Духовная жизнь короля Георга, в отличие от его интереса к религиозным вопросам, с годами становилась все глубже. Духовное наставление, которое он обрел, готовясь к своей коронации, слу жило доминирующим фактором на протяжении всей его жизни. Постоянно присутствуя на всех важнейших церковных богослужениях, он и его семья попросили провести особое богослужение рано утром в день их отъезда из Сендрингема перед отплытием в Южную Африку, и аналогичная просьба была высказана о проведении специальной службы в доме Королевской ложи, когда после своей первой операции король не мог свободно передвигаться или опускаться на колени. Эта слабость причиняла ему большое огорчение, и, обладая должным чувством юмора во всех отношениях, он неоднократно извинялся за то, что ему приходится принимать причастие сидя.
Он взял за правило читать некоторые духовные труды, в частности «Жизнь Христа» Паттерсона Сайта и «Молитву» епископа Кэри, и был глубоко впечатлен, как ему казалось, неопровержимостью аргументов о Воскресении, содержащихся в книге Фрэнка Моррисона «Кто сдвинул камень?». Но, в отличие от его непринужденности в разговорах на религиозные темы, он был застенчив и не уверен в себе в более глубоких духовных вопросах. «Ваши молитвы за меня были услышаны, и я искренне благодарен», – написал он другу после своей второй болезни.
В духовной жизни короля наиболее четко соблюдался его собственный кодекс чести. «Царь будет царствовать праведно, а князья будут править справедливо», – писал пророк Исайя, и это в точности относилось и к королю Георгу. К этой истине были добавлены характерные черты праведного христианского джентльмена: спокойное и непоколебимое мужество; верность друзьям; любовь к дому и семье; простота, искренность и прямота; стойкость на пути служения долгу и памятование о Боге.
Глава 13Последние годы жизни1947–1952
Через два месяца после возвращения королевской семьи из Южной Африки в Лондон король Георг объявил о помолвке своей старшей дочери, принцессы Елизаветы, с лейтенантом Филипом Маунбеттеном, сыном принца Андрея Греческого[212].
Родившийся на острове Корфу 10 июня 1921 года, греческий принц Филип стал изгнанником своей родины годом позже, когда греческая монархия в результате военного поражения в Малой Азии пережила один из тех периодов упадка, которые периодически ее постигали. Поток турецкого национализма, недавно запущенный Мустафой Кемаль-пашой, не только смел греческую армию из Азии, но и греческого монарха с его трона. Король Константин отрекся от престола (во второй раз) в пользу своего старшего сына, Диадоха Георгия, который закончил свое первое пребывание на престоле, короткое и неудачное, в декабре 1923 года.
Однако до этой даты младший брат короля Константина, принц Андрей, имевший несчастье командовать одним из побежденных греческих армейских корпусов, едва избежал кровавой бани, посредством которой Революционный комитет генерала Пластираса обрушил месть нового режима на лидеров старого и которая привела к судебному преследованию трех бывших премьер-министров, двух бывших министров и главнокомандующего армией. Только личное вмешательство короля Георга V и других монархов спасло принца Андрея от подобной участи. Вместо этого он был лишен трона и выслан в пожизненное изгнание и вместе с женой и семьей нашел убежище в Париже.
Трагедия, постигшая королевский дом Греции, и горький опыт, через который им самим пришлось пройти, определили для родителей принца Филипа решение воспитывать своего сына как можно дальше от опасностей и интриг греческой политики. Единственной страной, где люди королевского происхождения чувствовали себя в безопасности, была Великобритания, и в возрасте восьми лет воспитание принца Филипа ограничивалось британской ветвью семьи матери. Фактически он стал вторым сыном лорда Милфорда Хейвена, и после его смерти в 1938 году опекунство над ним перешло к его младшему брату, лорду Луису Маунтбеттену[213].
После четырех лет обучения в «Олд-Табор скул» в Чиаме, графство Суррей, принц Филип попал под влияние гения образования доктора Курта Хана, который был личным советником принца Макса Баденского в период правления этого несчастного государственного деятеля в 1918 году в качестве последнего канцлера кайзера. В 1920 году принц Макс выделил крыло школы Залем под современную частную школу, которая под руководством доктора Хана должна была сочетать в себе лучшие британские и немецкие методы формирования характера и привития знаний. За десять лет Залемская школа превратилась из смелого эксперимента с четырьмя учениками в солидный колледж с пятьюстами пансионерами, а система, на которой она была основана, получила признание во всей Европе как один из самых смелых и успешных образовательных экспериментов нашего времени.
Поэтому в 1934 году принц Филип отправился в Залем, но его пребывание там оказалось непродолжительным. В гитлеровской Германии не было места для людей с либеральными взглядами и еврейским происхождением Курта Хана, и, более того, его давняя связь с принцем Максом Баденским, «Человеком ноября 1918 года», с самого начала делала его объектом нацистских нападок и преследований. Хан был арестован как «враг государства», и его с трудом удалось освободить благодаря личному вмешательству принца Бертольда Баденского в переговоры с президентом фон Гинденбургом, которое поддержали протесты его друзей в Великобритании и других странах Европы. Невзирая на превратности судьбы, доктор Хан восстановил свою школу в Гордонстоуне в Морейшире, и принц Филип последовал за ним.
Учитывая морские традиции британской ветви Маунтбеттенов, вполне естественно, что принц Филип выбрал Королевский флот в качестве своей карьеры. Он поступил в Дартмут в 1939 году и именно во время королевского визита в колледж летом того же года впервые встретил принцессу Елизавету. Ему тогда было восемнадцать лет, а ей – тринадцать.
Принц Филип обладал, помимо других выдающихся качеств, таких как изящество и сильный характер, чертами прирожденного морского офицера, что было ранее описано доктором Ханом.
«Ему все доверяют, его любят и уважают, – пророчески написал его директор в декабре 1938 года. – Из всех мальчиков в школе у него самое высоко чувство долга. Принц Филип – прирожденный лидер, но ему потребуется служба с высокими требованиями, чтобы показать себя с наилучшей стороны. Его лучшее качество – выдающийся, его второе лучшее качество – недостаточно хорош. Принц Филип оставит свой след в любой профессии, где ему придется проявить себя в полной мере. Его дар пропал бы втуне, если бы вскоре он был обречен вести жизнь, в которой ни вышестоящие офицеры, ни рутина дня не заставляли бы его использовать свои скрытые ресурсы».
Этот прогноз и анализ характера оправдались во всех отношениях. Карьера принца Филипа как военно-морского офицера была действительно блестящей. Он выиграл Королевский турнир в Дартмуте. Мнение его первого капитана о нем было лаконичным: «Мой лучший мичман», а его первый адмирал написал о нем, что он лучший младший командир во флоте. Его поведение на линкоре Valiant в битве у мыса Матапан[214] принесло ему благодарность капитана, выраженную в следующих словах: «Благодаря его бдительности и пониманию ситуации мы смогли потопить за пять минут два итальянских крейсера с восьмидюймовыми орудиями».
Это был человек, в которого принцесса Елизавета была влюблена с первой встречи.
Обоюдная переписка поддерживалась на протяжении всей войны, и принц Филип провел несколько из своих редких отпусков в Виндзоре, где как-то развлекал короля Георга рассказом о своих приключениях в Средиземном море. Хотя характер сложившихся отношений между ним и принцессой Елизаветой не вызывал сомнения, и король, и королева решили пока не придавать им особого значения, и, когда король Георг Греческий заговорил с ними о женитьбе своего юного родственника, он не получил поддержки.
«Мы оба считаем, что она еще слишком молода для этого, поскольку никогда не встречала молодого человека своего возраста… – написал король королеве Марии. – Мне нравится Филип. Он умен, обладает хорошим чувством юмора и правильно мыслит… Мы намерены сказать Георгу, что Филипу лучше пока об этом не думать».
Тем временем принц Филип стремился упорядочить свой будущий статус офицера британского флота, но этот вопрос вызывал ряд затруднений. Хотя он жил в Великобритании с восьмилетнего возраста и всю войну прослужил на военно-морском флоте, его положение в стране предусматривалось лишь временными правилами обороны (вооруженной службы) 1939 года. Согласно Уставу Адмиралтейства, он мог получить постоянный патент на офицерский чин только в том случае, если бы стал британским подданным, к чему он так старательно стремился. Однако король Георг, с его строгим чувством корректности отношений между монархами, считал, что король Греции должен сначала одобрить подобные действия. Он посоветовал лорду Луису Маунтбеттену, настойчиво просившему за своего племянника, проконсультироваться с греческим королем в Каире, и осенью 1944 года согласие монарха было получено.
Вопрос оставался нерешенным до следующей весны, когда по инициативе короля он был поднят в министерстве внутренних дел и стал предметом серьезного обсуждения между министром внутренних дел, премьер-министром и министром иностранных дел. Хотя принц Филип был полностью готов отказаться от членства в греческой и датской королевских семьях, а король Греции дал на это согласие, необходимо было учесть и другие аспекты внешней политики.
За неудачным визитом мистера Черчилля и мистера Идена в Афины на Рождество 1944 года, в результате которого архиепископ Дамаскин был назначен регентом Греции, а генерал Пластирас – премьер-министром, последовал период беспокойной политической активности, который перерос в вооруженный конфликт между правыми и левыми