Андерсон считал, что Эттли придерживался бы именно этой линии и что Уинстон, если бы он получил незначительное большинство голосов, занял бы ту же позицию; ему известно, что Уин-стону не нравилась идея коалиции, за исключением военного времени.
Но Уинстон мог бы сказать вам, что, хотя он сам не желает формировать национальное правительство, он готов уступить место какому-нибудь другому лидеру консерваторов (например, Идену) и позволить ему попробовать это сделать.
Если в таких обстоятельствах консерваторы предпримут серьезную попытку сформировать национальное правительство, а лейбористы откажутся присоединиться к нему, независимо от того, возглавят ли его Уинстон, А. Иден или кто-либо другой, тогда единственным выходом будет проведение еще одних всеобщих выборов.
Все это очень похоже на то, что сказал мне Боббети (лорд Солсбери) в Хэтфилде неделю назад.
По прогнозу Андерсона, консерваторы будут избраны большинством в 30–40 голосов, и это, по-видимому, наиболее распространенное мнение».
В действительности прогноз сэра Джона Андерсона оказался чрезмерно оптимистичным. В результате состязания ни одна из основ ных партий не получила подавляющего большинства.
Когда стали известны последние результаты, они были следующими:
консерваторы – 321;
лейбористы – 295;
либералы – 6;
другие – 1.
Таким образом, консерваторы добились большинства в 17 голосов (16, когда один из их числа был избран спикером) или вдвое большим, чем у лейбористов в 1950 году; но, несмотря на это большинство мест, они получили на 231 000 голосов меньше, чем лейбористы, в результате голосования, которое дало обеим партиям в общей сложности больше голосов, чем когда-либо получала какая-либо партия ранее. Либеральная партия, претендовавшая на 109 мест, упорно отказывалась умирать.
Король Георг, который был еще очень слаб, следил за кампанией с живым интересом. «Я должен быть готов к результатам всеобщих выборов 25-го числа», – написал он королеве Марии десять дней спустя и теперь ждал развития событий. Днем 26 октября мистер Эттли признал поражение и заявил о своем намерении уйти в отставку. Он прибыл во дворец в 5 часов вечера, и король выразил ему свою благодарность за его выдающиеся заслуги в течение последних шести с половиной лет. За этот период мистер Эттли близко узнал короля и проникся глубоким уважением к его благородству характера, гуманным взглядам, конституционным принципам и чувству долга. «Мало кто осознает, сколько времени и внимания он уделял общественным делам, – сказал он позже, – но гости из-за рубежа часто удивлялись его близкому знакомству со всевозможными вопросами. Благодаря этому тщательному изучению у него появилось здравое суждение и верный инстинкт относительно того, что действительно важно. За время его правления в Содружестве произошли большие изменения, грозившие выходом из него некоторых стран, но, будучи по сути человеком широких взглядов, он был готов принять необходимые изменения».
Со своей стороны король высоко оценил честность и компетентность человека, который служил ему одиннадцать лет в качестве одного из его министров и шесть из них в качестве премьер-министра. 5 ноября он принял Эттли на аудиенции и наградил его орденом «За заслуги».
В 5:45 вечера 26 октября мистер Черчилль отправился в Букингемский дворец, чтобы, в возрасте 76 лет, в третий раз получить от короля мандат на формирование правительства. Приняв мандат, он сразу же приступил к формированию нового кабинета министров. Этот процесс несколько осложнялся склонностью премьер-министра назначать министров на конституционно несуществующие должности. Например, в его первом списке заявок значилось имя мистера Идена в качестве государственного секретаря по иностранным делам и «заместителя премьер-министра» – должности, которая отсутствует в британской конституционной иерархии. Король сразу же заметил это несоответствие, и по его указанию последняя должность была исключена из назначения мистера Идена.
Термин «заместитель премьер-министра» фактически неофициально существовал еще до этой даты. Мистер Черчилль ввел его в коалиционном правительстве во время войны, когда хотел отметить особое положение мистера Эттли как лидера лейбористской партии. Мистер Герберт Моррисон также именовался заместителем премьер-министра с момента первого назначения Лейбористского правительства в 1945 году. И после того, как в 1947 году правительство было восстановлено, в официальном заявлении с Даунинг-стрит говорилось, что он продолжит исполнять обязанности «заместителя премьер-министра». В этих обстоятельствах конституционное нарушение мистера Черчилля, рекомендовавшего мистера Идена королю в качестве «министра иностранных дел и заместителя премьер-министра», возможно, не вызывает удивления, поскольку подобная практика неофициально установилась за предыдущие одиннадцать лет.
Тем не менее было бы крайне нежелательным, чтобы должность «заместителя премьер-министра» была официально признана, поскольку такое признание, безусловно, подразумевало бы установление линии преемственности и тем самым наложило бы определенное ограничение на одну из неоспоримых прерогатив суверена, а именно не подвергаемый сомнению выбор преемника в случае смерти или отставки премьер-министра.
То обстоятельство, что король все еще находился на самой начальной стадии выздоровления, делало весь процесс назначения министерских постов несколько отличным от обычного, поскольку премьер-министр не мог придерживаться традиционной практики обсуждать все назначения с сувереном лично и последовательно. Более того, ввиду срочности государственных дел в тот момент мистера Черчилля, естественно, заботило то, чтобы его администрация с наименьшими задержками функционировала во всех ее департаментах. 27 и 30 октября король созвал Тайный совет для приема своих старших министров и удовлетворился неофициальным ознакомлением мистера Черчилля с другими назначениями.
Состояние здоровья короля также не позволяло ему, как у него было заведено, принимать по отдельности каждого члена уходящей администрации, состоящей из 17 членов кабинета и 16 остальных министров. Поэтому они попрощались с ним коллективно, и каждый получил личное благодарственное письмо.
Процесс формирования кабинета министров и его отставки завершился к концу первой недели ноября, и 6 ноября состоялось заседание нового парламента, на котором лорд-канцлер зачитал речь короля.
После того как напряжение и волнение всеобщих выборов остались позади, выздоровление короля Георга пошло быстрыми темпами. 30 ноября он впервые вышел из дома, отправился на автомобиле в Роял-Лодж, где провел выходные и прогулялся по территории Виндзорского замка. Он был рад снова оказаться дома. «Когда мы проехали через ворота, сразу почувствовали спокойствие этого места», – написал он другу. Воскресенье, 2 декабря, было объявлено днем национального благодарственного молебна в честь выздоровления короля, а 10 декабря он подписал указ об отмене полномочий государственных советников.
В то время он очень радовался успеху первой императорской миссии, предпринятой лично принцессой Елизаветой. Вместе с герцогом Эдинбургским она покинула Великобританию 7 октября, совершив турне по Канаде и посетив Соединенные Штаты. За 35 дней они дважды пересекли Северо-Американский континент и преодолели около 10 000 миль только по Канаде, посетив каждую провинцию доминиона, включая недавно присоединенный Нью-фаундленд[226]. Повсюду они сталкивались с еще живыми воспоминаниями о визите короля и королевы летом 1939 года, оставившем после себя самое благоприятное впечатление.
Пресса континента засвидетельствовала успех этой миссии. Хотя было отмечено, что беспокойство, вызванное болезнью ее отца, и нестабильное состояние здоровья, в котором она его оставила, наложили свой отпечаток на принцессу[227], она вернулась в Лондон, по удачному выражению редактора «Таймс», «украшенная лаврами блестящей победы над сердцами канадского народа». В дополнение к своим личным качествам и обаянию принцесса Елизавета возродила в канадском народе чувство собственничества. «У нас, по крайней мере, – написал один из них, – есть то, чего нет у американцев. Почти все канадцы считают, что американцы всегда на шаг опережают их. Но теперь канадцы гордятся, что у них есть королевская семья, и она их собственная, а у американцев ее нет».
Но американцы, от президента до простого человека с улицы, также заявляли права на принцессу Елизавету и принца Филипа и горячо приветствовали их. Но самую большую теплоту и радушие проявил при встрече гостей президент Трумэн. Отзывчивый и великодушный, он во многом был обязан своим политическим влиянием тому обстоятельству, что американский народ видел в нем отражение самого себя. Он был глубоко тронут молодостью и обаянием своих гостей и неоднократно выражал глубочайшее восхищение тем, как ответственно и внимательно они отнеслись к своим обязанностям.
«Нас только что посетила прекрасная молодая леди со своим представительным мужем, – написал он позже королю Георгу. – Они глубоко тронули сердца всех граждан Соединенных Штатов. Мы постарались принять их как можно радушнее. Как отец отцу, мы можем от всей души гордиться нашими дочерьми. Вам повезло больше – потому что у вас их две!»
Секрет успеха визита принцессы Елизаветы и ее супруга заключался не только в эмоциональном порыве. В сознании американцев он утвердил уважение как к человечности, так и к сакральности королевской власти, что сыграло важную роль в упрочнении англоамериканского альянса. Об этих фактах королю Георгу подробно доложил сэр Оливер Фрэнкс.
«Мне повезло быть послом вашего величества в Вашингтоне во время этого визита, – написал он, – и поделиться с другими тем стимулирующим воздействием, которое этот визит оказал на наши добрые отношения с народом Соединенных Штатов. Я уверен, что присутствие их королевских высочеств здесь в течение этого короткого двухдневного визита позволило большому числу американцев, которые испытывают искреннее расположени