„Я видел Галифакса, который приехал навестить меня, – писал король в Виндзоре 24 декабря. – Он был очень удручен тем, что ему придется сейчас покинуть нас, и был озадачен тем, что может произойти, если с Уинстоном что-нибудь случится. Без лидера команда не будет сильной, к тому же среди нее есть горячие головы. Я сказал ему, что его всегда можно отозвать. Чтобы помочь ему, я высказал мнение, что должность моего посла в США в данный момент важнее, чем должность министра иностранных дел здесь. Но Галифакс возразил, что мы были бы крайне польщены, если бы Корделл Халл приехал сюда в качестве посла США, но это не заставило бы нас изменить нашу политику. Я согласился, что нет, но мы должны помочь Рузвельту „протолкуть“ его политику помощи Британии, которая сейчас продвигается успешно, но в случае, если нас постигнет катастрофа, противники президента сделают все возможное, чтобы противостоять ей. Я думаю, он это понял“.
Возражения лорда Галифакса удалось преодолеть. С присущим ему обостренным чувством долга служения обществу и желанием исполнить волю своего суверена он подчинился указанию премьер-министра отправиться в Вашингтон, и ему были оказаны всевозможные почести в обеих странах. В дополнение к должности посла он сохранил за собой членство в военном кабинете и во время своих визитов в Великобританию по праву присутствовал на его заседаниях. Более того, когда 24 января лорд Галифакс прибыл на линкоре „Король Георг VI“ в Чесапикский залив, он удостоился чести быть встреченным президентом лично.
Король Георг был тронут такой честью, оказанной его представителю и ему самому. „Это поистине по-королевски с вашей стороны – встретиться с моим новым послом, лордом Галифаксом, когда он сошел с борта корабля его величества „Король Георг VI“ в Аннаполисе, – написал он мистеру Рузвельту 14 февраля. – Я и мои соотечественники высоко оценили этот жест. Я уверен, что чем ближе вы его узнаете, тем больше он вам понравится“.
Две недели спустя король постарался отплатить президенту тем же.
„Во второй половине дня я встретился с мистером Уайнантом, новым послом США, на Виндзорском вокзале, – записал он. – Я встретился с ним лично в качестве жеста доброй воли между нашими странами и хочу поблагодарить Рузвельта за то, что он лично встретился с Галифаксом по его прибытии в Америку“.
„Это был первый случай в истории Великобритании, когда король отправился встретить посла“, – писал позже мистер Джон Гилберт Уайнант. – Он отвечал на любезность, оказанную президентом Рузвельтом лорду Галифаксу, а у меня даже не было линкора!»
«Что ж, ребята, Британия на мели, и нам нужны ваши деньги». Таково было реалистичное послание лорда Лотиана толпе журналистов, собравшихся встретить его в аэропорту Ла-Гуардиа во время последнего возвращения из Англии в ноябре 1940 года; и эти слова положили начало череде событий в Америке, кульминацией которых стало принятие конгрессом закона о ленд-лизе примерно четыре месяца спустя.
Комментарий посла не был преувеличением. К концу 1940 года долларовые активы Великобритании в Америке были бы практически исчерпаны, и поэтому она не смогла бы продолжать политику Cash-and-carry[161]. Если Америка выступала за оказание Британии «любой помощи, кроме военной», то становилось очевидным, что необходимо найти какую-то другую форму оказания помощи, отличную от прежней, и что нужно обеспечить ее безопасную доставку в Великобританию. Многим также было ясно, что с сентября 1939 года политика Соединенных Штатов значительно изменилась. От принципа нейтралитета к этому времени уже отказались даже на словах. Соединенные Штаты являлись невоюющей стороной, но разница между невоюющими и совместными военными действиями заметно сокращалась. Угроза вмешательства оставалась несомненной и допускалась как сторонниками, так и противниками президента. Однако пока никто не подразумевал объявления войны.
Король Георг был полностью осведомлен о развитии событий. В «Ретроспективе 1940 года», записанной в его дневнике, король отметил, что, переизбрав мистера Рузвельта президентом Соединенных Штатов, американский народ откликнулся на вопрос оказания помощи Великобритании поставками вооружений, добавив: «Я надеюсь, что очень скоро этот вопрос будет реализован на практике».
Его надежде вскоре предстояло осуществиться. Еще до кончины лорда Лотиана велись переговоры, направленные на революционное изменение политики американской помощи. 8 декабря мистер Черчилль в длинном письме президенту Рузвельту изложил совокупные потребности Великобритании, а неделю спустя президент заявил на пресс-конференции, что, проводя сегодняшнюю политику в отношении Британии, он «пытается устранить долларовый знак». В январе мистер Гарри Гопкинс прилетел в Лондон для консультации с военным кабинетом, и 10 января 1941 года законопроект, включающий в себя то, что мистер Черчилль назвал «прославленной концепцией ленд-лиза», был внесен в палату представителей. Соответственно, он был озаглавлен как «Закон о дальнейшем содействии обороне Соединенных Штатов», и, что весьма примечательно, его номер как законопроекта был 1776.
Цель этой меры состояла в том, чтобы сделать поставки оружия и припасов из Америки без предварительной оплаты более доступными для тех правительств, защита которых считалась жизненно важной для обороны США. Для учета стоимости этих товаров надлежало открыть счет, но он должен был оставаться открытым для последующего расчета, при этом поставки в первую очередь «арендовались» или «брались взаймы».
Законопроект прошел нелегко, и слушания по нему в комитетах сената и палаты представителей дали возможность для публичных дебатов военной политики президента; тем не менее он успешно преодолел все преграды и разногласия. Документ был принят палатой представителей 8 февраля, а месяц спустя – сенатом. Закон был подписан президентом 11 марта, а на следующий день он направил в конгресс первые ассигнования на семь миллиардов долларов. «Сегодня был подписан закон об американском ленд-лизе», – отметил король Георг в своем дневнике.
Тем временем король принял мистера Гарри Хопкинса. «Он выглядел довольно усталым после многочисленных визитов и бесчисленных интервью с власть имущими, – записал он. – На него произвело большое впечатление все, что он увидел и что мы делаем для победы в войне, и он уже телеграфирует президенту с просьбой прислать нам больше бомбардировщиков дальнего действия и гидропланов… Хопкинс желает, чтобы я писал чаще неофициальные письма президенту, поскольку ему нравится получать мои сообщения». Со своей стороны король выразил надежду о скорой встрече президента и мистера Черчилля.
Повод для дальнейшей переписки с мистером Рузвельтом не заставил себя долго ждать. Битва за Атлантику теперь представляла самую серьезную угрозу выживанию Британии. Благодаря вступлению в силу соглашения о ленд-лизе был создан неисчерпаемый запас поставок, но транспортировка этих жизненно важных движущих сил войны в условиях опасности попасть в зубы немецких подводных лодок и надводных рейдеров была самым опасным и дорогостоящим процессом. В апреле правительство Соединенных Штатов ввело систему патрулирования, посредством которой американские военные корабли и самолеты, «следящие» за торговыми конвоями, могли сообщать британцам о присутствии вражеских рейдеров, и это, хотя и отставало от тех мер, которые некоторые советники президента хотели бы, чтобы он принял, являлось тем пределом, на который он готов был пойти в данный момент «ненейтральности».
Король поспешил выразить свою признательность.
«Посол США мистер Уайнант и миссис Уайнант присутствовали на ланче, – записал он 22 апреля. – Я поблагодарил его за все то, что Америка делает, чтобы помочь нам. Новые американские патрули, которые только что вступили в силу, во многом решают наши проблемы с сопровождением конвоев. Общественное мнение в США быстро приходит к нашему образу мышления. Чета Уайнант – очень деликатные люди».
Однако патрульной системы оказалось недостаточно. Стало совершенно ясно, что для безопасного прохода британских грузовых судов через Атлантику их должны сопровождать военные корабли и что Соединенным Штатам придется принять участие в этой операции. Короткая, но впечатляющая вылазка «Бисмарка» в Северную Атлантику вызвала большое беспокойство в Соединенных Штатах[162], и президент воспользовался представившейся возможностью, чтобы добиться дальнейшего продвижения в своей политике. 27 мая он объявил, что нынешние темпы затопления нацистами торговых судов более чем в три раза превышают возможность их замещения и более чем в два раза совокупный объем производства Великобритании и Америки. Чтобы справиться с этой ситуацией, президент объявил «состояние неограниченного чрезвычайного положения в стране» и обозначил контрмеры, которые он готов принять.
«Наши патрули сейчас помогают обеспечить доставку необходимых грузов в Великобританию, – заявил он. – Будут приняты все дополнительные меры, необходимые для доставки товара. …Доставка необходимых припасов в Великобританию является обязательным условием. Это можно сделать. Это необходимо сделать. Это будет сделано… Единственное, чего мы должны бояться, – это самого страха».
Это заявление, по сути, привело Соединенные Штаты к «участию в военных действиях», поскольку американские суда сопровождения теперь получили приказ защищать свои конвои от нападений противника. Король Георг телеграфировал, поспешив выразить свою восторженную благодарность: «Королева и я глубоко благодарны вам за вашу великолепную речь. Это очень ободрило нас и, я знаю, будет стимулировать всех нас к дальнейшим усилиям, пока победа не будет окончательно одержана».
Несколько дней спустя он воспользовался случаем и направил президенту неофициальное письмо:
«3 июня 1941 г.
Мой дорогой президент Рузвельт!
Прошло много времени с тех пор, как я писал вам в последний раз, и, делая это сейчас, я хотел бы сказать вам, насколько ваша последняя речь от 27 мая вдохновила всех нас продолжать действовать, зная, что за нами стоит огромная потенциальная промышленная мощь вашей страны.