Они падали, дергаясь, оставляя после себя только тепло и голую кожу.
Мы разделись, чтобы Данте мог надеть презерватив, и у меня пересохло во рту от представшего передо мной зрелища. Я видела его без рубашки на Бали, но это было как-то по-другому. Его тело было вылеплено с таким совершенством, что я наполовину ожидала найти подпись Микеланджело, скрывающуюся на одном из его точеных прессов.
Широкие плечи. Мускулистая грудь. Бронзовая кожа и слабая пыль черных волос, которые сужались к...
О Боже.
Его член торчал, огромный и твердый, и от одной мысли о том, что он может войти в меня, в животе закрутились двойные волны страха и предвкушения.
Он никак не мог поместиться. Это было невозможно.
Когда я наконец перевела взгляд на него, его глаза уже были устремлены на меня, темные и пылающие жаром.
Пламя пробежало по моему позвоночнику, когда он покрутил меня так, что его эрекция уперлась мне в поясницу.
На стене напротив нас висело зеркало в полный рост, в котором отражались мои яркие глаза и раскрасневшиеся щеки, когда Данте ласкал мои груди, нежно сжимая их и перекатывая соски между пальцами, пока они не напряглись.
Вожделение, предвкушение и легкое смущение скопились в моем животе. Смотреть, как он исследует мое тело, его прикосновения, почти высокомерные в своей ленивой уверенности, было как-то более интимно, чем настоящий секс.
— Ты не должна была позволять ему прикасаться к тебе, mia cara. — Мягкий голос Данте послал мурашки по моей коже за секунду до того, как он сильно ущипнул чувствительные соски.
Я инстинктивно дернулась от толчка боли и удовольствия.
— Я не... — Мой ответ превратился в вздох, когда он опустил руку мне между ног.
— Хочешь знать почему? — продолжил он, как будто я и не пыталась ответить.
Мои зубы впились в нижнюю губу. Я покачала головой, мои бедра выгнулись, когда он прижал большой палец к моему клитору.
— Потому что ты моя. — Его зубы впились в мою шею. — Ты носишь мое кольцо. Ты кончила мне на лицо и руку. Ты живешь в моей голове все время, даже если я этого не хочу... — Его ладонь скользнула к моему бедру, где его пальцы прочертили линии на моей коже. — И Боже, я хочу наказать тебя за то, что ты сводишь меня с ума. Каждый. Мать его. День.
Я не успела полностью осознать его последнее предложение, как он врезался в меня и вырвал крик из моего горла.
Я была настолько мокрой, что он вошел в меня без особого сопротивления, но ощущения были настолько неожиданными и сильными, что я сжалась без раздумий.
Он с шипением выдохнул, но не двигался, пока мое тело не привыкло к его размерам, а мои крики дискомфорта не стихли. Только тогда он вышел и снова вошел.
Сначала медленно, потом быстрее и глубже, пока не установил ритм, от которого у меня подкосились колени.
Все мысли исчезли из моей головы, когда он вошел в меня так глубоко, что задел те места, о существовании которых я даже не подозревала.
Мои глаза закрылись, но тут же распахнулись, когда его рука сомкнулась на моей шее.
— Открой глаза, — прорычал Данте. — Смотри в зеркало, когда я тебя трахаю.
Я так и сделала.
Зрелище, которое предстало передо мной, было почти достаточным, чтобы перевести меня на край. Мои груди подпрыгивали при каждом толчке, а глаза стекленели от вожделения и непролитых слез, когда он выжимал из меня каждую унцию удовольствия. Бесконечный поток стонов и хныканья лился из моего полуоткрытого рта.
Я не была похожа на хорошую, порядочную девушку, которой меня воспитывали.
Я выглядела распутной, нуждающейся и восхищенной до невозможности.
Я встретилась взглядом с Данте в зеркале.
— Тебе это нравится? — насмехался он. — Смотреть, как я разрушаю твою киску, пока ты устраиваешь беспорядок на моем члене? — мои легкие не могли получить достаточно кислорода, чтобы я могла ответить чем-то, кроме придушенного звука.
Трах был слишком интенсивным, и все, чего я хотела, это чтобы он продолжал. Чтобы он толкал меня все дальше и дальше, пока я не рухну в нависший впереди обрыв.
— Я единственный, кто может видеть тебя такой. — Его голос стал жестким. — Ты, — толчок, — являешься, — толчок, — моей, — толчок, — женой.
Сила его толчков увеличивалась с каждым словом, пока последний толчок не подбросил меня вперед. Если бы он не держал меня, я бы рухнула на пол.
— Я еще не... твоя жена, — смогла пролепетать я сквозь стук своего сердца.
Данте крепче сжал мое горло.
— Может быть, и нет, — мрачно сказал он. — Но ты моя. Ты спросила, остается ли это просто бизнесом... — Он медленно вытащил свой член, позволяя мне почувствовать каждый дюйм, а затем снова ввел его. Электрические ощущения пронеслись сквозь меня, превращая мое тело в провод под напряжением. — Разве это похоже на бизнес?
Нет, не похоже.
Это было похоже на надежду.
Это было похоже на желание.
Это было похоже на гибель и спасение в одном лице.
Темп Данте замедлился, но сила в каждом толчке оставалась порочной. Тем не менее, его следующие слова содержали тень уязвимости, от которой у меня перехватило дыхание.
— Ты не знаешь, что ты делаешь со мной.
Грубость его голоса соответствовала желанию в его глазах — темных, бездонных и таких вязких, что я почувствовала это в своих костях.
Именно этот взгляд и эти слова, произнесенные таким голосом, окончательно вывели меня из равновесия.
Я кончила с резким криком, мое тело задрожало вокруг него. Вскоре он последовал за мной, его член пульсировал во мне, пока мы оба не кончили и не задыхались.
Мы прижались друг к другу, наше дыхание постепенно выравнивалось в унисон, пока мы спускались со своих высот.
— Посмотри на нас, mia cara. — Мягкий приказ Данте коснулся моей кожи.
Я посмотрела.
Наши отражения смотрели на нас в ответ, ошеломленные и блестящие от пота. Его руки обхватили меня сзади, а его щека прижалась к моей, когда наши взгляды встретились в зеркале
Что-то, что было одновременно болью и полнотой, кольнуло меня в сердце.
То, что у нас было, не было мягким, эмоциональным сексом, по крайней мере, не на поверхности. Но под грубыми руками и грязными словами скрывалась буря эмоций, которая перевернула все наши отношения.
Шесть месяцев сдерживаемого разочарования, похоти, гнева и всего, что было между ними, все это вырвалось наружу за одну ночь.
О последствиях я узнаю только утром.
Но я знала, что возврата к прежним отношениям уже не будет.
ГЛАВА 25
Вивиан
Ранний утренний свет отбрасывал мягкие тени на пол. В воздухе висела тяжелая тишина, и каждое движение звучало слишком громко, когда я поднималась с матраса.
Было без пяти семь — самое раннее время, когда я просыпалась в выходные, с тех пор как много лет назад я улетела в Эльдорру на свадьбу Агнес, но мне нужно было уехать до того, как проснется Данте.
Мои ноги ступали по ковру.
— Куда ты идешь? — грубый, сонный гул голоса Данте коснулся моей спины.
Я замерла, пальцы ног вцепились в плюшевый трехслойный ковер, а сердце пустилось в галоп.
Оставайся спокойной. Оставайся спокойной.
Даже если его голос вызвал множество воспоминаний из разряда Х.
Посмотри в зеркало, когда я буду тебя трахать.
Тебе это нравится? Смотреть, как я разрушаю твою киску, пока ты устраиваешь беспорядок на моем члене?
По моим щекам пополз жар, но я постаралась сохранить нейтральное выражение лица, когда повернулась.
Данте сидел у изголовья кровати, угольные шелковые простыни смялись вокруг его талии. Гладкое пространство оливковой кожи простиралось над обнаженными, скульптурными плоскостями его плеч и сужалось к тонкой талии. Его V-образный вырез проглядывал под простынями, словно приглашая продолжить то, на чем мы остановились прошлой ночью.
Я заставила себя поднять взгляд и увидела, что его глаза ждут мои. Знакомая ухмылка играла на его губах, когда он откинулся назад, источая непринужденное высокомерие и чисто мужское удовлетворение.
Самодовольный ублюдок.
И все же это не помешало бабочкам порхать в моем животе.
— Я собираюсь на работу, — сказала я, задыхаясь, вспоминая его вопрос. — Кризис — Бал Наследия. Это срочно.
— Сегодня суббота.
— Кризисы не работают по расписанию рабочей недели. — Я незаметно одернула подол своего топа.
На мне была одна из старых студенческих футболок Данте, и она была где-то между скандалом и серединой бедра.
Его глаза опустились вниз и потемнели.
Тепло распространилось от моего лица куда-то к югу от моего живота.
— Возможно, нет, но не поэтому ты крадешься из моей постели в семь утра, mia cara. — Часть сна испарилась из его голоса, оставив после себя атлас и дым.
— Нет? — мой голос скрипел, как дверная петля, нуждающаяся в масле.
— Нет. — Его взгляд снова встретился с моим. В его глубине сверкнул вызов.
Кто теперь бежит?
Невысказанные слова вонзились в мои кости.
— Ты хотела поговорить, — сказал он. — Давай поговорим.
Я проглотила нервы, застрявшие в горле. Тогда ладно.
Я представляла себе наш разговор несколько иначе. Я была бы разгорячена и полна негодования и, конечно же, одета в свой лучший наряд, а не сидела бы на краю его кровати, пахнущая им и в его футболке, пока память о его прикосновениях была бы запечатлена на моей коже.
Но он был прав. Нам нужно было поговорить, и не было смысла откладывать неизбежное.
Сначала я затронула слона в комнате.
— Хит пришел вчера вечером, потому что сказал, что я написала ему сообщение о том, что хочу снова быть вместе.
При упоминании о Хите по лицу Данте пробежала тень, но он не стал перебивать.
— Я не писала. Ну... — Я изменила свое заявление. — Он показал мне свой телефон, и там есть сообщение, похожее на то, что оно от меня, но я его не отправляла. Может, это был розыгрыш или взлом. Я не знаю, но это не имеет значения. Мой ответ на его... предложение не изменился с момента нашего последнего разговора. Он отказался принять его, и мы несколько часов ходили туда-сюда, пока не появился ты.