Она выглядела такой красивой, что я почти не мог поверить, что она реальна.
Мой взгляд задержался на ее лице, пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь, прежде чем я снова поцеловал ее. Я проглотил ее крик освобождения, когда она прижалась ко мне.
Я продержался еще минуту, прежде чем мой контроль окончательно ослаб, и мой собственный оргазм пронесся через меня в горячем, ослепительном порыве.
— Ну, — вздохнула Вивиан, когда я перевернулся на бок рядом с ней. — Это было определенно веселее, чем ванна.
Я усмехнулся, даже когда чувство вины вернулось в мое сознание и вырезало дыру в моей груди.
— Мое эго благодарит тебя за подтверждение.
— Скажи ему, что не за что, — она зевнула и прижалась ближе ко мне, закинув одну руку и ногу на мое тело. — Это была идеальная ночь, — пробормотала она. — Мы должны... — еще один зевок, — приезжать в Париж почаще. В следующий раз... — третий зевок, — пойдем в...
Ее сонный голос прервался в тишине. Я прижался губами к ее макушке, когда ее дыхание замедлилось до глубокого, ровного ритма.
Я попытался уснуть, но тяжесть в груди не давала мне покоя.
Вместо этого я уставился в потолок, считая ее вдохи и гадая, сколько еще нам осталось до того, как все развалится.
Кристиану хватило бы одного дня, чтобы уничтожить улики. Один или два, чтобы Фрэнсис понял, что произошло, в зависимости от того, насколько внимательно он следил за резервными сайтами. И еще пара дней, чтобы эффект от захвата бизнеса стал заметен.
Реально, я мог бы рассказать Вивиан правду, когда мы приземлимся в Нью-Йорке. Я бы предпочел, чтобы она услышала ее от меня, а не от отца, который, несомненно, попытается все извратить так, чтобы он выглядел жертвой.
Но... черт. Я не мог вот так просто вывалить на нее эту бомбу. В то же время я не мог притвориться, что все в порядке, и впустить ее еще больше, чем уже впустил. Не тогда, когда наш разрыв был неизбежен.
Другие люди тратили годы на то, чтобы сблизиться со мной. Вивиан даже не нужно было пытаться. Каждая минута, проведенная нами вместе, была еще одной щепкой в моей защите, знала она об этом или нет.
Если я отпущу ее отца, я смогу спасти то, что у нас было. Даже если она поймет, что он был куском дерьма, она была слишком предана своей семье, чтобы простить меня за то, что я разрушил их. И если она каким-то чудом согласится, чтобы я уничтожил ее отца, смогут ли наши отношения пережить последствия? Я чертовски уверен, что не собирался сидеть напротив Лаусов на Дне благодарения каждый год и делать приятное, и я сомневался, что они примут меня, в любом случае.
Я не мог оставить ее у себя, и я не мог ее отпустить.
Пока не могу.
Я закрыл глаза, пытаясь найти лучший выход из этой ситуации.
Логика говорила мне, что я уже украл у нее несколько мгновений, проведенных с ней сегодня, и что мне нужно отдалиться, пока я не упал еще глубже. Эмоции говорили мне, что нужно послать логику к черту и засунуть разум в задницу.
Моя голова или мое сердце. Одно из них должно было победить.
Я просто не знал, что именно.
ГЛАВА 32
Вивиан
Я покинула Париж в блаженном восторге.
Вкусная еда. Красивая одежда. Удивительный секс. Я работала во время пребывания там, но это было больше похоже на отпуск, чем некоторые из моих настоящих отпусков.
Кроме того, планирование Бала Наследия наконец-то шло гладко, подготовка к свадьбе шла по плану, а мои отношения с Данте были лучшими за всю историю.
Жизнь была хороша.
— Это было ужасно, — сказала Слоан, когда мы вышли из кинотеатра. — Что это была за сцена с самолетом? И признание в любви. Меня бы стошнило, если бы кто-нибудь сравнил меня с планетой Венера, особенно после того, как мы знакомы всего три недели. Как можно влюбиться за три недели?
Мы с Изабеллой обменялись веселыми взглядами. Нам пришлось отложить наш вечер кино из-за моей поездки в Париж, но мы наконец-то посмотрели романтический фильм, о котором нас изводила Слоан.
Как и ожидалось, ей он не понравился.
— В художественной литературе время течет по-другому, — сказал я. — Ты ведь знаешь, что можешь прекратить смотреть эти фильмы в любой момент?
— Я смотрю их с ненавистью, Вивиан. Это терапия.
— Мммм...
Я снова поймала взгляд Изабеллы, и мы обе отвернулись, чтобы Слоан не увидела наших улыбок.
— В любом случае, я должна пойти домой и покормить рыбку, пока он не умер от меня, — Слоан говорила так, словно эта задача была эквивалентна чистке туннелей метро зубной щеткой. — У меня и без мертвого животного дел по горло.
Она забрала себе золотую рыбку, которую оставил предыдущий жилец ее квартиры, но отказалась дать ей подходящее имя, поскольку ее присутствие в ее жизни было временным.
Прошло уже больше года.
Мы с Изабеллой знали, что лучше не упоминать об этом, поэтому просто пожелали ей спокойной ночи и разошлись.
По дороге домой я заехала в любимое тайское заведение Данте. Грета была в ежегодном отпуске в Италии, так что следующие несколько недель мы были предоставлены сами себе в плане еды.
— Данте уже дома? — спросила я Эдварда, когда вернулась в пентхаус.
— Да, мэм. Он в своем кабинете.
— Отлично. Спасибо, — я пыталась заставить Эдварда называть меня по имени, когда только переехала, но сдалась через два месяца.
Я постучала в дверь кабинета Данте и дождалась его «Войдите», прежде чем войти.
Он сидел за своим столом, нахмурив брови, уставившись на что-то на своем мониторе. Должно быть, он только что вернулся домой, так как на нем все еще был офисный костюм.
— Привет, — я поставила еду на стол и поцеловала его в щеку. — Это после рабочего дня. Ты должен был расслабиться.
— В Азии нет послерабочего времени, — он оттолкнулся от стола и потер висок. Он посмотрел на пакет с едой на столе. — Что это?
— Ужин, — я достала пластиковые контейнеры, салфетки и посуду. — Из того тайского ресторана, который ты так любишь на 78-й улице. Я не была уверена, что ты в настроении, поэтому взяла карри-пафф, базиликовое жаркое и... — я с размаху открыла последний контейнер. — Их фирменный салат с уткой.
Данте обожал этот утиный салат. Однажды он отложил разговор с главным редактором Mode de Vie, чтобы съесть его еще горячим.
Он уставился на него, выражение его лица было непостижимым.
— Спасибо, но я не голоден, — он снова повернулся к своему компьютеру. — Мне действительно нужно закончить это в ближайший час. Ты можете закрыть дверь, когда будешь уходить?
Моя улыбка растаяла от его грубого тона.
Он вел себя немного отстраненно с тех пор, как мы вернулись в Нью-Йорк два дня назад, но сегодня он впервые так откровенно пренебрегал мной.
— Хорошо, — я старалась, чтобы мой голос звучал бодро. — Но тебе все равно нужно поесть. Я оставлю это здесь на случай, если ты проголодаешься позже, — я сделала паузу, затем добавила: — Как продвигается работа? В целом, я имею в виду.
У него был большой стресс из-за различных проблем с цепочкой поставок и предстоящего Каннского кинофестиваля, спонсором которого была Russo Group. Я не могла винить его за то, что он был немного раздражен.
— Хорошо, — он не отрывался от экрана.
Напряжение сковало его жесткие плечи и омрачило его черты. Он выглядел совершенно другим человеком, нежели дразнящий, игривый Данте в Париже.
— Если что-то не так, ты можешь поговорить со мной об этом, — мягко сказала я. — Ты ведь знаешь это, правда?
Данте с трудом сглотнул.
Когда молчание затянулось без всяких признаков перерыва, я собрала свою порцию ужина и съела ее в одиночестве в столовой.
Еда пахла вкусно, но, когда я проглотила ее, на вкус она была как картон.
В течение следующей недели задумчивость Данте не улучшилась.
Может быть, дело было в работе. Может быть, дело было в чем-то другом. Что бы это ни было, оно превратило его обратно в холодную, замкнутую версию самого себя, от которой мне хотелось рвать на себе волосы.
Перемена в его отношении до и после Парижа была настолько разительной, что мне показалось, будто мы попали в портал времени и застряли в первых днях нашей помолвки.
Он не приходил ко мне на обед, всегда был занят во время ужина, а в постель ложился только после того, как я засыпала. Когда я просыпалась, его уже не было. Мы разговаривали чуть ли не реже, чем занимались сексом, то есть никогда.
Я старалась относиться к этому с пониманием, потому что у всех бывают темные периоды, но к тому времени, когда наступил следующий четверг, мое терпение перешло красную черту.
Соломинка, сломавшая спину верблюда, появилась вечером, когда я вернулась домой с работы и застала Данте на кухне с Гретой. Она только что вернулась из поездки к своей семье в Неаполь, или Наполи, как она называла его по-итальянски. Однако она уже снова была занята работой — мраморный остров и прилавки стонали под тяжестью различных трав, соусов, рыбы и мяса.
Запах манил меня из фойе, но, когда я вошла в комнату, и она, и Данте замолчали.
— Добрый вечер, мисс Лау, — сказала Грета. Когда мы были одни, она называла меня Вивиан, но в кругу других людей я всегда была мисс Лау.
— Добрый вечер, — я окинула взглядом подготовку к банкету. — У нас вечеринка, о которой я не знаю? Кажется, что это много еды для двух человек.
— Так и есть, — сказала она после небольшой паузы. Она нахмурилась и бросила взгляд на Данте с каменным лицом, после чего занялась едой.
Мое сердце ускорилось.
— У нас будет вечеринка?
— Конечно, нет, — сказал Данте, когда Грета замолчала. Он не дал мне шанса расслабиться, прежде чем добавить: — Кристиан и его девушка придут сегодня на ужин. Они в городе на несколько дней.
— Сегодня вечером? — я взглянула на часы. — Ужин менее чем через три часа!
— Вот почему я пришел домой раньше.
Дыши. Не кричи. Не бросать миску с помидорами ему в голову.
— Ты собирался сказать мне, что мы ждем гостей, или это должно было быть сюрпризом? — мои пальцы сжали ремешок сумки. — Или я вообще не приглашена на трапезу?