Я с большим интересом прочитал все, что вы сказали и сделали за последние месяцы, с тех пор как вы были переизбраны президентом, и я был поражен тем, как вам удалось руководить общественным мнением, позволяя ему опережать вас.
Я часто вспоминаю те беседы, которые мы вели в Гайд-парке, когда вы поделились со мной своими идеями насчет баз и патрулирования в Атлантике, и очень рад, что теперь эти идеи становятся реальностью.
Я провел несколько приятных бесед с послом мистером Уайнантом, который со своей очаровательной женой заключил здесь первоклассный контракт, и, если позволите сказать, все довольны вашим выбором. Я также познакомился с мистером Гарриманом и мистером Биддлом и другими вашими представителями, которые нанесли нам визит. Все они, я уверен, понимают всю сложность наших трудностей здесь.
После стольких тревожных лет, когда то, к чему мы стремились, казалось таким далеким от осуществления, радостно осознавать, что наконец-то две наших великих страны объединяются ради будущего улучшения мира. Я искренне благодарю Бога за то, что нам с королевой удалось приехать в Америку за те несколько месяцев до того, как в Европе началась война. Этот визит дал нам возможность познакомиться с вами и многими другими американцами. Я могу заверить вас, что в наших сердцах живет искренняя любовь и уважение к народу Соединенных Штатов.
Военная фортуна снова оборачивается против нас в Средиземноморье, но ваш жест – отправка прямо в Суэц столь необходимого военного снаряжения – сократит самый важный временной фактор. Люди, находящиеся здесь под страхом ужасающих и беспорядочных бомбардировок, демонстрируют поистине поразительную силу духа. Мы побывали во многих „разгромленных“ больших и малых городах и везде наблюдали все ту же несгибаемость духа.
Мой премьер-министр мистер Черчилль, на котором лежит множество важных обязанностей, неутомим в работе. Он великий человек и наконец-то проявил себя как лидер своей страны в это судьбоносное в ее истории время. Я полностью доверяю ему. Потопление „Бисмарка“ послужило прекрасным достижением, эффект от которого будет ощущаться во всем мире, оно также демонстрирует, что морская держава все еще имеет значение.
Поскольку я знаю вас лично, мне хотелось быть уверенным, что я могу писать вам напрямую. Так много сообщений между главами государств должно проходить через „официальные каналы“, и я надеюсь, что вы сможете ответить мне также личным письмом.
Королева и я шлем вам и миссис Рузвельт свои наилучшие пожелания.
Всегда и неизменно искренне ваш
Георг R.I.».
Новая фаза, в которую перешла война, с вторжением Германии в Россию 22 июня 1941 года, сделала встречу между президентом Рузвельтом и мистером Черчиллем еще более целесообразной. Многие аспекты конфликта и англо-американского сотрудничества требовали личного контакта и взаимного личностного знакомства. Оба государственных деятеля давно желали встречи, и сам король Георг шесть месяцев назад убеждал мистера Хопкинса в ее целесообразности. Трудность заключалась в том, чтобы выбрать психологический момент и наиболее подходящее место для встречи.
Поэтому, когда в конце июля мистер Хопкинс во время своей второй поездки в Великобританию передал мистеру Черчиллю приглашение президента на встречу в некой северной бухте в начале августа и премьер-министр попросил у короля разрешения принять приглашение, оно было с готовностью получено.
«Я очень рад, – писал его величество из Виндзора 25 июля, – что у вас наконец-то появилась возможность познакомиться с президентом, и, как уже говорил вам ранее, я уверен, что ваша встреча принесет много пользы. Я с готовностью соглашаюсь с вашими предложениями, поскольку чувствую, что в данное время обстоятельства сильно отличаются от тех, что были, когда вы впервые упомянули об этой идее в конце февраля. На самом деле я не думаю, что можно было бы найти более подходящий момент для вашего отъезда из страны, хотя, признаюсь, вздохну с облегчением, когда вы благополучно вернетесь домой! Как вы правильно заметили, гидроплан может доставить вас обратно из Ньюфаундленда за несколько часов, если возникнет какая-либо чрезвычайная ситуация».
Таким образом, утром в субботу, 9 августа, новейший британский линкор «Принц Уэльский» вошел в залив Пласеншия на юго-восточном побережье острова Ньюфаундленд, чтобы встретиться там с авианосцем «Огаста», и две «бывшие военно-морские персоны» провели свою первую историческую встречу. Первым делом мистер Черчилль послал королю телеграмму с известием о своем благополучном прибытии, и, отправляясь на «Огасту», он вручил президенту письмо от короля Георга.
«Мой дорогой президент Рузвельт!
Я хочу передать вам свои наилучшие пожелания и сказать, как я рад, что у вас наконец-то появилась возможность познакомиться с моим премьер-министром. Я уверен, вы согласитесь, что он замечательный человек, и я не сомневаюсь, что ваша встреча принесет большую пользу нашим двум странам в достижении нашей общей цели.
Всегда и неизменно искренне ваш
Георг R.I.».
Встреча великих умов, которая произошла в течение следующих трех дней, имела много положительных результатов для военных усилий союзников и для англо-американских отношений. Президент и премьер-министр сформировали общие представления, на основе которых были разработаны первые этапы той грандиозной военно-политической стратегии, приведшей в конечном счете к окончательной победе. По многим причинам их мысли были направлены еще дальше, к тому дню, когда победа должна дать им возможность и ответственность за установление мира. Именно с этой целью, прежде чем расстаться, они согласовали совместную декларацию, устанавливающую определенные общие принципы, которые должны дать миру надежду на лучшее будущее.
Август, 12, 1941
Президент Соединенных Штатов Америки и премьер-министр мистер Черчилль, представляющий правительство его величества в Соединенном Королевстве, на совместной встрече счел целесообразным изложить некоторые общие принципы национальной политики своих стран, на которых они основывают свои надежды на обустройство будущего мира.
Во-первых, их страны отказываются от территориальных или иных требований.
Во-вторых, они не поддерживают территориальные изменения, которые не находятся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов.
В-третьих, они уважают право всех наций выбирать форму правления, при которой они будут жить; они также выступают за восстановление суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем.
В-четвертых, они намерены, при должном уважении к своим обязательствам, содействовать предоставлению всем странам, большим или малым, победителям или побежденным, свободного доступа на равных условиях к мировой торговле и сырьевым ресурсам, необходимым для экономического процветания государств.
В-пятых, они выражают желание осуществить наиболее полное сотрудничеству между всеми странами в экономической области с целью обеспечения для всех более высокого уровня жизни, экономического развития и социального обеспечения.
В-шестых, после окончательного уничтожения нацистской тирании они надеются на установление мира, который даст всем народам возможность жить в безопасности в пределах их собственных границ и уверенность в том, что все люди во всех странах смогут прожить свою жизнь в свободе от страха и нужды.
В-седьмых, такой мир должен предоставить всем народам свободно, без всяких препятствий плавать по открытым морям и океанам.
В-восьмых, они считают, что все государства мира должны по соображениям реалистического и духовного порядка отказаться от применения силы, поскольку невозможно обеспечить мир в будущем, если государства, которые угрожают или могут угрожать агрессией за пределами своих границ, будут продолжать использовать сухопутные, морские или воздушные вооружения. Они также считают, что впредь до создания более широкой и надежной системы общей безопасности такие страны должны быть разоружены. Они также будут содействовать и поощрять все другие практически осуществимые меры, которые облегчат мирным государствам непосильное бремя вооружений.
Атлантическая хартия произвела на мир в целом благоприятное воздействие, но нашлись и те, кто, приветствуя это соглашение, с некоторым опасением усматривал определенную историческую параллель с Четырнадцатью пунктами президента Вильсона. Если Соединенные Штаты не вступят в войну и не станут полноправным партнером в восстановлении послевоенного мира, вся тяжесть этой задачи ляжет на плечи Великобритании, взвалив на нее непосильное бремя, которое она не сможет нести в одиночку.
Эти сомнения и неуверенность стали очевидны, судя по первой реакции короля Георга на хартию, о чем свидетельствует запись его беседы со своими министрами в Лондоне. «Ее положения будет очень сложно выполнить, – сказал он Дэвиду Маргессону, – поскольку нам придется сделать это самим. США покинули нас после Великой войны в Европе и могут легко сделать это снова, если они не примут участия и не почувствуют на себе последствия». А мистеру Маккензи Кингу он высказал мнение, что до тех пор, пока Соединенные Штаты не объявят войну Германии, «американский народ никогда не поймет, что значит эта война для нас или для них в долгосрочной перспективе».
«В совместном заявлении все сказано правильно, – написал король королеве Марии, – но как мы собираемся это осуществить? После окончания войны большинство стран Европы забудут, что у них когда-то было собственное правительство. Америке и другим странам придется кормить их в Европе долгие годы. Я так рад, что этим двум деятелям наконец-то удалось встретиться и вместе обсудить все наши проблемы. Я знал, что Уинстон всеми силами стремился к этому, и момент для встречи оказался как нельзя более подходящий».
Некоторые опасения его величества, несомненно, рассеялись, когда 19 августа он получил от мистера Черчилля подробный отчет о ходе Атлантической конференции.