23 ноября король Георг с принцем Уэльским и герцогом Коннаутским (мужчины ехали верхом) в сопровождении королевы Марии, королевы Александры и принцессы Виктории (в открытом экипаже) провели в Гайд-парке смотр 35 000 бывших военнослужащих, награжденных Серебряным значком. Короля встретили с энтузиазмом, и, когда он ехал вдоль строя (как он писал в своем дневнике), «они расступились, окружили меня, чтобы пожать мне руку, и чуть не стащили меня с лошади». Но было и другое. Люди были достаточно искренни в своей лояльности, но они не упустили возможности пожаловаться лично королю на неадекватный размер своих пенсий, отсутствие жилья и работы. И словно по сигналу, над головами суетящейся вокруг короля человеческой массы вызывающе развернулись спрятанные до этого момента плакаты с лозунгами. В такой тесноте не исключено было возникновение серьезных проблем, но, к счастью, полиция смогла вывести короля без происшествий. В сопровождении старшего сына он молча поскакал назад в Букингемский дворец. Там, спешившись, Георг сказал принцу Уэльскому: «Эти люди как-то странно настроены», и, покачав головой, словно хотел отделаться от неприятного воспоминания, он быстрым шагом вошел во дворец.
Но неприятное воспоминание оказалось настойчивым, от него не удавалось избавиться, напротив, к нему добавились известия о новых волнениях и недовольстве в стране и об ослаблении связей в Содружестве. Как можно было укрепить положение короны? Как сделать, чтобы корона отождествлялась с народами Британии и заморских британских доминионов?
Ответ на второй из этих вопросов в той мере, в которой это касалось доминионов, был предложен плодовитым умом мистера Ллойд Джорджа. Именно он предположил, что принцу Уэльскому следует совершить серию поездок, чтобы в качестве представителя короля от его имени поблагодарить народы Содружества за их вклад в победу в войне. Король Георг быстро уловил значение этого проекта. Такие турне послужили бы не только выражением его благодарности империи, они позволили бы принцу получить всестороннее представление о масштабах и разнообразии его владений и об условиях, в которых живут его народы, и в то же время дали бы его подданным возможность увидеть своего будущего монарха. 5 апреля 1919 года принц отправился в первое из своих грандиозных путешествий по империи.
Оставалась сама Британия, и здесь решение пришло, откуда не ждали, поскольку его истоки восходили к первым дням войны. Как-то вечером в воскресенье в ходе пеших прогулок по Эпсом-Даунс мистер Сибом Раунтри[52] открыл глаза мистеру Ллойд Джорджу, в то время министру вооружений, на примитивные условия, в которых вынуждены жить и работать многие из тех, кто эти вооружения производит. Не существовало традиций заботиться о здоровье и комфорте рабочих сверх минимума, обязательного согласно фабричному законодательству. Многие временные фабрики и пристройки к ранее существовавшим предприятиям не имели самых необходимых условий для жизни. Там не было ни туалетов, ни раздевалок, ни кабинетов первой помощи, ни столовых, ни буфетов. Более того, там царила безнравственность.
Тогда мистер Ллойд Джордж решил создать в министерстве вооружений Департамент социального обеспечения и пригласил мистера Раунтри возглавить его. Раунтри принял предложение и первым делом сосредоточился на социальном обеспечении женщин, работавших в этой отрасли. Однако вскоре стало очевидно, что аналогичная проблема актуальна для тысяч подростков, занятых на производстве. Чтобы справиться с ситуацией, Раунтри по совету доктора Кристофера Эддисона в апреле 1916 года заручился поддержкой священнослужителя из Ист-Энда, преподобного Роберта Хайда, викария церкви Сент-Мэрис Хокстон и главы «Морис Хостел Сетлмент», который специализировался на работе с мальчиками.
Поступив в Департамент социального обеспечения министерства, мистер Хайд продемонстрировал настоящее призвание к этой работе и профессиональное чутье. Она настолько захватила его, что он исполнился решимости сделать ее постоянной движущей силой в промышленной жизни Британии и посвятить ей всю свою оставшуюся жизнь. Но он столкнулся с бюрократическими трудностями. Правительство не желало продолжать работу в области социального обеспечения иначе, чем в соответствии с законодательством и посредством государственных служащих. Они хотели объединить его с деятельностью Промышленного департамента министерства внутренних дел или министерства труда. Однако мистер Хайд был убежден, что такой подход не принесет успеха и что руководство работой по социальному обеспечению и контроль за ней должен зависеть не от государственных органов, а от доброй воли и сотрудничества работодателей и представителей рабочих.
В связи с этим в июле 1918 года он ушел из министерства вооружений и основал Ассоциацию социального обеспечения мальчиков – организацию, посредством которой промышленность могла взять на себя ответственность за процесс развития быстро растущего движения за улучшение условий труда, создание рабочих комитетов, обустройство медицинских кабинетов и столовых на фабриках, а также условий для того, чтобы рабочие могли как можно лучше использовать свое свободное время. Задача, которую поставил перед собой преподобный, была непростой. В первое время он столкнулся с существенным неприятием со стороны непросвещенных представителей обеих сторон. В ряде случаев руководство предприятий отказывалось заниматься работой по социальному обеспечению, считая ее разновидностью большевизма, в то же время некоторые профсоюзы высказывали не меньшие возражения по двум причинам: во-первых, потому, что это могло лишить их части влияния на рабочих, во-вторых, потому, что слишком большая гармония между Трудом и Капиталом в промышленности была не в их интересах.
Тем не менее мистер Хайд настаивал и, заручившись поддержкой ряда крупных промышленников, например сэра Уильяма Бирдмора, и ряда профсоюзных лидеров, таких как Дж. Х. Томас, Артур Хендерсон и Джон Ходж, он сумел за полгода превратить Ассоциацию социального обеспечения мальчиков в структуру, которая вызвала интерес, уважение и похвалу выше сотни фирм.
Именно в этот момент мистеру Хайду пришла в голову счастливая мысль о королевском патронаже. Таким патронажем пользовались спорт, благотворительность и армия, но не промышленность. Почему бы одному из сыновей короля не проявить интерес к социальному обеспечению в промышленности? И поскольку Ассоциация социального обеспечения мальчиков не была политически ангажирована и занимала нейтральную позицию между сторонами в промышленности, то почему бы ей не стать каналом для проявления такого интереса?
Способ реализации этой идеи оказался ближе, чем можно было ожидать. Мистер Хайд являлся членом комиссии архиепископа Кентерберийского по вопросам «христианства и промышленных проблем», куда входил архиепископский капеллан доктор Джордж Белл. Они стали близкими друзьями, и мистер Хайд посвятил его в свой план. Что думает капеллан архиепископа по поводу того, чтобы один из сыновей короля стал президентом Ассоциации социального обеспечения мальчиков? И если он относится к этой идее положительно, то не могли бы они с архиепископом довести ее до сведения лорда Стемфордхема?
Предложение было сделано, и король его одобрил. Он посчитал, что для принца Альберта было бы замечательно, если бы его стали ассоциировать с деятельностью, в ходе которой ему нужно будет посетить крупные промышленные города Британии, в то время как его старший брат совершает турне по британским доминионам. Это стало бы полезным опытом для принца и пошло бы на пользу монархии.
Реакция принца Альберта тоже была положительной. Вернувшись из Франции и готовясь отправиться в Кембридж, он увидел в предложении мистера Хайда более широкие возможности, нечто более увлекательное и конструктивное в дополнение к рутине официальных функций, которые неизбежно возлагались на него как члена королевской семьи: закладка первого камня, посадка мемориальных деревьев, открытие новых магистралей и т. д. Его привычная робость и проблема с заиканием заставляли его сторониться церемониальных событий, предполагавших множество речей и жесткий протокол, поэтому, соглашаясь, он поставил одно условие. «Я это сделаю, – сказал он, – при условии, что там не будет проклятого красного ковра». Не считая этого, принц выразился, что «принимает предложение с удовольствием и даже больше».
К своей новой деятельности принц Альберт приступил с характерной для него энергией и самоотверженностью. Он решительно настроился, что эта работа не должна стать синекурой. Поприсутствовав на собраниях Совета ассоциации, он сразу же предпринял большую серию визитов по индустриальным центрам, что со временем дало ему глубокое внутреннее понимание промышленной жизни нации. Верный поставленному им первоначальному условию, принц настаивал на том, что должен увидеть фабрики и тех, кто на них работал, в обычных условиях без всяких церемоний и предварительной подготовки, что в прошлом составляло основную часть королевских визитов. Как только о его желании узнали и поняли его, оно стало честно соблюдаться.
Эффект от проявленного принцем Альбертом интереса сразу же стал очевиден. Сначала мужчины, женщины и мальчики, чью работу он инспектировал, были удивлены, но потом им понравилось, что сын короля свободно ходит среди них и без всякой помпы искренне интересуется ими и их работой. «Не сомневаюсь, что вам будет приятно узнать, что его [принца Альберта] деятельность уже делает большое дело», – с восторгом писал мистер Хайд архиепископу Девидсону. – «Я как никогда уверен, что если те тенденции, о которых мы сожалеем, можно остановить и развернуть куда следует, то только если доброй воле, существующей во всех слоях общества, позволят объединиться и дадут выход. Вклад принца в этом направлении имеет немаловажное значение».
За действиями принца Альберта в этой новой сфере пристально и заботливо наблюдали из Букингемского дворца. Король Георг был доволен тем, с какой серьезностью его сын относится к своим новым занятиям, и в том же году королева Мария предложила, чтобы масштаб деятельности ассоциации, которая до этого была ограничена работой среди мужчин и мальчиков, был расширен настолько, чтобы плюсы социального обеспечения в промышленности смогли почувствовать все рабочие.