Утомленные празднованием и до глубины души тронутые любовью и преданностью, свидетелями которых они оказались, король и королева с чувством облегчения отправились на короткий отдых в Виндзор.
«Мы провели очень напряженные две недели после Дня Победы и чувствуем себя довольно утомленными всем этим, – записал король. – Мы были потрясены тем, сколько добрых слов люди говорили о нашем участии в войне. В течение этих пяти с половиной лет мы всего лишь старались выполнять свой долг. Я обнаружил, что мне трудно радоваться или расслабляться, поскольку впереди еще так много тяжелой работы».
Времени для отдыха осталось мало, и период безудержного ликования определенно был сокращен. Не только война с Японией, но и политическая ситуация внутри страны создавали проблемы, которые в течение последних нескольких месяцев давали королю Георгу повод для серьезных размышлений.
По многим признакам и предзнаменованиям стало очевидно, что партийное перемирие, служившее столь характерной чертой британской национальной жизни в течение последних пяти лет, не могло сохраняться надолго. Политическая ситуация складывалась неординарной. Хотя король Георг VI находился на троне более восьми лет, в Великобритании за это время не проводилось всеобщих выборов и из трех его премьер-министров только один, мистер Болдуин, был избран электоратом в качестве лидера победившей партии. Парламентом по-прежнему оставался тот, что был избран в октябре 1935 года, – тот самый, который отверг план Хоара-Лаваля, с энтузиазмом приветствовал возвращение мистера Чемберлена из Мюнхена и столь же решительно сверг его менее чем три года спустя.
На протяжении всей войны действовал мораторий на выборы. По соглашению между партиями срок полномочий парламента ежегодно продлевался, и, когда возникла необходимость в дополнительных выборах, представителю партии, к которой принадлежал последний занимавший это место, было разрешено путем общего голосования сохранить его без конкурса. Таким образом, положение партий в палате общин с сентября 1939 года оставалось практически неизменным.
Общепартийное национальное правительство, сформированное Черчиллем в мае 1940 года, преданно и эффективно трудилось сообща и во время поражений, и во время побед, но растущие перспективы скорейшего окончания войны в Европе привели к растущему напряжению в этом временном партнерстве. Внутрипартийные разногласия в кабинете министров стали более очевидными, когда их внимание начало сосредотачиваться на проблемах послевоенного восстановления. До тех пор, пока кабинет был озабочен исключительно ведением войны, их объединяла общая цель победы, и коалиционное правительство действовало слаженно. Но когда его интересы обратились к послевоенным проблемам, они сочли возможным договориться о некоторых вещах, – в частности, о плане Бевериджа[182] и схеме создания Национальной службы здравоохранения, – но, например, в вопросах послевоенной организации промышленности вскоре возникли доктринальные разногласия. Примечательно, что они смогли договориться в отношении принципов послевоенной политики в области занятости, но подготовка официального документа по этому вопросу показала, что существуют пределы, за которыми обсуждение послевоенных проблем становится бесполезным. Разногласия оказались слишком велики – и это были вопросы, по которым компромисс вполне мог привести к худшему из обоих миров.
Поэтому и премьер-министр, и мистер Эттли все больше осознавали конституционную необходимость обращения к народу Великобритании с призывом провести выборы. Мистер Черчилль ясно высказал свое мнение в палате общин 31 октября 1944 года, когда выдвинул предложение о продлении срока полномочий парламента. «Мне кажется, – сказал он, – что, если все политические партии не примут решение сохранить нынешнюю коалицию до тех пор, пока японцы не потерпят поражение, мы должны будем рассматривать окончание войны с нацизмом как указатель, который определит дату всеобщих выборов… На самом деле у меня самого есть четкое представление о том, что было бы неправильно сохранять деятельность этого парламента после окончания войны с Германией».
Лидеры Лейбористской партии согласились с этим. Следуя прецеденту, который она создала для себя в 1918 году, партия приняла твердое решение покинуть правительство, как только закончится война с Германией. Но когда в Европе настал момент победы, мистер Черчилль изменил свое мнение. Теперь он надеялся и настаивал на том, чтобы коалиция продолжала существовать до тех пор, пока Япония не будет разгромлена, пока не будет достигнуто мирное соглашение и пока войска не будут возвращены домой. Однако против этого неопределенного продления срока действия правительства выступила Лейбористская партия, которая не хотела откладывать роспуск коалиции далее октября.
Не следует забывать, что тогда предполагалось, что японская война будет продолжаться по меньшей мере восемнадцать месяцев после поражения Германии. И хотя уже было известно о существовании проекта создания атомной бомбы, его продвижение и последние результаты держались в строжайшем секрете в очень узком кругу, к которому принадлежал и король. Сам мистер Эттли не подозревал об этом, а мистер Черчилль явно не стал бы использовать секретные сведения в общении со своими коллегами-лейбористами и консерваторами. Черчилль не одобрял идеи проведения выборов ни в июне, ни в октябре. Он и сам смертельно устал – «физически настолько ослаб, что морским пехотинцам приходилось переносить меня наверх в кресле с заседаний кабинета во флигеле», но он все еще лелеял надежду сохранить Национальную коалицию до конца японской войны и привести объединенное правительство к окончательной победе. Именно в таком духе он сделал свое последнее предложение.
Ситуация осложнялась тем, что и мистер Иден, и мистер Эттли отсутствовали в Лондоне, находясь на конференции в Сан-Франциско. Поэтому премьер-министру пришлось проконсультироваться со своим главным помощником посредством телеграммы и провести предварительные переговоры с Лейбористской партией через мистера Бевина и мистера Моррисона. Первый не склонялся к распаду коалиции по причинам, возможно, схожим с теми, которые имелись у мистера Черчилля. Мистер Моррисон, однако, не сдвинулся бы с места после октябрьской даты. Когда мистер Эттли вернулся из Америки в середине мая, он долго совещался с премьер-министром на Даунинг-стрит, 10, прежде чем отправиться на ежегодную конференцию Лейбористской партии в Блэкпуле. После этого интервью у мистера Черчилля сложилось впечатление, что лидер Лейбористской партии, как и мистер Бевин, поддерживает неопределенное продление срока действия коалиционного правительства до окончания японской войны и будет стремиться заручиться согласием своих сторонников в этом вопросе.
Каковы бы ни были личные настроения мистера Эттли, он нашел, что Блэкпульская конференция упорно выступает против сохранения коалиции позже осеннего периода. Прежние подозрения Лейбористской партии в отношении консерваторов и мистера Черчилля ослабли, но не исчезли полностью за пять лет их сотрудничества. Более того, вся их политическая философия была направлена против коалиций, за исключением случаев крайней необходимости. К тому же они все больше и больше стремились к тому, чтобы принять законодательства для реализации доклада Бевериджа и других комплексных программ социальной реформы, которые были сформулированы и согласованы членами Консервативной, Лейбористской и Либеральной партий, и они отнюдь не были уверены в том, что их собственное беспокойство подкреплялось сопутствующим воодушевлением консерваторов.
Последовал обмен письмами между премьер-министром и лидером Лейбористской партии (18–22 мая 1945 г.), в которых доводы обеих сторон излагались убедительно и аргументированно, в результате чего было принято решение о немедленном прекращении полномочий правительства.
Премьер-министр постоянно держал короля Георга в курсе каждого шага развития событий, а также отправлял ему копии своей переписки с мистером Эттли. Записи, сделанные после их ланча по вторникам в это время, дают четкое представление о том, что было на уме у мистера Черчилля неделю за неделей, и о реакции короля на все это. В целом его величество благосклонно относился к идее продления коалиции на неопределенный срок до окончания японской войны, которая, по имевшимся у него и у премьер-министра основаниям, поскольку они были осведомлены о ходе проекта создания атомной бомбы, могла оказаться не столь долгой, как ожидалось. Однако об этом нельзя было говорить вслух, а что касалось выбора между июнем и октябрем для проведения всеобщих выборов, не было сомнений в том, что, оставляя в стороне вопрос об относительных преимуществах партий, интересам страны и королевского правительства лучше всего отвечало бы скорейшее проведение голосования избирателей. Как сказал мистер Черчилль королю, если ждать до октября, то «мы будем обречены на четыре-пять месяцев неопределенности и предвыборной агитации, которые нависнут над всей деятельностью правительства и администрации, как внутри страны, так и за ее пределами… Было бы бесполезно для нации продвигаться вперед под видом притворного объединения, которое с достижением полной победы фактически прекратило бы свое существование».
Полностью проинформировав короля письмом о причинах, побудивших его к такому действию, мистер Черчилль 23 мая попросил аудиенции, чтобы подать в отставку от имени себя и своего правительства. Король Георг записал:
«Вчера вечером премьер-министр прислал мне письмо, в котором он объяснил причины своего обращения к лидерам других партий с предложением, чтобы нынешнее правительство продолжало работать до окончания войны с Японией. К сожалению, ни Лейбористская, ни Либеральная партии не согласятся на этот курс, и единственный курс, предложенный мистером Эттли, заключается в том, чтобы нынешняя администрация продолжала работать совместно до октября. Этот курс неприемлем для премьер-министра, поскольку он считает, что правительство страны не будет иметь прочной основы и что ход „всего обширного процесса преобразования промышленности от военного времени к мирному и демобилизации армий при одновременном формировании как можно более крупных вооруженных сил для переброски их на Дальний Восток, а также восстановление нашей торговли и промышленности представляют собой задачу, которая, хотя и не столь убийственна, как некоторые из тех, что мы преодолели, в определенных отношениях является более сложной“. Мистер Черчилль считает, что „эта задача может быть решена только объединенным правительством, пользующимся неоспоримым доверием народа и руководствующимся подлинной гармонией и согласием между министрами, на какое ваше величес