ицеров новой службы, многие из которых служили под командованием генерала Тренчарда в Королевском летном корпусе и для которых он стал фигурой, вызывавшей всеобщее признание и восхищение. Оцепенение, вызванное его отставкой, нашло свое отражение в письмах, которыми обменивались принц Альберт и король Георг. «Как тебе нетрудно представить, из-за перемен в командовании авиацией здесь все очень расстроены, – писал принц, – и до сих пор ничего не решено в отношении распорядка, в соответствии с которым мы работаем. Сейчас у нас какая-то смесь военно-морского и армейского распорядка, что нельзя назвать большим достижением».
«Мне жаль, что отставка генерала Тренчарда привела в такое расстройство дела в военно-воздушных силах, которые только создаются, – отвечал король. – Но я надеюсь, что никто не потеряет голову и постарается добросовестно трудиться под руководством нового Военно-воздушного комитета. Я знаю, что генерал Сайкс не популярен в воздушных силах, но с этим ничего не поделаешь, и в такой серьезный момент каждый должен пытаться делать все возможное».
И еще через неделю:
«Я уверен, что теперь, когда лорд Ротермир и сэр Генри Норма ушли из Военно-воздушного комитета и новым министром Королевских военно-воздушных сил стал сэр Уэйр, все будет хорошо. В субботу я долго говорил с ним, он первоклассный человек и очень популярный. Он собирается дать генералу Тренчарду высокий пост в Королевских военно-воздушных силах, так что я надеюсь, все пройдет хорошо и все офицеры его поддержат».
Однако, несмотря на самые лучшие намерения, конфликты между армейскими и военно-морскими традициями неизбежно сотрясали Королевские военно-воздушные силы в ранний период их существования. Крэнуэлл не стал исключением. Офицеры и инструкторы приходили и уходили с поразительной быстротой, и уже сформированная система подготовки юношей, которая была предметом особого интереса и заботы принца Альберта, оказалась полностью нарушена. Будучи ответственным за всех мальчиков, он, естественно, возмутился, когда его командные функции были сильно урезаны в пользу новых неопытных офицеров, поставленных над ним. «Как тебе нетрудно представить, я несколько расстроен всем происходящим, поскольку был очень увлечен этой работой и старался делать все возможное, чтобы она была успешной, – написал он отцу в длинном письме в середине мая, возражая против увольнения своего старого инструктора. – Теперь, боюсь, мой интерес несколько угас, и так будет, пока я не пойму в точности, что будет дальше. Я пишу тебе об этом, поскольку уверен, что ты хотел бы знать, как все обстоит на самом деле. Поверь, это серьезный вопрос, и он касается меня лично».
Прошел месяц, но ситуация не улучшилась. «У меня все перевернуто с ног на голову, – писал принц другу, – и никто не понимает, что будет дальше. Я сыт этим по горло и не чувствую желания оставаться здесь дольше». Принцу не пришлось этого делать. К середине июля было решено, что для расширения его опыта по подготовке пилотов военно-воздушных сил его следует прикрепить к подразделению кадетов в Сент-Леонардc он-Си, и 1 августа принц и Льюис Грейг переехали туда.
Лето 1918 года стало победным. Весна оказалась самым мрачным моментом в судьбе союзных сил. Германское наступление – финальный бросок Людендорфа 21 марта – привело врага к самым воротам Парижа и портам Канала. С трудом избежать поражения и договориться о мире удалось отчасти благодаря военному гению маршала Фоша, отчасти благодаря тому, что германским армиям не хватило последней капли, чтобы прорвать фронт союзников, и благодаря неукротимой силе духа британской и французской пехоты. 15 июля Людендорф начал свое последнее наступление в Шампани, ту Kaiserschlacht («Битву кайзера»), которая проходила под наблюдением имперского ока самого повелителя войны. Через два дня наступление остановилось, а 18 июля маршал Фош нанес противнику первые сокрушительные удары, которые 8 августа – в черный день германской армии – пробили немецкий фронт и не прекращались до ее окончательного поражения.
Главной причиной смелости и успешности операций маршала Фоша было наличие почти двухмиллионного свежего американского резерва. Несмотря на то что части американской армии находились во Франции с июня 1917 года и участвовали в тяжелых боях, сохранился этот огромный резерв живой силы, который, в конце концов, склонил чашу весов в пользу союзников. Многие молодые американцы так никогда и не увидели боя, некоторые даже никогда не пересекали границу Франции, но мощь этих резервов дала маршалу ощущение превосходства, необходимое для окончательной победы.
Поэтому в то время Лондон кишел американцами, и День независимости (4 июля) был выбран для демонстрации англо-американского единства. На грандиозном мероприятии в Вестминстер-Холл мистер Уинстон Черчилль заявил, что теперь Декларация независимости – это «никакого мира до победы; никакого пакта с упорствующим злом», но главным событием стал баскетбольный матч между армией Соединенных Штатов и Королевским военно-морским флотом, состоявшийся в тот же вечер на футбольном поле Челси стадиона Стемфорд-Бридж.
Присутствовали король и королева, принц Альберт, получивший специальный отпуск, и другие члены королевской семьи. В атмосфере удушающей жары и неописуемого энтузиазма перед ними развернулось невероятное зрелище азарта и самовыражения, которые являются неотъемлемой частью американского баскетбола. Британцы способны увлекаться своими видами спорта – по меньшей мере, по мнению иностранцев – серьезно и безрадостно. Американцы не такие: они тоже серьезны, но полны безумного энтузиазма, а присутствие чирлидера или рутера столь же необходимо для правильного проведения игр, как сами команды, хотя, возможно, это справедливо больше для футбола, чем для баскетбола. Однако в этом случае дружеское соперничество со стороны американских вооруженных сил было совершенно очевидно, и британские зрители были увлечены и восхищены криками одобрения и ругательствами в адрес игроков – но больше всего в адрес судьи – со сторон американских болельщиков, не меньше, чем самой игрой.
«Это было проявление Америки в игре, – писала „Таймс“, – и вечер прошел в таком же напряжении, как при битве подушками в спальне мальчиков».
Королевская семья осталась довольна. Король, который счел все происходящее «совершенно потрясающим», по просьбе англо-американской баскетбольной лиги поставил свой автограф на мяче, который был отправлен в качестве презента президенту Вудро Вильсону. Эти впечатления запомнились принцу Альберту на всю жизнь.
Однако была и еще одна, более серьезная причина его присутствия в Лондоне в то время. В субботу 6 июля король Георг и королева Мария отмечали серебряную свадьбу, намеренно избегая демонстративности, но с тщательным соблюдением торжественности, приличествующей данному событию. Принц Уэльский был во Франции, но принц Альберт, принц Генри, принц Георг и принцесса Мария сопровождали своих родителей на специальную благодарственную службу в соборе Святого Павла, а затем на встречу в Гилдхолле, где король Георг отдал дань мужеству своих войск и стойкости своего народа.
Торжества закончились, и принц Альберт явился в штаб-квартиру Королевских ВВС, где поступил под начало бригадного генерала Критчли, динамичный характер которого вдохнул в сердца молодежи ВВС дух здорового энтузиазма. Получив назначение в кадетское крыло № 5 Военно-воздушных сил, принц Альберт сначала прошел двухнедельный курс в кадетской школе, а затем принял командование эскадрильей. Глубокий интерес к физической и технической подготовке молодых людей, который возник у него еще в Крэнуэлле – но потом несколько притупился, – теперь вспыхнул с новой силой под влиянием генерала Критчли, и принц исполнился восторженной гордостью за кадетов, вверенных его попечению.
30 августа король Георг снова посетил с инспекцией базу, где служил его сын, и это снова вдохновило его на теплые слова: «Я очень доволен своей поездкой к тебе в прошлую пятницу и должен сказать, что ген. Критчли прекрасный человек, именно такой, какой нужен для этого дела. Передай ему, что я никогда не видел таких увлеченных мальчиков, как его кадеты, и считаю, что его система подготовки совершенно замечательна и что это лучшая система подготовки, которую я видел, а за последние 4 года я видел их великое множество. Я поздравляю его с тем великолепным духом, который он вдохнул в мальчиков и который, я уверен, они не утратят, когда станут пилотами. Я считаю, что твоя эскадрилья показала себя прекрасно, учитывая, что они обучались всего неделю. Флаг на холме был очень хорош. Ты говоришь, тебе кажется, что генерал немного нервничает. Во время парада он сказал мне: „Сейчас пойдет 5-я эскадрилья, со вчерашнего дня ваш сын сам не свой от волнения“. Думаю, вы поработали очень хорошо, и он определенно заставляет вас шагать в хорошем темпе. Я считаю, что здесь тебе лучше, чем в Крэнуэлле; здесь весь дух совсем другой».
Принца Альберта очень обрадовала оценка, данная отцом его командиру и ему самому. Работа с кадетами разжигала его воображение. И в Крэнуэлле, и в Сент-Леонардс, и позднее в Фолкенстоуне, где он провел несколько недель, занимаясь с другим подразделением кадетов, он впервые вдохновился теми идеалами спорта и поддержания хорошей физической формы, которые впоследствии стали девизом его жизни и лейтмотивом его публичных выступлений и нашли свое отражение в его работе с Обществом улучшения условий промышленного труда, Национальным фондом игровых площадок и, самое главное, в его собственном Лагере герцога Йоркского.
Война на Западе близилась к концу. Германские армии, несмотря на упорное сопротивление, неуклонно отступали под натиском союзников, и в небе Независимые военно-воздушные силы генерала Тренчарда наряду с Королевскими военно-воздушными силами добились неоспоримого превосходства. Принцу Альберту очень хотелось попасть во Францию до того, как враг будет окончательно повержен, и он с большим удовлетворением воспринял назначение в штаб генерала Тренчарда. 23 октября он вместе с Льюисом Грейгом перелетел Канал и явился в штаб-квартиру Королевских военно-воздушных сил в Отиньи.