Ответ Сталина был вежливым и благожелательным».
Переговоры оказались безуспешными, поскольку Гиммлер не смог укрепить свой авторитет и в любом случае не мог согласиться на безоговорочную капитуляцию перед русскими. Но конец не мог затянуться надолго. Как записал король в своем дневнике: «События развиваются очень быстро». Дыхание Возмездия обжигало шеи диктаторов. 28 апреля Муссолини был казнен итальянскими партизанами в Меццегре, а 2 мая немецкие войска в Италии безоговорочно капитулировали в Казерте в присутствии представителей Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Тем временем в Берлине Гитлер покончил с собой 30 апреля в грязном убожестве бункера канцелярии, а два дня спустя, 2 мая, столица Тысячелетнего рейха капитулировала перед русскими. Временное правительство Германии во главе с адмиралом Дёницем начало переговоры из Фленсбурга об окончательном прекращении военных действий, и 4 мая фельдмаршал Монтгомери доложил генералу Эйзенхауэру, что все силы противника в Голландии, Северо-Западной Германии и Дании сдались в плен в восемь часов утра следующего дня. Мистер Черчилль немедленно передал эту информацию по телефону королю, который принял ее с радостью. «Это замечательная новость», – написал он, а на следующий день записал дальнейший ход переговоров о капитуляции: «Таким образом, боевые действия на нашем фронте прекратились. В этой капитуляции задействовано более миллиона человек. Все немцы предпочитают сдаться нам, а не русской Красной армии, и это касается и мирного населения. В течение дня Эйзенхауэр принимал немецких эмиссаров от Дёница в своей штаб-квартире по поводу капитуляции Норвегии, Нормандских островов и прибрежных „карманов“, таких как Дюнкерк и т. д. Но эмиссару пришлось вернуться к Дёницу, чтобы добиться полной капитуляции всех немецких армий повсюду. Мы надеемся, что завтра он вернется в полном составе. Кессельринг сдал Деверсу южную группу немецких армий».
Акт о безоговорочной капитуляции немецких армий западным союзникам и России был подписан в здании школы в Реймсе плачущим Йодлем от имени немецкого Верховного главнокомандующего в 2:41 утра в понедельник, 7 мая. Капитуляция германских вооруженных сил вступила в силу 8 мая в 23:01 по центральноев-ропейскому времени[180].
Таким образом, настал момент, которого мир, страдая, ждал с рассвета 1 сентября 1939 года. Мощь немецкого милитаризма и нацистской тирании потерпела окончательное поражение. Впервые за шесть лет в Европе затихла стрельба.
Но обстоятельства, при которых было объявлено об этом великом событии, огорчили короля. Подготовка к празднованию Дня Победы велась уже давно, и по всему Лондону видны были признаки народного ожидания. Король и премьер-министр договорились о радиотрансляции, и имелась надежда, что публичное объявление о победе можно будет синхронизировать в Лондоне, Вашингтоне и Москве. Но к 7 мая такого соглашения достигнуто не было, и в результате возникла неразбериха, к всеобщему разочарованию, и не в последнюю очередь короля Георга. Он провел выходные в Виндзоре, с нетерпением ожидая последних новостей.
«Мы вернулись в воскресенье вечером, 6 мая. В понедельник утром пришло известие о том, что документ о безоговорочной капитуляции был обнародован сегодня рано утром. За пределами Букингемского дворца и в других местах полным ходом шла подготовка к объявлению Дня Победы. Размещение громкоговорителей, прожекторов и т. д. Пресса накрутила всех, что сегодня будет объявлен День Победы, поскольку новость уже распространилась повсюду. Премьер-министр собирался объявить об этом, но президент Трумэн и маршал Сталин хотят, чтобы об этом объявили завтра в 3 часа дня, как было договорено. Установленное время для безоговорочной капитуляции – полночь 8 мая. Это стало для меня ужасным разочарованием, поскольку я записал свою радиовещательную речь с помощью киносъемки и без трансляции в 9 часов вечера сегодня!»
Разочарование было даже более глубоким, чем полагал его величество, поскольку в результате пререканий между Лондоном, Вашингтоном и Москвой первым официальным сообщением о победе, которое с нетерпением ожидал весь мир, стала радиотрансляционная речь графа Шверина фон Крозига из Гамбурга 7 мая, в которой он объявлял немецкому народу о своем поражении.
Однако, когда на следующий день было официально объявлено о победе, ничто не могло омрачить торжество и радостное ликование собравшихся. Так что именно во вторник король и его премьер-министр отпраздновали вместе и поодиночке великое событие, к которому оба так страстно стремились. Вместе они пережили напряженные моменты, и на их неофициальных аудиенциях мистер Черчилль часто являлся предвестником печальных новостей, а не раз и катастрофы. Теперь, по крайней мере, часть этого осталось позади, хотя ни один из них не умалял сложности стоящей перед ними задачи.
«Премьер-министр пришел на ланч, – записал король в своем дневнике. – Мы поздравили друг друга с окончанием европейской войны. День, которого мы так жаждали, наконец настал, и мы можем оглянуться назад с благодарностью Богу за то, что наши невзгоды закончились. Больше не нужно бояться, что твой дом подвергнется бомбежке, и прятаться в бомбоубежищах. Но нам еще предстоит победить Японию и заняться восстановлением нашей страны, что доставит нам много головной боли и тяжелой работы в ближайшие годы».
Мистер Черчилль официально объявил о победе в 3 часа дня, и после этого в Лондоне началось празднование. Без тех сцен безудержного разгула, которыми был отмечен День перемирия. Элемент неожиданности, столь значительный в ноябре 1918 года, отсутствовал в мае 1945 года, поскольку новости о победе просачивались постепенно. Точно так же, как сама природа Второй мировой войны отличалась от Первой, так и празднование ее окончания в Европе вышло иным. Ощущалась большая сдержанность. Среди естественного энтузиазма и возбуждения ощущалась также усталая благодарность за избавление от лишений, смерти и опасности, а также осознание того, что борьба еще не совсем закончена, что предстоит еще пожертвовать многими жизнями. Все были уверены, что война на Тихом океане продлится еще как минимум восемнадцать месяцев.
Однако все же празднование 8 мая 1945 года имело заметное сходство с празднованием 11 ноября 1918 года. Жители Лондона с ликованием демонстрировали свою любовь и преданность короне. Огромные толпы людей собрались перед Букингемским дворцом и шумно вызывали своего короля и королеву, которые пережили вместе с ними их горести и опасности и с которыми они теперь хотели разделить радость победы. Овации, которыми были встречены их величества при их первом появлении на балконе дворца вместе с принцессами, не смолкали, и их снова и снова вызывали выйти. Король записал: «Мы выходили в общей сложности восемь раз в течение дня и вечера. Нам устроили грандиозный прием».
Во второй половине дня король принял военный кабинет и начальников штабов и обменялся поздравлениями. «Вы вывели эту страну – я могу сказать, что вы вывели весь мир, – из смертельной опасности к полной победе, – сказал он им. – Вы заслужили благодарность миллионов и, могу добавить, вашего монарха».
Позже тем же вечером король Георг, «выступая из старейшей столицы нашей империи, пострадавшей от войны, но ни на секунду не устрашившейся или обескураженной», призвал свой народ присоединиться к нему в благодарственном молебне. Он говорил о павших: «О тех, кто не вернется, об их преданности и мужестве в бою, об их самопожертвовании и стойкости перед лицом безжалостного врага»; и о тех, кто вернется, – «о великом воинстве живых, принесшем нам победу»; и призывал своих слушателей «в этот день заслуженного триумфа и величавой скорби» снова взяться за свою работу, «преисполненые решимости стать достойными тех, кто погиб за нас, и сделать мир таким, каким они хотели бы его видеть, для своих детей и для нас».
Неудивительно, что в этот памятный вечер король подумал о том, как порадовать своих дочерей, чтобы принцесса Елизавета и принцесса Маргарет разделили радость и праздничное настроение народа. Он поручил их заботам группы молодых офицеров, с которыми принцессы присоединились к празднующим толпам в Уайтхолле и на Молле, освещенными, как в старые добрые, почти забытые времена, ярким светом уличных фонарей и прожекторов. «Бедняжки, они еще никогда не развлекались», – была его последняя запись.
В последующие дни празднование победы продолжалось. 9 мая король и королева совершили торжественные поездки по Восточному и Южному Лондону, то и дело останавливаемые ликующими толпами, которые вспоминали другие их визиты в более мрачные дни, и каждый вечер их вызывали на балкон дворца, чтобы наградить восторженными и громкими овациями.
Король и королева отметили, что во время этих прогулок лошади, запряженные в королевскую карету, вели себя, как обычно, образцово сдержанно и не пугались ликующей толпы. Учитывая, что большую часть войны они провели, возя сено и другие сельскохозяйственные культуры, это одновременно удивило и обрадовало короля, и он навел справки у королевского конюшего. Сэр Дермот Кавана объяснил это тем, что он готовился к праздничному событию в течение нескольких недель и приучил своих подопечных к громким звукам, установив в королевских конюшнях радиоприемник и заставив их регулярно слушать программу Би-би-си «Вооруженные силы»!
13 мая король и королева торжественно отправились в Сити, дабы присутствовать на национальном благодарственном молебне в соборе Святого Джайлса[181]. На следующий день в Большом зале Вестминстера король выслушал выступления от обеих палат парламента. Он одержал великую победу, и его ответ на выступления, по мнению многих присутствовавших, превзошел по достоинству и красноречию все, что они слышали от него прежде. Если не считать продолжительной паузы на слове «нетленные», его речь звучала безупречно, а полная импровизация придала ей драматизм и трогательность, когда при упоминании о смерти герцога Кентского его голос дрогнул и прервался.