переворачивая голову. — Нужно, чтобы соблюдать симметрию.
Лезвие мачете просвистело в воздухе еще раз, Кор был предельно точен — ничего не задето, кроме определенного участка плоти.
И боль была достаточно сильной, чтобы на время обездвижить жертву… и чтобы показать жертве, что дальше будет намного хуже.
Страх часто ведет к параличу.
И нежить не зря пребывал в таком ужасе.
Последовала серия ударов, Кор прошелся вниз по телу, засаживая лезвие глубоко в каждое плечо, рассекая сухожилия и выводя их из строя, а потом проделал то же самое с коленями.
Откинувшись, он наблюдал, как существо корчится от боли, и вдыхал распространяющуюся вонь… а так же запах страданий: причиняемой болью кормился его внутренний зверь, его злая сторона потребляла ее словно пищу — и жаждала большего.
Настало время проявить чуть больше агрессии. И он решил отрезать левую ногу, медленно. Вполсилы, он ударил лезвием один раз, еще один… три раза, прежде чем оно аккуратно прорезало плоть до конца. Затем к левой ноге, не спеша, присоединилась правая.
В разгар работы, его ум одолевали мысли, которые с уверенностью делали его еще более невменяемым.
Он думал о хитроумном маневре Рофа. Тайм, юрист, сделал повторную проверку бракоразводного документа и подтвердил его подлинность — но Кор знал, что все оформлено задним числом.
Только не говорите, что король не поставил свою подпись сразу, как только Вотум Недоверия попал на его стол.
Встав на колено, он снова вернулся к работе и ритм собственных ударов напомнил ему о Старом Свете, когда он снимал остроту разочарований тем, что рубил дрова.
Он хотел получить ответ на следующий вопрос: насколько далеко заходила эта бумага? На самом ли деле Король отвернулся от своей женщины?