Король принял советского министра иностранных дел 22 мая, и у него сложилось впечатление, что «он выглядит маленьким скромным человеком с тихим голосом, но на самом деле является диктатором». Позже он писал королеве Марии:
«…Вы будете удивлены, узнав, что я встречался с Молотовым, советским министром иностранных дел, прежде Уинстона, когда он находился здесь с целью обсудить договор, который Иден и Сталин обговорили в Москве в декабре прошлого года. Молотов был неуступчив в пограничном вопросе по поводу Прибалтийских государств и Польши и не мог понять, что мы не можем оставить Польшу в беде. Дело зашло в тупик, и Иден предложил Молотову рассмотреть новый договор, который является пактом о взаимопомощи на данный момент и в послевоенный период и не касается границ. Уайнант очень помог нам, убедив Молотова, что Америка не одобрит договор с границами, поскольку он противоречит Атлантической хартии. Результатом всех бесед стало то, что Молотов передумал и подписал новый договор перед отъездом в США. Тайна была тщательно сохранена и не должна быть раскрыта до тех пор, пока Молотов не вернется в Россию. Теперь у нас есть своего рода влияние на Россию, и обе стороны, похоже, довольны этим. Молотов человек спокойный, но с огоньком в глазах и чувством юмора. Переводчиком был Майский. Держался он достаточно вежливо, и, вероятно, его приезд сюда помог ему понять значение личных контактов…»
Но волна катастроф продолжалась. Капитуляция генерала Уэйнрайта в битве за Коррегидор положила 9 апреля конец последнему доблестному сопротивлению американских и филиппинских войск на полуострове Батаан. К концу апреля британские и нидерландские владения в Ост-Индии были захвачены противником, а сопротивление союзников японцам в южной части Тихого океана полностью сломлено. Месяц спустя британские и китайские войска были изгнаны из Бирмы, а японские армии стояли на пороге Индийской империи. Казалось, что недавнее предсказание мистера Черчилля вот-вот сбудется.
Теперь люфтваффе начали серию рейдов Бедекера на исторические города Англии в отместку за британские бомбардировки немецких промышленных центров. Эксетер, Бат, Норвич и Йорк сильно пострадали, не принося никакой материальной выгоды противнику. Король был возмущен. «Возмутительно, что немцы прилетают и бомбят наши соборные города вроде Бата, – писал он, – которые, как они знают, не защищены и в которых нет военной промышленности, в качестве „ответных рейдов“ за то, что мы делаем с их военной промышленностью».
Худшее ждало впереди. В России немецкие армии, переправившись широким фронтом через Дон, достигли Ростова; а в Африке контрнаступление Роммеля угрожало уже воротам Каира. Начав атаку 26 мая, этот Лис Пустыни 11 июня вынудил французов эвакуировать Бир-Хакейм, а неделю спустя осадил Тобрук. Неожиданная сдача этой надежно укрепленной позиции произошла 20 июня, и Роммель двинулся на восток из Ливии в Египет, достигнув Эль-Аламейна – в 60 милях к западу от Александрии – 1 июля.
В этот критический момент в судьбе союзников требовалась твердость духа и непоколебимая решимость продолжать борьбу. Только слепая вера в справедливость дела, за которое боролись британцы, и уверенность в том, что время на их стороне, могли поддерживать надежду на окончательную победу, когда все казалось таким мрачным.
На Вестминстерском фронте эффект общей подавленности и неуверенности нашел выражение в открытых нападках на премьер-министра. Критики Черчилля в очередной раз набрались смелости и выступили с прямым вызовом его руководству, и 23 июня сэр Джон Уордлоу-Милн направил уведомление о вынесении порицания правительству за его руководство войной. Мистер Черчилль находился в Вашингтоне, когда до него дошла эта новость, – на самом деле он был занят заблаговременной подготовкой к операции в Северной Африке, которая должна была превратить отлив поражения в прилив победы, – но он немедленно вылетел домой и 1 июля предстал перед своими критиками в палате общин. Там он выслушал предложение сэра Джона Уордлоу-Милна отделить должность министра обороны от должности премьер-министра и его более реакционное предложение – в том смысле, что оно восходило к временам герцога Кембриджского[165], – назначить герцога Глостерского главнокомандующим британской армией.
Однако в этот раз повторение тех событий, которые привели к падению мистера Асквита в 1916 году или мистера Чемберлена в 1940 году, не должно было случиться. После того как 2 июля Роммель потерпел поражение при Эль-Аламейне и отступил, обороняясь от британского натиска, немцы больше никогда не предпринимали крупных наступательных действий в Северной Африке, а тем временем в России летнее наступление Красной армии положило начало ее напористому и беспощадному продвижению от Дона до Эльбы. В Азии и на Тихом океане наступление японцев также было остановлено, а высадка американских войск на Соломоновых островах 7 августа стала первым шагом на кровавом пути к долгожданной победе[166]. На всех фронтах доминирующее положение перешло от противника к союзникам, и вскоре после этого началась серия конференций, на которых параллельно с согласованными планами окончательного разгрома Германии, Италии и Японии была разработана политика использования этой победы для достижения мира.
Эта позиция была адекватно изложена президентом Рузвельтом в письме королю Георгу: «Пожалуй, я могу подвести итог, сказав, что в целом положение всех нас осенью 1942 года улучшилось по сравнению с прошлой весной и что, хотя 1943 год не принесет нам полной победы, дела идут на подъем, а дела для оси достигли пика эффективности».
Конституционный путь правления короля Георга VI можно назвать гладким по сравнению с правлением его отца. Хотя изменения в политической системе Соединенного Королевства и Британского Содружества, произошедшие во время его правления, были самыми масштабными, в основном они достигались благодаря соглашению и не отмечались ожесточенными спорами, омрачавшими последние годы правления короля Эдуарда VII и начало пребывания короля Георга V на троне. Ему не приходилось принимать столь важных конституционных решений, как обещание его отца мистеру Асквиту создать достаточное количество пэров для обеспечения принятия законодательства в верхней палате, и его выбор премьер-министров не был обусловлен каким-либо серьезным душевными переживаниями, за исключением его собственных предпочтений.
Тем не менее у короля Георга VI имелся опыт – несомненно, уникальный среди британских монархов, – когда его премьер-министр дважды давал ему советы относительно преемственности на посту премьер-министра в случае, если этот пост окажется вакантным, и не в результате политического поражения или смерти по естественным причинам, а в случае смерти существующего премьера в результате действий противника или непредвиденных обстоятельств военного времени.
Новая тотальность войны – и акцент, сделанный мистером Черчиллем на важности личных контактов и дискуссий между ним и политическими лидерами Соединенных Штатов и Советского Союза, – делала Черчилля уязвимым во время его поездок в случае возможного нападения вражеских подводных лодок или самолетов, а также в результате трагедии со смертельным исходом.
Возникновение такой опасной ситуации пришло в голову если не самому премьер-министру, то некоторым должностным лицам во время поездки мистера Черчилля на встречу с президентом Рузвельтом у берегов Ньюфаундленда. По этому случаю мистер Эттли выразил беспокойство, что немецкий линкор «Тирпиц» может предпринять попытку потопить или захватить «Принца Уэльского», на что мистер Черчилль выразился следующими словами: «Боюсь, такой удачи не будет». Однако, когда сам король обратил внимание на связанные с этим опасности, премьер-министру пришлось прислушаться к его совету.
На ланче во вторник, предшествовавшем отъезду мистера Черчилля в Вашингтон в июне 1942 года, король спросил премьер-министра, кого бы он рекомендовал в качестве своего преемника в случае его смерти, и в письме, датированном тем же днем (16 июня), мистер Черчилль дал официальный совет – его величество должен доверить формирование нового правительства мистеру Энтони Идену, «который, по моему мнению, является выдающимся лидером крупнейшей политической партии в палате общин и в национальном правительстве, которое я имею честь возглавлять».
Таким образом, преемственность была обеспечена, но по мере продолжения войны обязанности министра иностранных дел все чаще и чаще брал на себя сам мистер Иден и в поездках за границу подвергался тем же опасностям. Наконец настало время (это произошло накануне Ялтинской конференции в феврале 1945 года), когда и он, и мистер Черчилль должны были одновременно отсутствовать в стране. Король Георг снова обратился за рекомендациями к своему премьер-министру и получил от него весьма необычный совет, что, если и мистер Иден, и он сам погибнут во время предстоящей поездки, король должен послать за человеком, ко торый не является ни профессиональным политиком, ни членом Консервативной партии. Мистер Черчилль ясно и подробно обосновал свой выбор:
«Даунинг-стрит, 10, Уайтхолл
Сэр, премьер-министр, выполняя свой скромный долг, подчиняется просьбе вашего величества дать совет относительно его преемника, если и он, и мистер Иден, чье имя уже было названо, будут убиты во время предстоящей поездки.
Премьер-министр считает, что он должен дать этот совет в связи с положением, которое сложилось бы, если бы и он, и мистер Иден погибли одновременно в течение следующих нескольких месяцев или даже недель, когда борьба против Германии висит на волоске и когда функционирует национальное правительство. Как, без сомнения, известно вашему величеству, сэр Джон Андерсон не объявлял себя членом Консервативной партии, которая имеет значительное большинство по сравнению со всеми другими партиями в палате общин. Он избирается в качестве независимого члена от шотландских университетов. При обычных обстоятельствах мистер Черчилль посоветовал бы вашему величеству позаботиться о том, чтобы вы послали за человеком, которого Консервативная партия выбрала бы лидером, имея парламентское большинство. Можно также с большой долей вероятности предположить, что любой консерватор, за которым ваше величество могли бы послать, был бы сразу избран лидером Консервативной партии в соответствии с глубоким уважением, которое эта партия оказывает короне. Однако до окончания войны с Германией необходимо заботиться о сохранении нынешней гармоничной коалиции, заслуги которой, премьер-министр в этом уверен, никогда не будут забыты вашим вели