тических кредитов, которые, как наивно надеялись, должны были позволить стране просуществовать до 1949 и даже до 1950 года, осталось только 250 миллионов фунтов стерлингов американского кредита и 125 миллионов фунтов стерлингов канадского, а кроме этого, оставался только конечный запас в слитках в размере 600 миллионов фунтов стерлингов. Необходимые меры, принятые правительством для противодействия сложившейся ситуации, неизбежно повлекли за собой дальнейшие жертвы со стороны многострадального британского народа. Канцлер казначейства ввел жесткие ограничения на импорт табака, бензина и газетной бумаги, и, хотя 1 июля министр продовольствия отрицал наличие продовольственного кризиса, но по прошествии двух недель недельный мясной рацион был урезан до количества, которое можно было купить за 1,2 шиллинга.
До сих пор британский народ переносил тяготы мирного времени, подобно Шейлоку[189], «терпеливо пожимая плечами», но теперь стало казаться, судя по выражениям некоторых газет, а также парламента, что правительство было застигнутым врасплох темпом событий и что эксперимент по созданию демократического социализма путем национализации оказался слишком дорогой роскошью. Заявление мистера Эттли в палате общин 6 августа в духе того, что «мы участвуем в очередной Битве за Британию, и она не может быть выиграна немногими; она требует объединенных усилий всей нации», хотя и было абсолютной правдой, не вызвало прежнего понимания. Масштабность проблем и неподдельные старания правительства по их решению не были в полной мере оценены широкими массами.
Чтобы справиться с кризисом, правительство внесло «Законопроект о поставке товаров и оказании услуг» в дополнение к «Закону о переходных полномочиях 1945 года». Это позволило существенно сократить закупки продовольствия в странах с твердой валютой, а также импорт древесины, предметов роскоши и других товаров. К тому же это дало возможность ввести дополнительные ограничения внутри страны на основное потребление бензина, на питание в ресторанах и на зарубежные поездки. Дабы оказать помощь в транспортировке угля, предполагалось сократить другие грузовые и пассажирские перевозки, также был введен ужесточенный контроль за государственным и частными капиталовложениями. В дополнение к положениям законопроекта было введено сокращение численности вооруженных сил с целью увеличить численность рабочей силы, занятой в промышленности страны, и восстановлен существовавший в военное время порядок принудительного государственного направления и трудоустройства, с тем чтобы направить работников в основные отрасли промышленности. Для тех, кто был занят в некоторых из этих отраслей, например для транспортных рабочих и шахтеров, предлагались более продолжительные рабочие часы и более высокие производственные показатели.
Законопроект подвергся жесткой критике со стороны оппозиции. Мистер Черчилль назвал его «карт-бланшем для тоталитарного правительства», а мистер Клемент Дэвис, представлявший либералов, выразил неприязнь к несправедливому вмешательству в свободу личности. Выражалось беспокойство, что, получив в свои руки новые полномочия, правительство попытается провести социальную революцию по приказу министерства. И хотя мистер Герберт Моррисон, руководивший программой лейбористов по национализации, отрицал это, он не смог развеять эти опасения. 12 августа законопроект был принят в третьем чтении, а спустя восемь дней канцлер казначейства объявил о приостановке полной конвертируемости фунта стерлингов, тем самым заморозив последние 400 миллионов долларов американского займа.
Король Георг с возрастающей тревогой и дурными предчувствиями следил за развитием событий. Стремясь к прогрессу, но в то же время будучи глубоко убежденным в опасностях неоправданной поспешности, он на протяжении всего этого тяжелого периода с неослабевающей бдительностью исполнял три великих прерогативы монарха: давать советы, ободрять и предостерегать, но итоги последних лет не принесли ему душевного спокойствия. «Я уже трижды спрашивал мистера Эттли, не беспокоит ли его внутренняя ситуация в стране, – записал он в своем дневнике в конце января 1947 года. – Но он не ответил мне, что нет, когда я чувствую, что он встревожен. И меня это сильно беспокоит». А на следующий день он сказал одному из своих друзей: «Я делал все возможное, чтобы предупредить их о том, что они слишком торопятся с принятием законодательства и оскорбляют все слои населения, которые готовы были помочь, если бы их попросили, но оказались отброшены в сторону обязательными постановлениями и т. п.».
С начала февраля 1947 года по начало мая король с королевой и двумя принцессами отсутствовал в Великобритании, совершая государственный визит в Южно-Африканский Союз, и их возвращение совпало с началом обострением экономического кризиса. Король внимательно следил за ходом событий на всех его этапах, обсуждая с мистером Эттли различные способы, которые можно было бы применить в сложившейся ситуации. Однако у премьер-министра, по-видимому, не нашлось возможности полностью объяснить его величеству цель «Законопроекта о поставке товаров и оказании услуг» до его отъезда в Балморал в августе, и у него на самом деле сложилось впечатление, будто он не является важным законодательным актом. Поэтому, когда король, который даже во время отпуска не прекращал следить за внутренними делами, узнал о последствиях законопроекта из прессы и парламентских дебатов, ему показалось, что премьер-министр серьезно недооценил реакцию населения. Его сильно встревожила ожесточенная словесная перепалка, которую спровоцировал законопроект, и, как и многие его подданные, он стал искать заверений в том, что широкие полномочия, которое правительство присвоило себе, не будут использованы для ущемления установленных прав парламента. «Парламент влип в грязную историю из-за этого законопроекта, который, как мне сказали, не представлял собой ничего серьезного, когда он впервые рассматривался, – написал король королеве Марии. – Но, разумеется, теперь, когда оппозиция придала его положениям иную концепцию, они изо всех сил постарались не обращать на это внимания. Я обратился за разъяснениями к Эттли».
«Я внимательно ознакомился с дебатами в обеих палатах парламента по законопроекту о поставке товаров и оказании услуг и несколько озадачен различными интерпретациями, которые дали ему ораторы от всех партий.
Лорд-канцлер, например, охарактеризовал законопроект как чисто юридическую необходимость, закрывающую возможные лазейки в применении существующих полномочий к нынешней чрезвычайной ситуации; другие представители из всех партии в палате общин, по-видимому, придавали ему гораздо более широкое и далеко идущее значение, предполагая, что он может быть использован для серьезного ограничения тех свобод, которые рядовой британский гражданин уже давно считает своим правом.
Вы мне окажете большую услугу, если вы, как мой премьер-министр, поясните мне, какова, по вашему мнению, цель и масштаб законопроекта.
Я помню, вы говорили мне что-то об этом во время одной из наших бесед перед моим отъездом из Лондона, но должен сказать, что в то время я не предвидел, что прохождение этого Законопроекта через парламент вызовет столько споров, сколько это в конечном итоге вызвало, поскольку он может иметь самые разные толкования.
Мне нет нужды говорить о том, что я уверен, что до тех пор, пока вы возглавляете мое правительство, должное внимание будет уделяться правам самого парламента, и ему будет предоставлена возможность осуществлять надлежащие функции по надзору за соблюдением законодательства в отношении любых распоряжений, принятых в соответствии с законопроектом. Я знаю, что ваше отношение к этому чрезвычайно важному вопросу такое же, как и мое собственное. Но, учитывая тот факт, что законопроект стал предметом множества различных интерпретаций и что в настоящее время он включен в свод законов, ваше личное мнение о его цели и сфере применения имело бы для меня большое значение.
И наконец, я надеюсь, что вы без колебаний незамедлительно дадите мне знать, если сочтете, что мое присутствие в Лондоне в предстоящие нам критические недели будет полезным вам и стране в целом».
Два дня спустя премьер-министр ответил на это письмо:
«Я очень рад возможности объяснить вам, ваше величество, как я бы сделал лично, если бы представился случай, что я понимаю под целью и сферой применения законопроекта о поставке товаров и предоставлении услуг (расширенного назначения). Мое главное намерение при представлении законопроекта парламенту и правительству вашего величества состоит в том, чтобы не имелось никаких сомнений в том, что полномочия, предоставленные Законом 1945 года, могут быть использованы для непосредственных целей преодоления нынешнего экономического кризиса. Ваше величество, вероятно, помнит, что назначением Закона 1945 года, изложенного в разделе I (I), было поддержание поставок и услуг таким образом, чтобы гарантировать достаточность предметов первой необходимости для благополучия общества. Как заявили в парламенте лорд-президент и лорд-канцлер, вполне возможно привести юридический аргумент, имеющий определенный вес, в том смысле, что назначение Закона 1945 года достаточно широко, чтобы его полномочия могли быть применены к любым потребностям, которые могут возникнуть в результате нынешнего кризиса. Такова была собственная точка зрения лорда-канцлера. Но поскольку с юридической стороны также возможно придерживаться противоположной точки зрения, мы посчитали, что с конституционной точки зрения правильным решением было бы снять остроту вопроса путем полного и открытого изложения целей, на достижение которых могут быть направлены полномочия в новых обстоятельствах с тем, чтобы заручиться надлежащие полномочиями парламента. Именно это соображение, а не какое-либо другое, побудило правительство вашего величества внести законопроект на рассмотрение.
Можно было ожидать некоторой критики такого законопроекта, но, откровенно говоря, я сейчас не вижу причин, по которым эта мера сама по себе могла вызвать столь ожесточенную критику, которая на самом деле была направлена против него. Возможно, мне следует упомянуть об этом для сведения вашего величества, что намерения вашего правительства, как я изложил их выше, были в частном порядке разъяснены оппозиции лордом-президентом и мной самим перед внесением законопроекта. У нас имелись основания полагать, что любые серьезные опасения, которые у них были, устранены, но впоследствии меня одновременно удивило и огорчило то, что лидер оппозиции решил воспользоваться возможностью для непримиримой атаки на правительство на том основании, что законопроект был разработан для целей, совершенно отличных от тех, что мы имели в виду.