[86], который я по настоянию декана Вестминстера едва не надел наизнанку, хорошо, что на помощь пришел мой жених мантий[87]. Перед этим я преклонил колени перед алтарем, чтобы произнести королевскую клятву. По обе стороны от меня стояли два епископа: епископ Дархема и епископ Бата и Уэльса. Они держали передо мной формуляр службы с текстом, которому я должен был следовать. Когда пришел этот великий момент, ни один из епископов не смог найти нужные слова, поэтому архиепископ опустил свою книгу передо мной, чтобы я мог читать, но – о, ужас! – его большой палец закрыл от меня слова клятвы.
Милорд великий камергер попытался пристегнуть на меня меч, но я увидел, что руки у него дрожат и он не может нащупать пряжку, поэтому мне пришлось самому застегнуть пояс. Пытаясь засунуть меч за пояс, он чуть не ткнул меня рукоятью в подбородок. Наконец все предметы облачения были надеты, и архиепископ вручил мне два скипетра. Кульминационный момент настал, когда он должен был возложить мне на голову корону Святого Эдуарда. Я сделал все возможное, чтобы корона легла как надо, но декан и архиепископ так долго ее вертели туда и обратно, что я уже не мог понять, правильно она сидит или нет. Корона Святого Эдуарда – корона Англии, весит 7 фунтов, и она должна сидеть ровно[88]. Потом я встал и подошел к трону, стоявшему посредине амфитеатра. После того как я повернулся, отойдя от коронационного кресла, все встали, и один из епископов наступил мне на мантию. Мне пришлось довольно резко сказать, чтобы он сошел с нее, потому что я чуть не упал. Поклонение епископов и пэров прошло успешно. Мои два брата, Глостер и Кент, подошли для поклонения после архиепископа Кентерберийского. За ними шел старший герцог (Норфолк), старший маркиз (Винчестер), старший граф (Шрусбери), старший виконт (Херефорд) и старший барон (Де Рос)».
По всей Англии прокатилась волна веселых празднеств и благодарственных служб. Куда бы ни ехали король и королева, их встречало выражение личного уважения и любви. Очень часто приветствия были не формальны, но исполнены почтения и восхищения.
На следующий день после коронации король и королева в открытой карете проехали по улицам Лондона, где их бурно приветствовали жители. За этим 20 мая последовал военно-морской парад в Спитихеде, а 24 мая в День империи состоялась благодарственная служба в соборе Святого Павла. 27 июня после большого парада отставных военнослужащих в Гайд-парке королевская чета нанесла короткие государственные визиты: в Шотландию (5—11 июля), в ходе которого король пожаловал королеве орден Чертополоха в соборе Сэнт-Джайлс, а затем в Северную Ирландию (27–29 июля).
Несмотря на свой плотный график, король не стал отказываться от ежегодного визита в свой лагерь, по-прежнему называвшийся Лагерь герцога Йоркского. 3 августа он приехал в Саутуолд, где с радостью провел день, отдохнув со своими юными гостями, и в тот же вечер вернулся в Лондон.
За этим последовали два месяца заслуженного и крайне необходимого отдыха в Балморале, но они пролетели, и снова начались напряженные будни. В октябре король провел три дня с промышленниками Йоркшира, а 26 октября открыл сессию парламента. По этому случаю он должен был произнести свою первую тронную речь и очень волновался. По правилам суверен произносил речь сидя, и это в любом случае представляло дополнительные трудности, поскольку всегда легче говорить стоя. Но для заики сидячая поза особенно неприятна, поскольку препятствует ритмичному дыханию, и король боялся, что может не справиться. «Мой отец всегда делал это с таким блеском», – сказал он мистеру Логу, и его лишь отчасти утешил ответ, что король Георг V достиг этого высокого стандарта только после многолетней практики. Сидя в своем кабинете в Букингемском дворце с короной на голове, король Георг VI без устали тренировался, сначала повторяя последнюю тронную речь своего отца, произнесенную в 1935-м, потом используя черновик своей собственной речи. Его усилия увенчались успехом, который если и омрачили несколько запинок, все равно был куда больше, чем он ожидал.
Рутина была неумолима. 16 ноября в Лондон с официальным визитом прибыл король Бельгии Леопольд III, а на первой неделе декабря король и королева совершили тур по Корнуоллу для получения феодальных пошлин от арендаторов герцогства.
В конце года усталый, но удовлетворенный и счастливый монарх прибыл в Сендрингем, чтобы отпраздновать Рождество и провести сезон, не омраченный тенями и тревогами прошедшего года.
На этот раз король Георг обратился к своему народу в день Рождества. Однако он не собирался продолжать традицию своего отца, о чем и сказал слушателям: «Но поскольку это первое Рождество после нашей коронации, мы с королевой чувствуем желание послать всем вам слова благодарности за ту любовь и преданность, которыми вы одарили нас во всех уголках империи за этот незабываемый год, который теперь приближается к концу. Мы обещаем, что постараемся быть достойными вашего доверия, и это обещание, которому мы будем верны всегда».
Так закончился первый год царствования короля Георга VI, но каким важным он был, и как велики были перемены. Двенадцать месяцев назад он еще чувствовал себя придавленным той великой участью, которая нежданно выпала на его долю. Сегодня, глядя назад на полные блеска месяцы до и после коронации и сопутствовавшие ей празднества, он больше не чувствовал ни сомнений, ни неуверенности. Он высоко держал голову и чувствовал гордость в сердце. Теперь он твердо стоял на ногах и шел по пути своего служения, зная и тысячи раз убедившись в любви, восхищении и верности тех, кому он поклялся служить.
За прошедшие месяцы король успешно следовал традиционным путем своего отца, однако делал это с новым молодым задором. За все, что он должен был делать, он брался энергично, радостно и с удовольствием. Теперь и один, и с королевой он всегда был на глазах у публики, и с течением времени «человек с улицы» с его безошибочной интуицией без труда смог увидеть подтверждение того, что его король осмотрителен, терпелив и тверд в своих принципах, что всегда считалось базовыми составляющими мудрости.
«Мне, как, я полагаю, любому другому публичному человеку, приходится сталкиваться с самыми разными людьми и настроениями людей, от членов кабинета министров до человека с улицы, и узнавать, что они думают, – писал ему в это время архиепископ Кентерберийский. – И я повсюду нахожу одно и то же свидетельство того впечатления, которое ваше величество и королева произвели на своих подданных за первый год вашего царствования.
Поначалу это было чувство симпатии и надежды. Теперь оно превратилось в чувство восхищения и уверенности… И я знаю, что оно верно.
Я, как и все, кто контактировал с вашим величеством, заметил, как поразительно быстро и уверенно вы, если мне будет позволено сказать, доросли до своего высокого положения. Таким образом, смелость, с которой вы год назад взяли на себя бремя ответственности, внезапно обрушившейся на вас, полностью оправдала себя».
Глава 2Королевское наследство
Через пятнадцать дней после коронации, 27 мая 1937 года, мистер Рамсей Макдоналд ушел в отставку с поста лорда-председателя Совета, а на следующий день мистер Стенли Болдуин покинул пост премьер-министра. Так закончилась замечательная связка двух личностей, которые вместе или по отдельности правили Британией после отставки мистера Бонара Ло в 1923 году. Как лидеры своих партий они были политическими оппонентами, пока экономический кризис 1931 года не призвал обоих исполнить общий долг по спасению страны. С того времени они поочередно сменяли друг друга на постах премьер-министра и лорда-председателя Совета. На период их совместного правления пришлось восстановление британской национальной экономики и возрождение системы имперских преференций[89], реализованное в рамках Оттавских соглашений. В это же время началось постепенное разрушение международного доверия, закончившееся войной. Их уход с политической сцены ознаменовал конец эпохи, поскольку трехгодичный период правления их непосредственного преемника, предшествовавший началу эпохи Черчилля, не относился ни к первой, ни ко второй.
Именно мистер Болдуин желал, чтобы его коллеге был пожалован титул пэра, что он и посоветовал сделать королю Георгу, который от всей души согласился с ним. Когда мистеру Макдоналду сообщили об этом предложении, оно показалось ему весьма соблазнительным. «Было бы здорово стать графом Лосси»[90], – мечтательно говорил он в то время Гарольду Николсону, но, поразмыслив, он передумал «по соображениям личного характера», и, когда король повторил предложение на его последней аудиенции, он попросил разрешения отказаться. В то же время мистеру Болдуину был пожалован титул графа и звание рыцаря ордена Подвязки.
Хотя то, что мистер Болдуин уйдет в отставку сразу после коронации, было общепризнанным фактом, король Георг с искренним сожалением простился со своим первым премьер-министром, который долго и преданно служил его отцу и чьи мудрые советы поддерживали его самого в первые месяцы царствования. 29 мая он написал об этом:
«Мне бы хотелось, чтобы вы знали, с какой искренней печалью я принял вашу отставку вчера утром. Тем не менее я высоко ценю ваше мудрое решение сложить с себя это бремя, пока вы не жалуетесь на здоровье, не дожидаясь, когда его возможное ухудшение из-за усталости и переутомления отразится на вас или правительстве, которое вы возглавляете.
За те годы, когда вы занимали обременительный пост премьер-министра, вам пришлось противостоять кризисам, невиданным по своей тяжести в мирное время. Благодаря вашему умению справляться с ними – как и высоким стандартам, которые всегда устанавливали в общественной жизни, – вы завоевали восхищение и доверие и, если можно так выразиться, любовь огромного большинства своих соотечественников. Уходя, вы уносите с собой прекрасное отношение наших людей, и, какой бы тяжелой ни была их потеря, я вижу в ней определенную надежду для себя, поскольку в своей неопытности я смогу просить у вас наставления и совета в трудных ситуациях, с которыми мне время от времени придется сталкиваться. И я убежден, что мои просьбы не будут напрасными