е ко всему британскому и считают, что ваше величество и члены вашей семьи являются воплощением всего, чем они так восхищаются в Британии, имели возможность продемонстрировать это расположение и восхищение. Это тот аспект американской жизни, который часто, кажется, исчезает под давлением политики, напряженности международных отношений и стремительного темпа американского образа жизни. Но такой случай, как визит на прошлой неделе, доказывает, что, пользуясь возможностью, американский народ рад продемонстрировать, что между ним и британским народом существует реальная и прочная связь».
Никакие обстоятельства, никакое стечение событий не могли бы порадовать сердце короля Георга больше, чем эти похвалы. Его любовь к дочери, бывшая частью той большой семейной привязанности, которая являлась столь важным фактором в его жизни, смешалась с новой гордостью за успех в ее первой международной миссии и новой уверенностью в ее очевидных и выдающихся способностях выполнить свой долг его правопреемницы огромного наследия. Он также высоко оценил важную роль, которую сыграл принц Филип как в поддержке принцессы Елизаветы, так и в своей собственной деятельности. Король был полон решимости, памятуя о недостаточном признании королем Георгом V его собственной первой миссии за границей, продемонстрировать свою радость по поводу триумфа принцессы Елизаветы и герцога Эдинбургского особым образом, дабы выразить одновременно его радость как отца и его одобрение как монарха. Поэтому 28 ноября он написал принцессе Елизавете:
«В честь вашего возвращения домой после вашего с Филипом в высшей степени успешного визита в Канаду я предлагаю ввести вас обоих в состав Тайного совета. Другими словами, сделать вас тайными советниками. Я провожу совет в следующий вторник 4 декабря в 12:15 и хочу, чтобы вы на нем присутствовали. Приходите, пожалуйста, в 12:00, чтобы я мог показать вам, что вам предстоит сделать.
Остаюсь вашим горячо любящим и преданным отцом».
Выздоровление короля Георга шло полным ходом, однако в начале декабря у него начался неприятный кашель, из-за чего 13-го числа сэру Клементу Прайсу Томасу пришлось провести повторную бронхоскопию. Все прошло весьма успешно и привело к исчезновению кашля; хотя некоторая хрипотца осталась, что было заметно в рождественском выступлении короля, хотя в его обычной речи она была совершенно незаметна.
Теперь его охватило огромное чувство покоя и счастья. К нему вернулось ощущение благополучия, и он с нетерпением ждал периода, в течение которого он сможет посвятить себя обучению принцессы Елизаветы искусству управления государством. Его непосредственная тревога по поводу политической неопределенности в стране смягчилась результатами всеобщих выборов, которые, по крайней мере, обеспечили новому правительству большую стабильность, чем предшествующему. Успокоенный теплотой и заботой своей семьи, любовью королевы и своих дочерей, а также обретя радость в своем интересе к двум внукам, он был более спокоен душой и уверен в своем здоровье, чем когда-либо после войны. Он с удовольствием предвкушал перспективу частного визита в качестве гостя союзного правительства в Южную Африку, где доктор Малан предоставил дом в распоряжение короля и королевы, дабы они могли насладиться теплом и солнечным светом, чего так часто лишена Великобритания весной. Планировалось, что он уедет туда 10 марта.
Тем временем король продолжал вести спокойный образ жизни в соответствии с обычными мерами предусмотрительности, необходимыми из-за перенесенной им болезни. Свой 56-й день рождения он отпраздновал в Букингемском дворце, а 21 декабря отправился в Сендрингем. Семейное Рождество было особенно счастливым, и отмечалось, что сам король чувствовал себя, как никогда, веселым и беззаботным. Его освободили от бремени вести передачу, которую он записывал по частям, насколько позволяли его силы, и в ней он выразил глубокую благодарность за свое выздоровление и признательность за сочувствие, которое было так щедро ему оказано.
«Ибо не только по милости Божьей и благодаря умелому мастерству моих врачей, хирургов и медсестер я справился со своей болезнью, но я еще раз убедился, что именно в тяжелые времена мы больше всего ценим поддержку и сопереживание наших друзей. От моих соотечественников на этих островах, в Британском Содружестве и Британской империи, а также из многих других стран я получил поддержку и сочувствие, и я думаю, что сейчас они исходят из моего сердца. Я верю, что вы сами понимаете, как сильно ваши молитвы и благие пожелания помогли и помогают мне выздороветь».
Эта нота надежды и уверенности сохранилась и в новом году. Король продолжал живо интересоваться ходом событий внутри страны и за ее пределами, а также посвящал большую часть своего времени государственным делам. С одобрения врачей он вскоре после прибытия в Сендрингем занялся охотой и с удовлетворением обнаружил, что его меткость не уступает прежней.
Он был твердо уверен в полном выздоровлении. «Во вторник утром я встречаюсь со всеми моими врачами и надеюсь, что они будут довольны достигнутым мною прогрессом», – написал он королеве Марии. Его ожидания оправдались: после осмотра в Букингемском дворце 29 января врачи короля остались очень довольны своим пациентом.
На следующий вечер королевская семья впервые после болезни короля отправилась в театр. Они посмотрели спектакль в Друри-Лейн. Этот выход ознаменовал собой отчасти выздоровление короля, а отчасти это был последний случай, когда они могли побыть всем вместе, поскольку на следующий день принцесса Елизавета и герцог Эдинбургский должны были отправиться в первый этап путешествия в Восточную Африку, Австралию и Новую Зеландию. Утром 31 января, без шляпы и обдуваемый ветром, король помахал им на прощание в лондонском аэропорту. На следующий день он вернулся с королевой и принцессой Маргарет в Сендрингем, где собралась небольшая компания друзей.
5 февраля выдался прекрасный погожий день, сухой, холодный и солнечный. Король Георг никогда еще не был в лучшей форме. Это был День смотрителя, день сельских забав, и король со свойственной ему меткостью стрелял зайцев. Он чувствовал себя таким же беспечным и радостным, каким его знали окружающие. В конце дня он отправил краткие поздравления каждому из смотрителей, а вечером, с присущей ему аккуратностью, спланировал спортивные мероприятия на следующий день.
За ужином он выглядел отдохнувшим и довольным. В 22:30 он удалился в свою комнату и занимался своими личными делами примерно до полуночи, когда сторож во дворе заметил, как он закрывает окно спальни на щеколду, к которой недавно была прикреплена новая задвижка. Затем он лег спать и мирно уснул.
Рано утром 6 февраля его сердце перестало биться.
Глава 14Эпилог
Невозможно найти более подходящего эпилога к жизни короля Георга VI, лучшего выражения его характера, чем в словах ее величества королевы Елизаветы II, произнесенных по случаю открытия мемориала королю Георгу на Мэлл 21 октября 1955 года.
В тот день ее величество произнесла:
«…Как и его отец, он надеялся скорее поддерживать трон, чем занимать его, но безграничная преданность, которую он проявлял к своим обязанностям герцога Йоркского, позволила ему с решимостью принять на себя бремя суверенности. Данное им тогда обещание поддерживать честь королевства и способствовать счастью своих народов стало руководящим принципом его жизни. Этому он отдавал неустанное служение и все свои силы.
По прошествии трех лет после его восшествия на престол его народы столкнулись с угрозой войны. Его стойкость, решительность и уверенность в себе на протяжении всего опасного лета 1940 года и в последующие тревожные годы вдохновляли всех, кто любил свободу. Он служил живым символом нашей стойкости. Он никогда не колебался в своей вере в то, что с Божьей помощью дело свободы восторжествует. Когда Лондон стал мишенью, он, как и многие другие доблестные лондонцы, остался в столице и видел, как на его дом падают бомбы. Многие и по сей день помнят то утешение, которое во время своих визитов в районы, подвергшиеся бомбардировкам, он и моя мать оказывали тем, кто пострадал и потерял родных, друзей и все свое имущество.
Дружелюбие и простота, которые внушали народную любовь к нему во время военных испытаний, являлись плодом его неиссякаемого интереса к ближним и человеческого сопереживания, что было одним из самых привлекательных качеств моего отца…
Именно эта скромная человечность, это уважение к „простому достоинству человека“ позволили моему отцу сохранить в меняющемся мире ту привязанность и уважение к короне, которые объединяют наше свободное Содружество Наций. В своих передачах и во время визитов в империю и страны Содружества он внес значительный вклад в укрепление англо-американского взаимопонимания. Я знаю, как глубоко он сожалел о том, что после поездки по Южной Африке болезнь помешала ему продолжить серию визитов в страны Содружества, которых он с таким нетерпением ждал…
От моего отца требовалось много личного самопожертвования и усилий, часто перед лицом болезни; его мужество в ее преодолении вызывало уважение у всех. Он никогда не уклонялся от выполнения любой задачи, какой бы трудной она ни была, и до самого конца никогда не колебался в исполнении своего долга перед своим народом.
Несмотря на все трудности своей общественной жизни, он оставался человеком теплых и дружеских симпатий – человеком, который благодаря таким простым качествам, как преданность, решительность и служение народу, завоевал себе такую любовь всех нас, что, когда он умер, миллионы людей оплакивали его как настоящего и преданного друга».
Вклейка
Король Георг VI. 1937 г.
Принц Эдуард и принц Альберт. Йорк-Коттедж, 1898 г.
Принц Эдуард и принц Альберт с М. Хуа. 1903 г.
Последний портрет ее величества королевы Виктории с детьми герцога и герцогини Йоркских. Открытка того времени
Принц Генри, принц Эдуард, принц Альберт, принц Георг, принц Джон