Так же важно, как заставить себя вспоминать каждый раз, кто я и почему здесь нахожусь, когда я просыпаюсь и не могу… не могу ничего вспомнить.
Почти так же важно, как помнить, что я убью Арика.
Шаги эхом отдавались за пределами гробницы, заставляя мой пустой желудок упасть. Я отодвинула камень, чтобы его не увидели, и осталась на месте, понимая, что так безопаснее.
Дверь медленно приоткрылась, показывая Арика. Он принёс с собой еду, блюдо, покрытое пластиком, но это не остановило аромат жареной говядины, доносящийся до меня. Урчание сотрясло мои внутренности, когда страх взорвался в моей груди. Внутренняя борьба усилила моё беспокойство. Питание не должно было вызывать чувство страха, но у меня теперь иначе не бывает.
Тот факт, что у него была еда, было не единственной причиной, по которой тревога пронзила меня, как сирена.
Арик был не один.
Позади него стояла женщина-Фейри, и это был первый раз, когда кто-то, кроме Арика, вошёл в гробницу. И когда он выводил меня наружу, я не видела ни души, хотя слышала шум машин. Женщина была высокой, с короткой, светлой стрижкой, и она тоже что-то несла. Сумку.
Неужели Арик собирается позволить ей получить удовольствие, мучая меня до бесконечности?
Наверное, зная мою удачу.
Арик подошёл ко мне, опустившись на колени в футе от женщины, стоявшей у двери. На его отвратительно красивом лице появилось самодовольство и выражение болезненного удовольствия.
— Как ты себя чувствуешь сегодня?
Я ничего не сказала, глядя на него.
— Ты же не хочешь, чтобы я спрашивал тебя дважды, маленькая птичка.
Мои раненые пальцы судорожно сжались, когда я прохрипела:
— Пижон.
Он склонил голову набок.
— Я счастлив это слышать.
Конечно.
— Ты удивляешь меня каждый день, ты это знаешь? Ты до сих пор ещё жива. Это впечатляет.
— Я живу, чтобы произвести на тебя впечатление. — Мой взгляд метнулся к тарелке с едой.
Он негромко рассмеялся.
— Голодна?
Каждый мускул в моём теле напрягся, когда мой взгляд вернулся к нему.
— О. Ты не голодна? — Он приподнял брови, снимая пластиковую обёртку. — Сейчас. — Он протянул мне тарелку, когда я сосредоточилась на мясе. Кусок говядины был в собственном соку и выглядел так хорошо, что у меня заболел живот. — Возьми.
Повинуясь рефлексу, я протянула руку и коснулась рассечённой нижней губы.
Арик улыбнулся, как будто я была ребёнком, показывающим ему табель успеваемости с оценками «А».
— Да ладно, это же просто еда. Тебе это не навредит.
Это была ложь.
Моя рука задрожала, и я быстро спрятала её в складках испачканного платья. Женщина-Фейри оставалась спокойной, всё ещё стоя у двери.
— Будь хорошей девочкой, — пробормотал Арик.
Гнев вспыхнул во мне, когда мой взгляд метнулся к нему. Я собираюсь убить тебя. Дрожь сотрясла меня, когда я заставила себя сделать вдох. Я собираюсь оторвать твою грёбаную голову. Я медленно подняла руку и потянулась к тарелке…
Он внезапно наклонился вперёд, и я не смогла остановить свою реакцию. Вздрогнув, я прижалась спиной к камню, ожидая удара.
Вот почему еда вызывала страх. Почему голод действительно стал болезненным и страшным? Это была ещё одна форма пытки, как физической, так и душевной. Я была похожа на собаку Павлова, но вместо того, чтобы пускать слюни при звуке колокольчика, я видела еду и испытывала ужас.
Классическая грёбаная подготовка в лучшем виде.
— Возьми еду, — приказал он, когда я не двинулась с места. — Возьми еду или я заберу её у тебя.
Холодная капля стекала по моей спине, когда я обнаружила, что застряла между камнем и ещё более большим камнем. Дотянуться до еды и, скорее всего, получить удар, пинок, пощёчину или попасться ему? Не дотянусь до еды, и он начнёт кормиться.
Я выбрала первое и снова подняла руку.
Его другая рука метнулась вперёд, поймав мою. Моё сердце резко остановилось, когда он начал сжимать её до тех пор, пока кости моей руки не начали гореть. Я с трудом сдержала крик боли.
— Ты так и не научилась, глупая корова? — Его улыбка превратилась в рычание, что сделало его похожим скорее на бешеного зверя, чем на человека. — Что ты должна была сказать?
То, что он хотел, отдавало горьким пеплом на кончике моего языка.
— Скажи это.
Я знала, что будет дальше.
Его губы раскрылись.
— Скажи это.
Я ничего не сказала, потому что всё, что у меня осталось, это моя воля, и я хотела сохранить её, даже зная, что он заберёт и её тоже.
— Скажи это! — взревел он.
Я с трудом сглотнула.
— Заставь меня.
Отпустив мою ушибленную руку, он схватил меня за подбородок, впиваясь пальцами в кожу. Он рывком поставил меня на колени. Его глаза встретились с моими, и он не отвёл взгляда, не моргнул, его зрачки, казалось, сузились до крошечных точек.
Без четырёхлистного клевера я была, как и любой другой смертный, полностью восприимчива к чарам Фейри, и Арику ничего не стоило захватить контроль над моим разумом.
И в каком-то болезненном смысле, это было своего рода облегчение, когда я почувствовала ледяное прикосновение к моему сознанию. Потому что тогда я ничего не чувствовала. Никакого страха. Никакой ненависти. Никакой боли.
Ничего.
— Скажи это, — прошептал он, но его голос эхом отозвался во мне. — Скажи «пожалуйста».
— Пожалуйста, — повторила я.
Арик снова улыбнулся.
— Хорошая девочка. — Отпустив мой подбородок, он поставил передо мной тарелку с едой. — Ешь.
Я ела, отламывая остывшее мясо израненными пальцами.
— Когда ты закончишь, тебя искупают, — объяснил Арик. — От тебя несёт потом и человечностью.
Перестав есть, я посмотрела на женщину-Фейри, которая молча стояла у двери. Так вот почему она здесь? Я ощутила лёгкое беспокойство, как будто мысль о том, чтобы искупаться, должна была волновать меня, но это ощущение улетучилось, и я снова принялась за еду.
Как только тарелка опустела, женщина поспешила ко мне и поставила сумку рядом. Она вернулась к двери, исчезнув на мгновение только для того, чтобы вернуться с небольшой армией Фейри. Они несли медную ванну, опустив её в пространство между каменными плитами. Вода хлестала по краям, ударяя меня по ногам. Я отдёрнула ноги назад. Вода была холодной.
Арик щёлкнул пальцами, и другой Фейри быстро ушёл. Остались только он и женщина. Он повернулся ко мне.
— Вставай.
Я поднялась на ноги.
Арик наклонил голову, его бледный взгляд скользнул по мне.
— С тобой гораздо легче иметь дело в таком состоянии. — Он подошёл ко мне, сжимая пальцами мой подбородок и откидывая мою голову назад. — А это значит, что всё пройдёт гораздо более гладко. Потому что я знаю, что как только я отпущу свою хватку, ты будешь бороться.
Я медленно моргнула, когда он протянул руку, отстёгивая ошейник, прикреплённый к моей шее. Он положил его на камень.
— Потому что я знаю, что ты найдёшь каждую секунду этого совершенно унизительным, когда тебя раздевают и ухаживают за тобой, как за ребёнком. Я хочу это увидеть. Красный румянец смущения и тщетные попытки прикрыться. — Он вздохнул и закрыл глаза. — Это было бы поистине чудесное зрелище. Но, увы, я боюсь, что это сломает тебя, а так как ты мой любимый новый питомец, я ещё не закончил играть с тобой.
Он открыл глаза.
— К тому же у меня сегодня важное дело. — Убрав руку с моего подбородка, он отступил назад и жестом подозвал женщину к себе.
Я стояла неподвижно и ждала.
Арик повернулся, полез в карман и вытащил сотовый телефон. Он смотрел в него, когда женщина взяла сумку и начала вынимать вещи. Достав два кувшина, она наполнила их водой из ванны.
— Раздевайся, — сказала она холодным, как лёд, голосом. — И залезай в ванну.
Мой взгляд метнулся от неё к спине Древнего.
Женщина рядом со мной раздражённо вздохнула.
— Мой господин.
Он оглянулся через плечо и через мгновение усмехнулся.
— Раздевайся и залезай в ванну, маленькая птичка.
Я сделала, как он просил, позволив грязной одежде упасть на пол. Вступив в ванную я замерла, когда холод ударил прямо по ногам и позвоночнику. Времени на то, чтобы привыкнуть, не было. Руки приземлились на мои плечи, заставляя меня опуститься вниз, так что я села. Задыхаясь, я протянула руку и схватилась за край ванны.
Женщина принялась за работу, мыля мою кожу куском мыла, пахнущий лавандой. Боль от свежих ран боролась с онемевшим телом из-за холодной воды, и в конце концов вода победила. Жгучая боль исчезла, когда женщина подошла к ткани, стянула её с моих рук и опустилась на колени позади меня. Некогда чистая вода быстро стала мутной.
Арик подошёл к другой каменной плите, растянулся на ней, откинувшись на спину, словно отдыхал у бассейна.
— Спроси меня, чем я должен заниматься, маленькая птичка, — сказал он, отрываясь от телефона.
Стуча зубами, я вздрогнула, когда женщина провела мыльной тряпкой по моей спине.
— К-какое дело т-ты должен у-уладить?
— Ну, раз уж ты спросила. — Он снова принялся что-то делать в своём мобильнике. — У меня очень важная встреча с… одним членом Летнего Двора, который, как и я, хочет увидеть возвращение Королевы. По очень разным причинам, но тем не менее.
Моя голова дёрнулась назад, когда женщина начала тереть мои спутанные волосы, намыливая жирные пряди.
— Я так близок к тому, чтобы открыть Врата и освободить мою Королеву. — Оторвавшись от телефона, Арик взглянул на меня как раз в тот момент, когда женщина снова потянула меня за волосы. Одна бровь приподнялась, когда его взгляд опустился. Уголки его губ приподнялись. — Ты знаешь, как я добьюсь успеха? Ответь мне.
Мой позвоночник согнулся, когда женщина отпустила мою голову. Она взяла кувшин.
— Нет.
Спустив ноги с камня, он встал и подошёл к ванне.
— Очевидно, вероятность того, что у Короля будет ребёнок от Полукровки, невелика, но есть один способ открыть Врата. Сам Король может это сделать.