Свандис опустила глаза, непривычно молчаливая, беззащитная перед похвалой.
Глава 11
На следующее утро, в тот момент, когда стоящий выше всех дозорный заметил первый проблеск солнца, маленький флот северян, насчитывающий теперь лишь одиннадцать кораблей, был готов к отплытию. Ночью многим снилось пламя, и никто не хотел оказаться в ловушке между враждебным берегом и красными галерами греков.
Организацию отхода Шеф предоставил Бранду, которому не раз доводилось покидать береговые плацдармы. Неуклюжие двухмачтовики пошли первыми, выгребая громоздкими веслами в ожидании ветра, который каждое утро дул с остывшей за ночь суши в сторону теплого моря. Четыре уцелевших драккара приготовили весла, едва касаясь кормой берега. К ним всем гуртом, но командиры сзади, подбежали дозорные, охранявшие береговую тропу, одновременно отталкивая корабли и забираясь в них, а Бранд заботливо пересчитал людей. Десять гребков — и суда викингов вышли на открытую воду, легко поспевая за «Победителем Фафнира».
Осталось снять две последние группы. На каждом из утесов, стороживших вход в бухту, Шеф держал по дюжине человек, готовых зажечь сигнальные факелы, если враг попытается прорваться в гавань. У викингов и для таких людей была разработана процедура отхода. По команде появились канаты, и дозорные стали спускаться подобно паукам на конце паутинки. Викинги сначала отправляли вниз своих неопытных английских товарищей, понял Шеф. Люди коснулись земли, бросились в воду, ухватились за выставленные весла и были втянуты на борт.
Теперь за дело взялись мастера, они спускались в три раза быстрее, словно по другому склону холма уже поднималась вражеская армия. Канат крепили к прочно вбитым колышкам и дважды обматывали вокруг пояса, затем викинг, лицом к скале, упираясь в нее ногами, быстро скользил вниз. Попав в воду, он освобождался от веревок.
И все-таки кого-то оставили! Когда последний спустившийся воин забрался на корабль, Шеф заметил наверху голову и машущую руку. Это был вчерашний изобретатель, который хотел привязать к факелу ткань от воздушного змея. Шеф уже знал его имя: Стеффи, по прозвищу Косой, самый худший стрелок из арбалета на флоте. Парень отнюдь не выглядел встревоженным, даже широко улыбался. До Шефа донеслись его слова:
— Я придумал новый способ спускаться! Смотрите!
Стеффи подошел к высшей точке утеса, в ста футах над водой, на которой легко покачивались корабли. За ним волочилось что-то привязанное к спине. Шеф закрыл глаза. Еще один глупец возомнил, что может летать. По крайней мере, под ним вода. Если повезет, он не ударится о скалу и не захлебнется, прежде чем его вытащат.
Парень отступил на несколько шагов, неуклюже разбежался и прыгнул. Едва он оказался в воздухе, что-то раскрылось за спиной. Квадрат футов восьми в поперечнике, привязанный бечевками к своеобразному поясу. Когда маленькая фигурка устремилась вниз, ткань наполнилась воздухом, образовала нечто вроде купола. Несколько мгновений падение замедлялось, фигура чудесным образом висела в воздухе, снова стала отчетливо видна улыбка Стеффи.
Затем что-то пошло не так. Парень начал раскачиваться из стороны в сторону, улыбка исчезла, он отчаянно дергал за бечевки и размахивал ногами. Всплеск не далее чем в двадцати футах от борта. Два викинга Бранда, как тюлени, обрушиваются в воду. Они вынырнули вместе со Стеффи, у которого текла из носа кровь, отбуксировали его к «Победителю Фафнира», передали в протянутые руки и уплыли на свой «Нарвал».
— Все шло хорошо, — бормотал Стеффи. — А потом воздух стал выплескиваться, словно… словно из переполненной кружки. Я сохранил ткань, — добавил он, дернув бечевку, что тянулась к уже снятому поясу. — Ничего не потерял.
Шеф похлопал его по плечу.
— В следующий раз, когда решишь прыгать, предупреди нас, человек-птица.
Он отвернулся, помахал рукой Хагбарту. Флот медленно двинулся на веслах в море, каждый впередсмотрящий искал на горизонте вражеские галеры или не менее опасных разведчиков под косым латинским парусом.
Никого. Хагбарт покашлял, задал главный вопрос:
— Государь, какой курс взять? На юг? Вернемся на базу?
Шеф покачал головой.
— Идем прямо в море, постараемся до полудня уйти как можно дальше. Когда ветер стихнет и мы снова станем беспомощны, лучше находиться в такой дали, где ни один христианский разведчик нас не найдет. Скоро они шеренгой прочешут прибрежные воды. К тому времени мы должны скрыться за горизонтом. Военный совет в полдень, — добавил он. — Передай Бранду — пусть прибудет к нам на борт.
Он повернулся, чтобы повесить гамак. Проведя ночь на кишащем клещами песке, измотанные люди толком не отдохнули. Свободные от вахты при парусах и в «вороньих гнездах» последовали примеру короля.
Спустя несколько часов Шеф и его советники собрались около передней катапульты «Победителя Фафнира», под навесом, прикрывавшим палубу от солнца. Король устроился на раме онагра. Вокруг сидели и лежали на палубе четыре жреца Пути: Торвин, Хагбарт, Скальдфинн и Хунд. Бранд прислонился широченной спиной к форштевню, увенчанному головой дракона. Подумав, Шеф позволил еврею Сулейману присутствовать на совете. В нескольких футах поодаль, с разрешением слушать, но не говорить, пока не спросят, сидели на корточках Квикка и Озмод; им поручалось сообщить команде о принятом решении. Между ними с мрачным выражением лица стоял юный Муатья, почти ничего не понимая из смеси английского и норвежского языков, — ни тот ни другой он не потрудился выучить за несколько недель, проведенных на корабле. Однако он мог ответить на некоторые вопросы, если таковые возникнут.
— Ну что ж, — начал Шеф без лишних формальностей, — вопрос только один: куда мы двинемся?
— Назад, в Кордову, — тут же ответил Хагбарт. — Или хотя бы в устье Гвадалквивира. Сообщим халифу, что произошло. Он узнает еще до нашего возвращения: ведь кому-то из арабов удалось уйти, но мы хотя бы заявим, что не спасались бегством.
— Однако придется сказать ему, что мы не разбили греческий флот, — возразил Шеф. — Мусульмане не любят неудачников, особенно тех, которые обещают победить и не держат слова.
— Но ведь нам больше некуда идти, — пробасил Бранд. — Двинем на север — об этом моментально узнают греки. Останемся на нынешнем курсе, заберемся подальше в море? Говорят, там есть острова, но они в руках христиан. Но я согласен, что нет смысла возвращаться к халифу. Почему бы нам просто не отправиться восвояси? Может, по пути еще разживемся какой-никакой добычей. Выйдем через пролив в океан, осмотримся, нет ли где деньжат, чтобы возместить расходы на путешествие. Потрясем христиан с франкского побережья, — уточнил он, взглянув на внимательно слушающего Сулеймана, — если решим, что мы по-прежнему в союзе с халифом.
Шеф отрицательно покачал головой.
— Нет. Даже если разбогатеем, мы вернемся домой без того, за чем пошли. Или ты забыл, что мы отправились в путь ради новых знаний? Меня, по крайней мере, интересует секрет полетов. А теперь еще и греческого огня. Если христианская империя научится его делать, в следующий раз мы с ним можем встретиться в Английском канале. Теперь даже дома не сможем жить безбоязненно.
— Нам больше некуда идти, — упрямо твердил Бранд. — Здесь, во Внутреннем море, не осталось надежных гаваней. Только если двигаться, а не стоять на месте, у нас будет шанс спастись.
Все молчали, а корабль покачивался на тихой волне. Палило солнце, и моряки разлеглись на палубе, предаваясь таким малопривычным удовольствиям, как тепло и безделье. Корабельные кладовые были набиты съестными припасами и бочками с пресной водой. Беспокоиться не о чем, по крайней мере в ближайшее время. Тяжким грузом давила только необходимость принять решение. И англичане, и викинги забрались очень далеко от родины, их отделяли от нее полчища врагов и ненадежных союзников.
Молчание нарушил Сулейман. При этом он стал разматывать свой тюрбан, чего никогда раньше не делал.
— Надеюсь, мне удастся найти для вас безопасную гавань, — сказал он. — Как вы знаете, немалая часть моего народа живет под властью кордовского халифа. Но я вам не рассказывал, что есть и другие евреи — их тоже много, — на которых эта власть, скажем так, распространяется слабо.
— На другом краю Внутреннего моря? — поинтересовался Шеф. — В стране, где был распят Христос?
Сулейман наконец размотал тюрбан и встряхнул длинными волосами. На голове у него оказалась маленькая круглая шапочка, по-видимому приколотая шпильками. Краем глаза Шеф заметил, что юный Муатья привстал, но Квикка и Озмод не слишком нежно усадили его обратно. Происходило что-то, чего Шеф не понимал.
— Нет, — ответил Сулейман. — На этом краю. На севере, между королевством франков и Кордовским халифатом. Там, в горах, уже много лет живет мой народ вместе с людьми других религий. Они платят халифу налоги, но не всегда подчиняются ему. Думаю, вам там будут рады.
— Если это на севере, — сказал Бранд, — надо будет опасаться христиан, а не халифа.
Сулейман помотал головой:
— Горные тропы почти непроходимы, и у нас много крепостей. И вообще, как сказала вчера вечером принцесса, у моего народа большой опыт жизни… в коридоре. Войска императора прошли там с нашего разрешения и не заходили в город. Императору нужно много воевать, чтобы покорить наше княжество. Мы называем его Септиманией, хотя живущие среди нас франки именуют его Руссильоном. Отправимся в Септиманию. Там вы сможете познакомиться с новым вероучением.
— Почему ты нам это предлагаешь? — спросил Шеф.
Сулейман оглянулся на Свандис, стоявшую у борта, вне пределов слышимости.
— Многие годы я был слугой Книг — Торы, и Талмуда, и даже Корана. А теперь вы — некоторые из вас — открыли для меня кое-что новое. Я разделяю вашу жажду знаний. Знаний, которые берутся не из книг.
Шеф перевел взгляд на взбешенного Муатью.
— Отпусти его, Квикка. — И король перешел на самый простой арабский: — Муатья, что ты хочешь сказать? Говори, но будь осторожен.