8 мая 1917 года – через год и три дня после того, как он вернулся на «Коллингвуд» перед Ютландским сражением, – принц Альберт снова получил назначение на службу в море, на этот раз это был 27 500-тонный военный корабль «Малайя» (капитан Алджернон Бойл), в должности исполняющего обязанности лейтенанта, и там, к его огромному удовольствию, к нему вскоре присоединился доктор Льюис Крейг, назначенный в июне вторым судовым врачом. «Так приятно иметь настоящего друга в качестве товарища по кают-компании, да еще такого веселого», – писал он королеве. Следующие шесть лет с этого момента они были практически неразлучны.
Приятно также было обнаружить в команде командора Кэмпбелла Тейта, с которым принца связывали общие воспоминания о событиях на передней башне «Коллингвуда» во время Ютландской битвы, и некоторых других сослуживцев, которые в дальнейшем стали «властелинами королевского флота», и среди них два молодых лейтенанта: Бринд и Макгрегор, впоследствии отмеченные судьбой. Помимо Тейта еще шесть младших офицеров c «Малайи» дослужились до адмиральского чина. Позднее бывшие офицеры «Малайи» гордились тем, что из их тогдашней кают-компании вышло четыре главнокомандующих и два адмирала флота.
На третьей неделе июня произошла короткая встреча отца и сына во время посещения Гранд-Флита королем. Всего через две недели после этого принц Альберт сообщил трагическую новость. Ночью 9 июля военный корабль «Вангард», пришвартованный в Скапа-Флоу, был уничтожен внутренним взрывом. В военное время в его команде числилось 1000 человек, из которых по счастливой случайности больше половины находилось на берегу в момент взрыва, но из тех, кто оставался на борту, выжили только один офицер и двое рядовых, а через неделю один из них умер. Одно дело – видеть, как в разгар битвы корабль тонет из-за вражеского обстрела, и совсем другое – быть свидетелем внезапного полного уничтожения огромного судна в мирных прибрежных водах. Те, кто в то время оказался на соседних кораблях, с ужасом вспоминали пережитое потрясение. Принц Альберт написал отцу об этой катастрофе:
«Он взорвался в прошлый понедельник в 23:15. Взрыв был не очень громким, и некоторые люди даже не услышали его. Я в тот день лег рано и уже спал. Большинство кораблей сразу же отправили шлюпки на место происшествия, чтобы собрать тела и пр. Все море вокруг было покрыто обломками и разлившимся топливом. На следующее утро не осталось никаких признаков корабля, все ушло под воду. Северное побережье Флотты было усеяно выброшенными на берег обломками, среди которых обнаружили несколько тел. Работы по очистке берега продолжались два дня, люди трудились не покладая рук. „Вангард“ стоял в том месте, с которого мы ушли всего за два дня до этого. Мы отошли к бую неподалеку от „Куин Элизабет“ для проведения регаты.
Когда все случилось, это стало для нас огромным потрясением, но сейчас все улеглось, и все снова нормально».
Пока комиссия по расследованию не установила причину катастрофы, нельзя было исключить возможность, что какой-то подлодке удалось преодолеть противолодочную оборону Скапы и подорвать корабль при помощи торпеды, поэтому 16 июля флот перебазировался южнее, в Росайт. Однако существовали и другие причины, связанные с моральным аспектом проблемы. «Скапа-Флоу теперь в ужасном состоянии. Похоже, что все тела с „Вангарда“ начали всплывать на поверхность. Я думаю, что именно в этом причина того, что мы теперь здесь, – писал отцу принц Альберт. – Это не официально, но я встретил человека, который слышал об этом от моряка с одного из оставшихся там кораблей».
Но морская карьера принца Альберта подходила к концу. Когда 26 июля его двоюродный дед, герцог Коннаутский, приехал с визитом на флот, он обнаружил, что принц слег с рецидивом своих желудочных проблем, и через десять дней его в сопровождении Льюиса Грейга перевели с «Малайи» в госпиталь Южного Куинсферри. Состояние его организма было плачевным, и судовой капеллан, который навестил его в госпитале, сказал, что он выглядел очень осунувшимся и больным. Он был сильно подавлен, и, хотя расстроенный король Георг советовал ему проявить терпение и мужество, сам принц теперь осознал, что, к своему глубокому разочарованию, он больше не сможет избежать того, чего пытался избежать последние три года. Он должен был взглянуть правде в глаза, и он это сделал. Принц очень любил флот, но понимал, что тяготы морской службы требуют от его организма больше, чем он в состоянии вынести, и доктора согласились с таким решением. «Я сам чувствую, что не годен для службы в море, даже когда справлюсь с этим небольшим приступом», – писал он отцу. Это была финальная и достойная капитуляция перед лицом превосходящих сил.
13 августа принц Альберт в сопровождении Льюиса Грейга и Кэмпбелла Тейта вернулся в Виндзор и, отдохнув месяц в тишине, отправился в Северный Уэльс восстанавливать силы в компании сэра Гарри и леди Джоан Верней. Но было очевидно, что, даже когда он вел самую что ни на есть спокойную жизнь и ел самую простую пищу, его болезнь не поддавалась лечению, поэтому при поддержке Льюиса Грейга, как профессионального медика, он написал родителям, умоляя их дать согласие на операцию, которая должна была устранить причину всех его проблем. «Я не думаю, что смогу поправиться без операции, и хотел бы сделать ее, чтобы покончить со всем этим», – в подавленном настроении писал он королю из Лангурига.
Мнение медицинских советников короля по поводу целесообразности немедленной операции разделились, и принц, все глубже впадая в уныние, почти два месяца ждал, чем закончатся их дебаты. Тем временем было принято решение перевести его с военного флота, который плавает, в военный флот, который летает, и 13 ноября он получил назначение на станцию Королевских военно-воздушных сил в Крэнуэлле. Этот план родился у самого принца и, к его удивлению, был сразу же одобрен отцом. «Как только я высказал эту идею, папа сразу же ухватился за нее, – писал он мистеру Хенселлу. – Грейг тоже перейдет туда… он превосходный человек».
Но, увы, эти планы не удалось осуществить. Вскоре после его назначения было объявлено, что принц слег с очередным приступом. Но это, как минимум, подвигло докторов определиться с решением, и королева Мария в своем дневнике написала:
«28 ноября 1917 года
Решено, что завтра бедному Берти сделают операцию, поскольку ему, похоже, совсем нехорошо и боль не прекращается. Он очень доволен таким решением.
29 ноября 1917 года
В 10 д-р Ригби сделал операцию, которая прошла очень успешно. Сэр Фред. Тривс, сэр Бертран Доусон, д-р Хьюит и д-р Грейг присутствовали на операции и потом пришли сообщить нам о ней. Операция была очень успешной, и они нашли причину всех проблем, которые были у него с 1915 года».
В связи с этим открытием невольно напрашивается мысль, что, если бы причина жалоб принца была правильно диагностирована два года назад и решение об операции было принято раньше, это избавило бы его от многих ментальных и физических мучений и военно-морской флот не лишился бы молодого перспективного офицера. Несмотря на то что по времени период, проведенный принцем Альбертом в качестве боевого военно-морского офицера, был недолгим[40], этого оказалось достаточно, чтобы начальство убедилось в превосходных качествах его характера. Вышестоящие офицеры высоко оценили его. Это нашло отражение в их отчетах, где его работу оценили выше среднего, а сам он характеризовался как бдительный, трудолюбивый, здравомыслящий офицер, наделенный здравым смыслом, благородным характером и способностью руководить людьми. У них не вызывало сомнений, что если бы он смог продолжить службу, то стал бы таким же полезным и результативным старшим офицером, каким был его отец.
Сослуживцы считали принца приятным товарищем, застенчивым, скромным и надежным, веселым, доброжелательным и внимательным к другим, за исключением тех вспышек гнева, которые, хотя были кратковременными, истощали его и физически и морально. И все же его страдания и разочарования в тот период не были напрасными. Они научили принца многим вещам: терпению и выносливости перед лицом длительной боли и огорчений и, самое главное, благодарности и признательности в отношении тех, кто служил ему. Эти уроки принц Альберт запомнил на всю жизнь. Через несколько лет, когда он полностью восстановил свое здоровье и жизненную силу, на одном из публичных выступлений сказал: «Я сам знаю, что такое нуждаться в медицинском уходе, и как хорошо, когда такой уход вам обеспечен, поэтому я с восхищением и благодарностью отношусь к профессии медсестер, всегда готовых помочь и позаботиться о тех, кто в этом нуждается». Эта нота благодарности, рожденная периодом болезни, снова и снова звучала в его публичных речах.
Глава 4Крэнуэлл и Кембридж1918–1920
Развитие современной авиации от лучезарной мечты увлеченных пионеров до признанного фактора повседневной жизни происходило как раз при жизни короля Георга VI. Ему было всего восемь, когда 17 декабря 1903 года в местечке Китти-Хоук, Северная Каролина, братья Райт оторвались от земли при встречном ветре 27 миль в час и подтвердили тот факт, что эпоха летающих машин наконец-то настала. Он был кадетом военно-морского колледжа, когда 25 июля 1909 года Луи Блерио пошатнул иллюзию британской островной изоляции, перелетев Канал за сорок минут. Он был мидшипменом, когда в 1914 году Хэмел продемонстрировал петлю в небе Виндзора. В период своей военной службы принц видел, как британские воздушные силы выросли со 150 машин в августе 1914 года до 14 000 на дату заключения мира, а в более поздние годы он стал свидетелем невероятного развития авиационной науки и ее использования как в конструктивных, так и в деструктивных целях. Благодаря ее могуществу Варшаве, Белграду и крупнейшим центрам Германии и Японии суждено было подвергнуться опустошению. Лондон и другие британские города тоже жестоко пострадали, и его собственный дом – Букингемский дворец – тоже не остался нетронутым. Но с другой стороны, гражданская авиация сделала огромные шаги, и его последнее появление на публике произошло в аэропорту Лондона, когда он помахал на прощание рукой своей дочери и ее мужу, которые улетали в Восточную Африку. Какой рывок по сравнению с тем первым полетом на полмили над песчаными дюнами Северной Каролины!