Я должна была выгнать Хита задолго до того, как Данте вернулся домой. Однако я так и не смогла избавиться от чувства вины за то, как мои родители обошлись с ним, когда узнали о наших отношениях
Вивиан Лау. Она должна выйти замуж за великого человека, а не за так называемого предпринимателя с компанией, о которой никто не слышал. Ты недостаточно хорош для нее, и никогда не будешь.
Два года спустя воспоминания о резких словах отца все еще заставляли меня вздрагивать.
— Ты сказала «нет», потому что у тебя больше нет чувств к нему, или потому что ты чувствуешь себя обязанной сохранить нашу договоренность? — лицо Данте было нечитаемым.
— Разве это имеет значение? Мы поженимся в любом случае. — Я бросила ему слова прошлой ночи.
Его рот сжался.
— Я бы не спрашивал, если бы это не имело значения.
— И все же ты не ответил на мой вопрос о том, является ли это все еще бизнесом.
Данте косвенно признал, что прошлой ночью это было не так, но я воспринимала все, что кто-то говорит во время секса, с долей соли.
Его губы разошлись в сардоническом вздохе.
— Сколько раз ты собираешься заставить меня сказать это?
— Только один раз, — тихо сказала я.
Он смотрел на меня темными, скрытыми ресницами глазами.
Часы тикали с оглушительной точностью, и моя мягкая хлопковая футболка вдруг показалась слишком тяжелой.
— Хорошо было бы остаться в Калифорнии и отпраздновать сделку, над которой я работал целый год, вместо того, чтобы спешить к тебе, — наконец сказал он, его голос был низким и наполненным гравием. — Хорошо было бы завершить мою поездку в округ Колумбия вместо того, чтобы будить моего пилота для полета домой в последнюю минуту. За все годы работы генеральным директором я лишь дважды прерывал рабочую поездку, Вивиан, и оба раза это происходило из-за тебя. — Он кривит губы. — Так что нет, это больше не просто гребаный бизнес.
Бабочки снова взлетели, взмыв так высоко, что бархатистые кончики их крыльев коснулись моего сердца.
Я силилась найти подходящий ответ, пока не остановилась на единственном слове, которое пришло мне на ум.
— О.
В его взгляде промелькнуло ироническое веселье.
— Да, «о», — сухо сказал он. — Твоя очередь, mia cara. Почему ты отказала Хиту? — его тон был ленивым, но не было ничего ленивого в том, как он наблюдал за мной, как хищник за своей добычей, его мышцы напряглись.
— Потому что у меня больше нет романтических чувств к нему, — сказала я, мой голос был мягким. — И потому что я могу испытывать их к кому-то другому.
Теперь, когда эмоциональный шок от прошлой ночи прошел, я поняла, что разговор с Хитом внес столь необходимую ясность.
Когда-то давно я любила его и чувствовала вину за то, что между нами все закончилось. Но прошло уже два года. Я уже не была тем человеком, когда мы встречались, и не чувствовала ничего, кроме удивления, грусти и легкого раздражения, когда мы разговаривали.
Все это время я думала, что скучала по Хиту, но мне не хватало самой мысли о нем. Мне не хватало партнера. Я скучала по тому, чтобы быть любимой и быть влюбленной.
К сожалению, я больше не могла найти эти вещи с ним.
Утренний солнечный свет проникал сквозь занавески и золотил лицо Данте, отбрасывая мягкие тени под его бровями и скулами. Он был так неподвижен, что напоминал золотую скульптуру в покое, но воздух искрился, как сухой хворост.
— Для тебя это не просто бизнес. — Я сдержала нервное возбуждение в желудке. — И для меня это не просто долг.
Воздух стал плотным, тяжелым от смысла. На десятки этажей ниже раздался слабый автомобильный гудок, но мы не смотрели по сторонам.
— Хорошо. — Грубый звук коснулся моей кожи с поразительной близостью.
Мой пульс застучал в ушах.
Я провела липкой рукой по бедру, не зная, что делать или говорить дальше.
Поцеловаться ли нам? Продолжить разговор? Пойти разными путями?
Я остановилась на самом безопасном варианте.
— Ну, я рада, что мы поговорили. У меня действительно кризис на работе, так что я вернусь в свою комнату...
— Это твоя комната
Я с сомнением посмотрела на Данте.
Возможно, недостаток кофеина повлиял на его память.
— Мне неприятно говорить тебе это, но на самом деле это не то место, где я спала последние пять месяцев, — терпеливо сказала я. — Моя комната находится в другом конце коридора. Когда я переезжала, ты сделал большой акцент на том, чтобы выделить ее. Помнишь?
— Да, но я думаю, ясно, что границы, которые мы установили в тот день, больше не применимы. — Данте поднял темную бровь. — Разве ты не согласна?
Мой пульс участился.
— Что ты предлагаешь
— Чтобы мы установили новые границы. Больше никаких отдельных спален, никаких вылазок по утрам... — Его выражение лица потемнело. — И больше никаких контактов с Хитом
Обычно я бы обиделась на попытку Данте контролировать, с кем я могу общаться, но после вчерашнего фиаско я поняла, к чему он клонит. Если бы у него была бывшая, которая чертовски хотела нас разлучить, я бы тоже не хотела, чтобы он с ней разговаривал.
— Какая жалость, — сказала я. — Я планировала пригласить его на ужин.
Данте не выглядел веселым.
— Это была шутка.
Ничего.
Я вздохнула.
— На этой ноте, если мы устанавливаем новые границы, у меня есть несколько собственных. Первое... — Я отметила их на пальцах. — Больше не хмурься как по умолчанию. Твое лицо почти замерзло, и я бы не хотела просыпаться с Гринчем до конца жизни.
— Я выгляжу гораздо лучше чем Гринч, — ворчал он. — И если бы люди перестали выводить меня из себя, я бы не хмурился так сильно.
— Другие люди — это не проблема. Помнишь, когда мы проходили мимо собачьего парка на Рождество и увидели этих очаровательных хаски? Ты так на них уставился, что они начали выть.
— Я не уставился на них, — сказал он нетерпеливо. — Я уставился на их наряды. Кто одевает своих собак как оленей? Это смешно.
— Это было в Рождество. По крайней мере, они не были одеты как эльфы.
Данте нахмурился еще больше. Мы поработаем над этим позже.
— В любом случае. — Я перешла к делу, пока мы не углубились в спор о собачьей моде. —Вернемся к границам. Больше никаких исчезновений на несколько недель с уведомлением менее чем за сорок восемь часов, если только это не действительно чрезвычайная ситуация. Больше не надо замыкаться в себе, когда ты расстроен и все идет не так, как ты хочешь. И... — Мои зубы сжались на нижней губе. — Мы должны взять на себя обязательство проводить хотя бы одно свидание каждую неделю.
Большинство людей встречаются до помолвки, но мы делали все наоборот
Полагаю, что лучше поздно, чем никогда.
— Если бы ты хотела проводить со мной больше времени, mia cara, тебе нужно было бы только сказать об этом. — Голос Данте снова стал бархатистым.
Мои щеки потеплели.
— Дело не в этом. — Во всяком случае, не в этом. — Мы женимся через несколько месяцев, а у нас не было ни одного настоящего свидания.
— Мы ходили на свидания. Мы ходили на гала-вечер в Вальгаллу.
— Это был социальный долг.
— Мы ездили на Бали.
— Это было семейное обязательство.
Он замолчал.
— Это мои условия. Ты согласен?
Его ответ последовал менее чем через две секунды.
— Да
— Отлично. — Я скрыла свое удивление его готовым ответом. — Ну... — Боже, это было неловко. Почему мир был намного сложнее войны? — Мы можем разобраться с логистикой спальни позже. А сейчас мне нужно решить проблему с работой, пока меня не внесли в черный список.
Пытаться в последнюю минуту найти место встречи на Манхэттене было все равно, что пытаться найти серьгу на дне реки Гудзон. Невозможно.
Но если я хотела спасти Бал Наследия и свою карьеру, мне нужно было найти способ быстро сделать невозможное возможным.
— Это что-то, что требует твоего присутствия в офисе?
— Нет... — осторожно сказала я. — Не совсем.
В основном мне нужно было провести мозговой штурм альтернатив, чтобы я могла позвонить им в понедельник.
— Отлично. Исправим это за завтраком. — Улыбка мелькнула на губах Данте. — Мы идем на наше первое свидание.
ГЛАВА 26
Данте
Я всегда контролировал свои эмоции, по крайней мере, публично. Мой дед с детства подавлял во мне любые импульсивные проявления эмоций.
По словам Энцо Руссо, эмоции — это слабость, а в жестоком корпоративном мире нет места слабости.
Но Вивиан. Черт.
Вчера был момент, когда я подумал, что могу потерять ее. Эта перспектива вызвала такой уровень страха, какого я не испытывал с пяти лет, когда смотрел, как уходят мои родители, думая, что больше никогда их не увижу. Что они растворятся в эфире, оставив меня с ужасающе суровым лицом деда и слишком большим особняком, чтобы его заполнить.
Я был прав.
В конце концов, я потеряю и Вивиан, каким-то образом, но я справлюсь с этим днем, когда он наступит.
Странное чувство сжало мою грудь.
Я не знал, как все сложится после того, как правда выйдет наружу, но после прошлой ночи — после того, как я попробовал, какая она сладкая, и почувствовал, как идеально мы подходим друг другу, — я знал, что еще не готов отпустить ее.
— Это то, о чем я думаю? — голос Вивиан вывел меня из моих мыслей.
Она уставилась на вывеску ретро-закусочной над нашими головами, выражение ее лица было в равной степени заинтригованным и озадаченным.
— Moondust Diner. — Я стряхнул с себя нехарактерную для меня меланхолию и открыл дверь. — Добро пожаловать в дом лучших молочных коктейлей в Нью-Йорке и любимое место моего двенадцатилетнего «я» в городе.
Я не заходил в закусочную уже много лет, но стоило мне ступить внутрь поношенного интерьера, как я перенесся в свое детство. Потрескавшаяся линолеумная плитка, оранжевые кожаные сиденья, старый музыкальный автомат в углу... это место было словно законсервировано в капсуле времени.