«…Наконец-то я чувствую себя немного лучше после всего, что мне пришлось пережить за последние три недели. Кажется, я действительно перенес самые серьезные операции, какие только можно себе представить, но, слава богу, обошлось без осложнений. За мной прекрасно ухаживали все – от хирурга до медсестер и докторов. Они сделали все возможное, чтобы мне было как можно комфортнее. Последнюю неделю я сидел в кресле и ел. Так что я становлюсь сильнее и могу ходить в туалет. Мне потребуется некоторое время, чтобы оправиться от того испытания, через которое я прошел. Я прочел множество трогательных сообщений с пожеланиями выздоровления, которые послужили мне большим утешением.
Теперь мне нужно начать вставать и побольше двигаться, чтобы стать крепче. Всегда мучительно решить, с чего начать, так как не знаешь, сколько тебе под силу сделать самостоятельно».
Но мировые события и государственные дела не считались со здоровьем короля. В течение почти восемнадцати месяцев Соединенным Королевством управляла администрация, которая из-за своего мизерного большинства едва сводила концы с концами, ненадежно балансируя на грани неопределенности. Оппозиция, которая потерпела неудачу в попытке свергнуть правительство серией несогласованных действий, перешла к политике «партизанской войны», направленной на то, чтобы сломить сопротивление своих оппонентов, заставляя палату заседать допоздна каждый вечер. Такая тактика накладывала немалую нагрузку на министров, чьи обязанности не ограничивались посещением палаты общин, и на их сторонников, которые жили в удаленных районах Лондона и проводили большую часть своего свободного времени, мотаясь в Вестминстер и обратно. Достаточно было подрыва здоровья нескольких человек, чтобы правительство оказалось в меньшинстве. Давление на членов оппозиции также было чувствительным, но в меньшей степени, поскольку их лидеры не выполняли министерских обязанностей.
Для короля Георга неопределенность сроков полномочий его правительства уже давно служила причиной беспокойства. Он считал, что серьезность обстановки как внутри страны, так и за ее пределами требует создания правительства – из какой бы политической партии оно ни состояло – более представительного для большинства электората. Кроме того, он не решался приступить к реализации планов своего турне по Австралии и Новой Зеландии в новом году, опасаясь, что какой-нибудь политический кризис может привести к отставке правительства и потребует всеобщих выборов во время его отсутствия в Соединенном Королевстве.
Король поднял вопрос о нестабильной ситуации в палате общин перед премьер-министром на аудиенции 24 июня, и мистер Эттли сообщил, что намеревается просить о роспуске парламента осенью, но не назвал конкретной даты. Ситуация оставалась такой же неопределенной, когда примерно шесть недель спустя его величество отбыл в Балморал. Там он еще раз обдумал планы своего турне, в отношении которого его сильно беспокоили два фактора.
1 сентября он проконсультировался с мистером Эттли по обоим вопросам. Первым был вопрос о целесообразности прохода через Суэцкий канал ввиду «нынешних неудовлетворительных отношений с Египтом» и возможности выбора альтернативного маршрута. Затем он продолжил:
«Другой вопрос, который меня беспокоит, – это политическая ситуация в этой стране. Как я уже сказал в ходе наших разговоров летом (и вы со мной согласились), мне было бы очень трудно уехать на пять или шесть месяцев, если бы не было разумной уверенности в том, что во время моего отсутствия сохранится политическая стабильность.
С другой стороны, было бы катастрофой, если бы мой визит в три самоуправляющихся страны Британского Содружества (не говоря уже о некоторых наших колониях) пришлось отложить или даже прервать из-за политических потрясений на родине. Вам, как бывшему государственному секретарю по делам доминионов и человеку, имеющему исключительно большой опыт в делах Содружества, не нужно напоминать с моей стороны, что народы тех стран, которые я обещал посетить, никогда не поймут причину такой отсрочки или прерывания визита – и никогда этого не простят.
Для меня было бы огромным облегчением, если бы вы могли сейчас – или хотя бы в течение следующих нескольких недель – дать мне какие-то заверения, которые успокоили бы меня на этот счет».
Премьер-министр сам пришел к похожему выводу. Фактически он принял решение еще до того, как парламент распустился на осенние каникулы. Сохранение факторов, влияющих на международные и внутренние проблемы, создавало трудности, для решения которых правительству требовалась более адекватная поддержка со стороны страны и палаты общин, и мистер Эттли в полной мере осознавал, какое дополнительное бремя беспокойства ляжет на плечи суверена в случае сохранения существующей ситуации во время его предполагаемого отсутствия в Великобритании. К тому времени, как письмо короля дошло до него, он уже вернулся из отпуска в Норвегии и 5 сентября отправил ответное письмо:
«Я много думал о проведении всеобщих выборов. Среди факторов, которым я уделил особое внимание, была необходимость избежать каких-либо политических кризисов, пока вашего величества не было бы в стране. Я пришел к выводу, что правильным решением будет роспуск парламента в первую неделю октября. Более поздняя дата, я думаю, была бы нежелательной, поскольку ноябрь редко бывает удачным месяцем с точки зрения погоды.
Поэтому я хотел бы примерно через две недели обратиться к вашему величеству с предложением о перерыве в работе парламента и его роспуске в первую неделю октября. Я думаю, что это было бы разумным уведомлением без чрезмерного увеличения периода выборов».
Король Георг ответил на следующий день, выразив свое облегчение в связи с решением мистера Эттли добиваться роспуска парламента, и назначил 21 сентября в качестве даты, когда он должен встретиться с премьер-министром в Балморале и получить его представление.
Но к этой дате судьба распорядилась иначе. Король написал свое первоначальное письмо от 5 сентября, будучи полностью уверенным в том, что он покинет Соединенное Королевство в соответствии с программой в начале нового года. Он понятия не имел, насколько тяжело болен, и только 11 сентября, когда врачи сообщили ему о своем диагнозе, у него появилось хоть какое-то представление о серьезности своего состояния. 15-го числа он вылетел обратно в Лондон, и на следующий день ему провели бронхоскопию; таким образом, именно в Букингемском дворце, а не в Балморале премьер-министр подал ходатайство о приостановке работы парламента и его роспуске.
Принимая во внимание эти обстоятельства, сэр Алан Ласеллс решил, что будет уместно зафиксировать ход событий, дабы в будущем они не были истолкованы превратно. Поэтому 21 сентября он написал мистеру Эттли «личное и секретное» письмо:
«Чтобы в будущем не было никаких неверных толкований недавних событий историками, я хочу поместить в наши секретные архивы следующую запись: когда 1 сентября король написал вам из Балморала, призывая принять решение для обеспечения политической стабильности в стране, прежде чем он отправится в запланированное турне по Содружеству в январе следующего года, он и понятия не имел, что из-за своего физического состояния ему может потребоваться отказаться от этого турне; на самом деле и сегодня, накануне такой серьезной операции, он все еще верит, что сможет осуществить турне более или менее по составленному ранее плану.
Я был бы очень признателен, если бы вы могли прислать мне краткое подтверждение изложенного в этом письме»[225].
Мудрый поступок личного секретаря короля, зафиксировавшего изменение обстоятельств, продиктованное всевышними силами, находящимися выше ведома короля, был полностью оправдан. В поисках истины очень легко могли бы возникнуть недоразумения.
4 октября в Букингемском дворце состоялся Тайный совет под председательством королевы и принцессы Елизаветы в качестве государственных советников, на котором был одобрен Указ о продлении полномочий парламента. Однако заключительный акт роспуска совершил сам суверен. С этой целью на следующий день был созван второй Совет. Король был еще очень слаб. Советники стояли в дверном проеме, отделявшем Зал аудиенций от его спальни, и слушали, как лорд-президент зачитывал порядок ведения дел. Король с трудом произнес слово «одобрено»; затем сэр Алан Ласеллс поднес к кровати три документа, требующие подписи, и держал их, пока король ставил свою подпись.
Всеобщие выборы 1951 года, голосование по которым состоялось 25 октября, велись в основном по общим вопросам. Лейбористская партия заявила, что является партией мира, и изобрела лозунг: «Нельзя доверять тори». Консерваторы в ответ указали на высокую стоимость жизни и призвали электорат «посмотреть, какой беспорядок устроили лейбористы». В ходе кампании полная занятость и строительство жилья имели второстепенное значение; национализация вообще играла незначительную роль.
В ходе избирательной кампании мало что вселяло надежду на то, что фактический тупик 1950 года может не повториться, когда та или иная из основных партий вернется к власти с абсолютным перевесом. Ввиду такой возможности сэр Алан Ласеллс искал совета, как королю Георгу лучше всего поступить в подобных обстоятельствах.
Накануне объявления результатов голосования он направил его величеству следующий меморандум:
«Я виделся с Джоном Андерсоном сегодня днем и спросил его мнение о том, как лучше всего ваше величество может разрешить ситуацию, если ни одна из сторон не будет иметь действующего большинства после выборов.
Если Эттли будет избран с таким же большинством голосов, какое у него имеется сейчас, то, по его мнению, вашему величеству следует предупредить его о том, что сохранение нынешнего положения дел было бы крайне неблагоприятно для страны, и предложить ему попытаться сформировать Национальное правительство.
Если Эттли не примет этот совет и заявит, что предпочел бы встретиться с палатой общин, то единственным выходом будет позволить ему это сделать – даже если у него будет большинство всего в один или два голоса.