Наклонив голову, он легко коснулся ее губ своими, затем развернулся и пошел в сторону библиотеки, где его ждал Джонас. Как только Тайлер завернул за угол, Лейтон ожил и засуетился вокруг Кэтлин.
– Наглый ублюдок, – грозно прошептал он.
Кэтлин резко обернулась к горе-защитнику и открыла рот, чтобы сказать все, что она думает, но, увидев бледное лицо и бисеринки пота на лбу, передумала. Это Лейтон, каков он есть.
Она понимала, что разыгравшаяся сцена была настолько откровенна, что любому зрителю захотелось бы с головой залезть под ковер. Даже потом, когда Тайлер выпустил ее из объятий, исходившая от него сила и угроза были почти осязаемы. Кэтлин, по правде говоря, не представляла мужчину, который бы решился бросить ему вызов. Разве что ее братья? Они бы не испугались и вышвырнули наглеца вон. И тем не менее Тайлер очень напоминал ей Гейджа, Тревиса и Слейда. Они могли быть тяжелейшими и невыносимейшими из людей, а могли быть добрыми и нежными.
Тайлер тоже может быть добрым и нежным. Его прикосновения могут быть трепетны, а поцелуи…
– Кэти?
Она моргнула, отгоняя наваждение.
– Я должен был избить Кинкейда до полусмерти, – сказал Лейтон, все еще бледный, несмотря на круглогодичный техасский загар. – Но я не хотел делать это у тея на глазах.
– Конечно. Я понимаю. – Кэтлин вздохнула.
– С тобой все в порядке?
Она рассмеялась немного истерично и взяла Лейтона под руку.
– Это был всего лишь поцелуй, Лейтон. Со мной все в порядке. Впрочем, не совсем – я очень хочу есть. – Голос Кэтлин звучал неестественно жизнерадостно. – Мы еще успеем куда-нибудь?
Лейтон быстро посмотрел по сторонам, будто Тайлер мог материализоваться, как кошмарное видение.
– А… да. Думаю, да. Может, в другой раз…
– Ерунда. Я голодна как волк. Если не найдем ничего другого, поедем в ресторан Хартстоуна, там шведский стол. Как тебе такая идея?
– Звучит… ммм… заманчиво. – Лейтон боязливо посмотрел в сторону библиотеки. – Если ты действительно думаешь… Я хочу сказать, если ты на самом деле хочешь…
Терпение Кэтлин лопнуло.
– Лейтон, черт возьми, мы едем или не едем?!
Направляясь к машине, она нарочно провела его мимо окон библиотеки, ругая себя за безрассудство. Все, что она вытворяла сегодня, было так на нее не похоже. Кроме того, при мысли, что ближайший час ей предстоит провести в компании Лейтона, ей хотелось завыть.
Она почувствовала покалывание в спине и знала причину. Из окна библиотеки на нее смотрел Тайлер. Eй казалось, что его взгляд сверлит дырку у нее между лопаток. Кэтлин стало трудно дышать.
– Быстрее, Лейтон, – нарочито весело окликнула она своего кавалера, который еле переставлял ноги.
В библиотеке Джонас всегда сидел в кресле, которое Марта шутливо называла троном. Он делал удивленное лицо, хотя в душе был с ней согласен. Это было большое кожаное кресло с высокой спинкой, на которой, как и на подлокотниках, был выжжен герб «Эспады» – бычьи рога с накинутой на них веревкой и древний испанский меч, который Джонас нашел много лет назад, когда поливал потом эту землю, закладывая свое королевство. Осознанно или неосознанно это кресло придавало ему уверенности. Когда его сыновья росли, все дисциплинарные беседы он вел, сидя в этом кресле и держа руки на подлокотниках.
Но сейчас Джонас стоял. Его плечи и спина одеревенели от напряжения, но инстинкт подсказывал ему, что сидеть, если Кинкейд будет стоять, было бы ошибкой. Даже любимый «трон» не поможет ему в разговоре, которого он ждал и боялся много лет. Он не боялся Кинкейда, но боялся тех воспоминаний, которые тот поднял со дна памяти своим появлением. С того момента, как неделю назад он увидел Тайлера, Джонас думал об этом день и ночь.
Было еще слишком рано для бурбона, но Джонас плеснул себе щедрую порцию, выпил ее одним глотком и налил снова, ожидая прихода Кинкейда. Сукин сын явно испытывал его терпение. А когда появился, направился прямиком к окну.
– Ты хотел поговорить со мной, – холодно заметил Джонас. – Так я здесь, а не в окне.
Кинкейд не ответил. И даже не обернулся. Он продолжал стоять спиной к Джонасу, глядя в окно.
– Проклятье! Кинкейд…
Внезапно старик замолчал и напрягся. Окно было открыто, и он услышал голоса снаружи. Он вытянул шею и увидел Кэтлин с Лейтоном. Да что за бес вселился сегодня в девчонку? Она просто повисла на этом слизняке, смотрит на него во все глаза и заливается смехом.
Джонас успел заметить, что при виде этой картины руки Кинкейда сжались в кулаки. Глаза старика сузились. Неужели наглый сукин сын действительно решил, что у него может что-то быть с его Кэти? Она – Бэрон. Пусть не совсем, но скорее наступит конец света, чем Джонас увидит ее в объятиях этого… этого…
– Кинкейд. – Джонас пересек комнату и остановился рядом с Тайлером. – Если у тебя ко мне дело, выкладывай. Если нет – убирайся из моего дома и с моей земли.
Тайлер заставил себя оторвать взгляд от смеющейся Кэтлин и медленно повернулся в Джонасу Бэрону. Старик выглядел надменным, как римский сенатор, но в его глазах плескались страх и неуверенность.
– Вы большой специалист по угрозам, Бэрон, – с холодной улыбкой заметил Тайлер. Ему хотелось сомкнуть руки на морщинистой шее старика, но что бы это изменило? Сейчас ему нужны только ответы, а для мести слишком поздно. – И притворяться вы мастер. Вы же знаете, зачем я здесь.
– Бизнес, ты сам сказал.
– Нет, Бэрон, я сказал не так. Я сказал, что нам нужно поговорить о том, что произошло здесь тридцать пять лет назад. – Говоря это, Тайлер подошел к бару, где, как он помнил, стоял какой-то ликер, и налил себе. – Для бурбона слишком рано, а это сойдет.
– Чувствуй себя как дома, – съязвил Джонас.
Тайлер огляделся и недобро усмехнулся.
– Я так и сделаю. Ведь лучше поздно, чем никогда, не так ли?
Взгляды мужчин встретились, и от того, что Джонас увидел в глазах Тайлера, его мужество пошатнулось.
– Я не настроен слушать проповеди, – отрывисто бросил он. – И разгадывать загадки.
Тайлер глотнул ликера. По правде говоря, ему было все равно, что пить, лишь бы смочить пересохшее горло и снять эти мучительные спазмы в желудке, мешающие говорить. Нет, он не нервничал. Из-за чего ему нервничать? Он просто стоял лицом к лицу со своим прошлым. Скоро демоны, обуревавшие Тайлера всю сознательную жизнь, оставят его, и в его душе воцарится покой. Загадка его рождения разгадана, о чем этим утром по телефону сообщил ему частный детектив. «Надеюсь, вы сидите, сэр, – произнес Крейн таким тоном, что Тайлер прямо-таки увидел, как собеседник потирает руки от удовольствия. – У меня потрясающие новости». Тайлер сделал еще глоток. Определение «потрясающие» в полной мере отражали суть того, что рассказал ему детектив. Но главная новость немедленно породила множество вопросов, требующих ответов, которые были для Тайлера важны не меньше, если не больше.
– Когда мы говорили в прошлый раз, я задал вам несколько вопросов.
Джонас передернул плечами и небрежно бросил:
– Может быть.
– Вопросы касались детей, рожденных в «Эспаде» тридцать пять лет назад.
– Да? – Джонас снова передернул плечами. – Моя память уже не та, что раньше, Кинкейд, но если ты говоришь…
– Не юли, старый лис! – взорвался Тайлер. Его окрик упал между ними, как камень. Джонас хотел ответить, но увидел еле контролируемую ярость в глазах Тайлера и поостерегся. – Я сказал вам, что меня особенно интересуют дети, родившиеся в «Эспаде» приблизительно восемнадцатого июля тридцать пять лет назад. – Тайлер отставил свой стакан и сложил руки на груди. – Напрягите-ка свою память, Бэрон.
– Ну и что? Что тебе надо?
– Мы говорили о паре ковбоев, чьи жены тем летом ждали детей.
– Ты говорил, я слушал. А потом я сказал, что не помню такой ерунды, как беременность жен моих ковбоев тридцатипятилетней давности.
– Но вы помнили, что ваша домоправительница родила в то же время.
– Это совсем другое дело. Кармен живет здесь очень давно, она почти что член семьи. Я отправил ее парня, родившегося тогда, в медицинский колледж. – Джонас нахмурился и выразительно посмотрел на напольные часы. – У меня есть дела, Кинкейд. Если хочешь сказать что-то еще, не тяни.
Тайлер засунул руки в задние карманы джинсов.
– Но при нашем разговоре вы забыли упомянуть, что тем летом ваша жена тоже ждала ребенка. – Голос Тайлера был мягким, но взгляд жестким и непрощающим. – Почему вы не упомянули ее, когда я спрашивал о детях, родившихся примерно восемнадцатого июля? Разве вы забыли, что Хуанита Бэрон тоже была беременна?
С проворностью, неожиданной для человека его возраста, Джонас метнулся к Тайлеру и схватил его за грудки.
– Ты говоришь о моей жене! – прорычал он.
– Убери от меня руки. – Глаза Тайлера предостерегающе сузились. – Убери, или я сделаю то, о чем мечтал все это проклятое утро. Я схвачу тебя за шею и вышвырну в это окно!
В наступившей тишине мужчины неотрывно смотрели в глаза друг другу. Наконец Джонас выпустил из пальцев футболку Тайлера и сделал шаг назад.
– Ну и? – спросил Тайлер спокойно.
– Я не упомянул Хуаниту, потому что тебя это не касается.
– Но ведь я спрашивал обо всех детях, родившихся тем летом.
– А я тебе ответил. – Джонас обогнул Тайлера, подошел к бару и снова налил себе бурбона. Его рука дрожала, и он разозлился сам на себя. – Я не должен тебе ничего рассказывать, Кинкейд, но так и быть скажу. Да, моя жена – моя первая жена – была беременна тем летом. Она умерла при родах. – Джонас поднял бутылку, посмотрел на свет и плеснул себе в стакан остатки жидкости.
Тайлер кивнул.
– Я знаю об этом. – Он прислушался к себе, но понял, что ничего не испытывает. – Она похоронена здесь, в «Эспаде».
– Да, здесь. Счастлив?
– А почему я должен быть счастлив? – натянуто спросил Тайлер.
– Потому что ты вломился в мой дом, в мою библиотеку и стал расспрашивать меня о вещах, которые и сегодня причиняют мне боль.