– Притащилась, Иванова? Спорим, я твой рюкзак в окно выкину? – спросил он и стал вырывать у Ани ее школьную сумку. Не понимая, что нашло на добродушного прежде толстяка, Иванова попятилась, не отпуская свой рюкзак.
– А ну оставь ее в покое или будешь иметь дело со мной! Кому говорю! – чья-то рука легла Мокренко на плечо. Он обернулся и увидел Фильку.
– Защитник нашелся! Ну ты у меня сейчас схлопочешь, Хитров! – взревел толстяк и бросился на Фильку.
Филька ловко увернулся и ударил Петьку кулаком в живот. Мокренко сложился пополам и рухнул на пол.
– На моих друзей накатил! Берегись! – раздался грозный вопль.
Сбоку на Фильку бросился Антон Данилов, но Хитров вывернул ему руку и вытолкнул Антона в коридор. Туда же, держась за живот, поплелся и Мокренко.
Отряхивая ладони, Филька подошел к Ане.
– Все в порядке! – сказал он гордо. – Ничего не бойся! Ты под моей защитой!
Но вместо того, чтобы восхититься героем, Аня постучала себя пальцем по лбу и прошла за свою парту.
– Осел ты, Хитров! – сказала она.
Ссутулившись, Филька вышел в коридор. Там у окна его ждали Мокренко и Данилов.
– Ну как, получилось? – спросил Мокренко.
– Не-а, не поверила. Лучше надо было играть, – покачал головой Хитров.
После школы, уже отчаявшись совершить подвиг и этим обратить на себя ее внимание, Филька все же поплелся провожать Аню. На этот раз он уже не пытался шутить, а просто шел рядом и молчал. Иванова же вообще смотрела в другую сторону, будто была одна. Только один раз она искоса взглянула на Фильку и фыркнула.
Они уже подходили к Анькиному дому, и Филька готов был отстать, как вдруг услышал сзади громкий лай. Он увидел, как, выскочив из-за угла дома, к ним большими прыжками мчится огромная черная овчарка. «Наверное, у кого-то с цепи сорвалась», – мелькнула у Фильки тревожная мысль. Ему стало страшно. Первой его мыслью было вскочить в первый попавшийся подъезд, но внезапно он вспомнил, что рядом Аня.
– Спасайся, быстро! Я ее задержу! – крикнул он девочке и бросился наперерез собаке.
Хитров прыгнул и в прыжке схватил овчарку за ошейник, а та ударила его в грудь передними лапами и опрокинула. Совсем близко от своего лица Филька увидел слюнявую пасть собаки и уже приготовился, что пес вцепится ему в горло. «Все, конец!» – подумал Филька. Но тут кто-то схватил собаку и оттащил ее. Филька привстал на локтях. Он увидел, что Аня крепко держит овчарку за загривок, а пес поджал уши и виновато виляет хвостом.
– Мухтар, фу! Рядом! Сколько раз тебе повторять! – сердито говорила ему девочка.
– Чья это собака? – спросил Хитров.
– Это моя овчарка. Мухтар, – объяснила Аня.
– А почему она на нас бросилась?
– Она на нас не бросалась. Просто она меня увидела и побежала здороваться. Я тебе хотела объяснить, но не успела, – сказала Иванова.
– Теперь все понятно. У меня больше нет вопросов, – сказал Филька.
Он встал, отряхнул брюки и, повернувшись спиной, пошел к автобусной остановке. «Какой я болван! Герой называется! Хотел защищить девчонку от собаки, а получилось, что она меня сама защитила», – думал он.
Но тут он вдруг услышал окликающий его голос. Хитров недоуменно обернулся и увидел, что его догоняет Аня. На щеках у нее горел румянец, а глаза сияли точно две звезды. Она взяла Фильку за рукав и, смущаясь, сказала:
– Подожди, не убегай! Ну и смельчак же ты! Как ты на моего Мухтара бросился!.. Ты давно мне нравился, но я хотела тебя немножко помучить. Хочешь зайти к нам в гости?
Рассказ тридцать первыйВоенная хитрость
В конце учебного года двоечник Петька Мокренко, как обычно, повис на волоске. Было созвано специальное заседание педсовета, чтобы решить, переводить ли его в следующий класс. Большинство учителей согласились натянуть ему годовые тройки, но историчка Мария Вячеславовна заупрямилась.
– Это настоящий бандит! Он мне каждую неделю уроки срывает! – возмущалась она. – Как хотите, а я ему больше двойки годовой не поставлю. Семь лет в школе проучился, а до сих пор не знает, в каком году Великая Отечественная война началась!
– И я ему двойку поставлю! Он никогда в жизни ни одного домашнего задания не сделал, а к доске я его и вызывать боюсь! – заявила математичка Раиса Павловна.
Таким образом вопрос, исключать ли Мокренко из школы, так и остался открытым и был отложен на неделю. Всю эту неделю Петька скитался по классу, как хорошо откормленная тень отца Гамлета, и всем жаловался на свою горькую судьбу.
– Чует мое сердце, что на этот раз меня точно выпрут. А я так привязался ко всем нашим ребятам, что без них точно загнусь, – повторял он.
Опасаясь, что Петьку исключат, Коля Егоров и Филька Хитров пришли посоветоваться к Максиму Александровичу, единственному учителю в школе, с которым можно было поболтать запросто, по душам.
Максим Александрович сидел за столом и уныло смотрел на лежащую перед ним стопку тетрадей. Когда Филька и Коля уселись на первую парту напротив него, учитель только взглянул на них и ничего не сказал, да и они не спешили начинать разговор. Приятно было сидеть вот так и понимать друг друга без слов. Проверив пару тетрадей, учитель зевнул и отодвинул стопку в сторону.
– Вот какие дела: на второй год в наше время почти не оставляют, но могут перевести в корректирующий класс спецшколы, – сказал наконец Максим Александрович, хотя ребята ни о чем его и не спрашивали.
– Корректирующий класс это как? – спросил Коля.
Вместо ответа учитель красноречиво постучал согнутым пальцем по лбу.
– А когда выяснится, переведут Петьку в такой класс или нет?
– Мокренко собираются устроить переэкзаменовку по математике и истории. На переэкзаменовку, кроме учителей, приглашен еще завуч. По тому, как Петька будет отвечать, и станут решать.
Поговорив с Максимом Александровичем, Филька и Коля выбежали из школы и подошли к забору, где их ждал Петька. Глубокое внутреннее беспокойство не мешало Мокренко бросать в дерево напильник, за каким интеллектуальным занятием его и застали ребята.
– Мы все узнали. Послезавтра у тебя переэкзаменовка по истории и математике! Ты готов? – спросил Филька.
От огорчения у Мокренко дрогнула рука, и напильник, пролетев мимо цели, царапнул блестящий бок чьей-то иномарки. Завыла сигнализация.
– Сматываемся! – завопил Петька, и вся троица перемахнула через забор.
Только в трех кварталах от школы ребята остановились и уселись на край песочницы.
– Не везет мне последнее время. Чувствую я, что меня точно завалят! У математички с историчкой на меня зуб, – заявил Петька.
– Ничего, я что-нибудь придумаю, – пообещал Филька. Он подпер голову руками и, выполняя обещание, честно стал думать.
– Помните, у Кати Сундуковой старший брат есть? Кажется, его Федор зовут, – спросил он.
– Который радиоспортом занимается? – уточнил Коля.
– Вот именно. Он еще всякие маленькие приемники собирает. Если бы мы уговорили его дать Петьке какую-нибудь мини-рацию, то по этой рации могли бы незаметно подсказывать из соседнего класса. Представляете, задают ему вопрос, а мы все слышим и через стену говорим правильный ответ.
– А где Петька эту рацию спрячет?
– Это уже детали, – отмахнулся Филька. – Главное – идея. Только надо быстро все сделать, потому что у нас остался всего один день.
Вечером ребята отправились к Кате Сундуковой и стали просить ее брата Федора выручить их. Федор вначале отказывался и говорил, что они психи, но в конце концов Кате удалось его уговорить.
– Ладно, передатчики я вам дам! Вот этот, большой, передающий, а этот, маленький, принимающий. Я сам его сконструировал. Батарейку к нему придется спрятать в волосах, а сам передатчик можно вставить в ушную раковину. Надеюсь, парень, ты уши чистишь?
– Ага, – не очень уверенно сказал Мокренко.
– Надеюсь, что ты не соврал, не то тебе плохо будет. Ладно, берите передатчики и уматывайте. Как ими пользоваться, вам Катька объяснит. Она моя ученица! – важно сказал брат Федор.
Ребята хотели уже уйти, но Федор окликнул их.
– И вот еще о чем я вас хотел предупредить. Если потеряете что-то или сломаете, каждому по шее персонально. Вопросы есть?
– Нету. Мы сообразительные, – сказал Филька.
За оставшийся до переэкзаменовки день ребята освоились с передатчиком и принимающим наушником. Главное неудобство этой конструкции состояло в том, что связь была односторонней. В принимающем наушнике не было микрофона, и поэтому подсказывающие не могли слышать, что отвечает Петька, как не могли слышать и тех вопросов, которые ему будут задавать.
– Ничего. Как-нибудь выкрутимся, – сказал Филька Хитров.
За двадцать минут до начала переэкзаменовки ребята вставили наушник Петьке в ухо, провод спрятали ему в волосах, а питающую приемник батарейку подкололи к обратной стороне воротника.
– Как слышишь меня? Прием! – крикнул Коля Егоров в микрофон большого передатчика.
– Классно слышу! Полный кайф! – отозвался Мокренко.
– Еще бы он тебя не слышал! Он же в двух шагах стоит, а ты орешь как полоумный! – засмеялся Филька.
Он прогнал Мокренко в коридор, а сам взял микрофон и прошептал в него:
«В эфире шпионское радио! Проверка связи! Раз, два, три! Начинаем секретную передачу! Если слышишь меня, зайди в класс и все повтори».
В приоткрытую дверь немедленно просунулась физиономия Мокренко.
– Все слышно! – завопил он. – Победа!
– Не кажи гоп, пока не перескочишь! – урезонил его Филька.
Десятью минутами позже в класс вошли завуч Илья Захарыч, историчка Мария Вячеславовна и математичка Раиса Павловна.