Шеф повернулся к Стеффи и трем его помощниками и скомандовал с уверенностью, которой вовсе не испытывал:
— Зажигайте фитиль! На мехах, приготовьтесь! Начинайте качать, когда огонь разгорится.
— Насос меня беспокоит, — пробормотал Стеффи вполголоса. — Я понимаю, что с его помощью делают, но не понимаю зачем.
— Я тоже не понимаю. Но мы все равно попробуем. Качай рукоятку.
Грек прижался к борту, с нарастающим ужасом следя за приготовлениями. От мысли о вырывающемся наружу огне все его внутренности сжимались. За время обучения ему несколько раз показывали, что бывает, когда перегрет котел. Эти варвары закрыли предохранительный клапан, они ведь не догадываются, зачем он нужен. Грек знал точно, что на лодке никто не уцелеет.
Со страхом за собственную жизнь в нем боролся страх за свою веру и за свою страну. Пленившие его люди действовали с какой-то непостижимой уверенностью. Они долго изучали машину, испытывали разные ее части, работали осторожно и неспешно — совсем не как варвары, а как знатоки техники. А вдруг им все же удастся разгадать секрет греческой машины? Даже если так, напомнил внутренний голос, есть тайна, против которой их изобретательность бессильна: тайна горючей жидкости, текущей прямо из земли в Тмутаракани, на дальнем берегу Черного моря.
Пламя в топке разгорелось, косоглазый варвар качал насос, потея от усердия. Греческий сифонист будто кожей чувствовал, как нарастает давление в котле. Оно должно быть высоким, но не выше определенного предела; сейчас давление и температура уже достигли рабочей точки.
Внимательно следя краем своего единственного глаза, Шеф заметил у пленного признаки нарастающей тревоги. Грек боялся огня не меньше их самих. И он в отличие от них знал, когда положение станет катастрофическим. Хватит ли у него решимости встретить смерть, не дрогнув? Шеф был уверен, что грек так или иначе выдаст себя. И тогда король, Стеффи и остальные сразу бросятся к борту и нырнут в воду. Но грек об этом не знает.
— Качай еще, — приказал Шеф.
Тепло исходило уже не только от пылающей топки, но и от котла. Жар нарастал, а греческий сифонист корчился от страха. Варвары не боятся, потому что ничего не понимают! В конце концов он не выдержал. Схватив тряпку, бросился вперед и повернул клапан на верхушке котла. Из прорези вырвался пронзительный свист.
— Вентиль! Нужно скорее открыть вентиль! — закричал внезапно научившийся говорить по-английски грек, сопровождая свои слова отчаянной жестикуляцией.
Шеф крикнул:
— Крути!
Один из помощников Стеффи решительно повернул рычаг, расположенный в низу котла, — вентиль, от которого шла огнеметная трубка. Шеф сразу же рукой почувствовал вырывающуюся жгучую струю, ощутил едкий запах. Отступив на шаг, он поднес к отверстию трубки запальный фитиль.
Огненное дыхание дракона вылетело на добрых пятьдесят футов, пламя упало на воду и прямо на ней продолжало гореть, испуская клубы черного дыма. Какое-то время казалось, что воспламенилось само море. Шеф и его помощник инстинктивно отпрянули от свирепого жара.
Опомнившись, Шеф снова крикнул:
— Крути!
Вентиль перекрыли, и ревущий поток огня иссяк. Стеффи тут же перестал качать воздушный насос, помощники около топки оттащили в сторону кузнечные мехи и скинули угли с колосника под котлом. Все пятеро отступили от греческой машины на самый край крошечной палубы и напряженно уставились на нее. Не слишком ли сильно они накачали котел? Не перекинется ли огонь с моря на судно? Через некоторое время Шеф услышал, как все они одновременно перевели дух.
— Это какое-то масло, — сказал он.
— Вроде не оливковое, — сказал Стеффи. — Я пробовал его поджечь, оно едва горит.
— Может быть, китовый жир, — предположил Шеф, вспомнив, как огненные стрелы королевы Рагнхильды подожгли запасы ворвани в далеком Холугаланде.
— Пахнет по-другому, — заметил второй помощник, бывший рыбак из деревни Ордлафа, из Бридлингтона.
— Понятия не имею, что это за адская жидкость, — сказал Стеффи. — Но готов поспорить: мы не сможем пополнить наш запас, когда она закончится. Что ж, по крайней мере, мы теперь знаем, когда надо открывать выпускной вентиль. Этот свист из клапана служит предупредительным сигналом.
— Вы можете знать, как работать машина! — сердито закричал грек на прорезавшемся у него ломаном английском. — Но нафта есть только в одно место на земля, и вам никогда ее не найти. И я не сказать, как вы меня ни пытать.
Шеф холодно посмотрел на него:
— В пытках нет нужды. Теперь у меня есть машина, а где найти для нее нефть, я знаю. Лучше всего она зимним утром, не так ли?
Сердце у грека упало. Варвары с легкостью освоили сифон. А теперь оказывается, что у них есть и горючее. В конце концов, кто возьмется утверждать, что на варварском Западе нет своей Тмутаракани? А если варвары заполучат обе половинки секрета, как устоит против них Византия? И нет сомнений: как только станет известно, что тайна раскрыта, путь ему в Византию будет заказан. Каждый грек знает, когда приходит время переметнуться на другую сторону, и это время пришло.
— Послушать меня, один глаз, — проворчал он. — За хорошую плату я указать кое-какие твои ошибки.
Шеф спокойно кивнул, как будто только этого и ждал, и полез в карман штанов. Еще в Септимании он тайно сделал заказ серебряных дел мастерам и заплатил из собственного кошелька.
— Стеффи, — сказал Шеф, доставая серебряные кулоны, — я хочу, чтобы ты и твои люди носили эти амулеты.
— А те, которые у нас уже есть, их что, снять прикажешь? — спросил Стеффи, указывая на висящий у него на шее молот Тора.
— Да. Ты и один из твоих помощников носите молот Тора, те двое носят фаллос Фрейра, я ношу лесенку Рига. Но все это знаки, поразившие ваше воображение и скопированные у других. Я должен носить свою лесенку, потому что это знак моего отца, но вам следует носить знаки вашего ремесла, ведь теперь у вас новое ремесло. Это почетный знак, он отмечает вашу храбрость.
— А что это за знак? — спросил один из помощников, расплывшись от гордости.
Большую часть жизни он был рабом. А теперь сам единый король говорит с ним, словно с великим воином.
— Это знак огня для людей, которые занимаются греческим огнем, факелами и прочим военным пламенем.
Все четверо молча сняли старые амулеты и надели новые.
— А кто бог у воинов огня? — спросил помощник, работавший с кузнечными мехами.
— Бог огня Локи, некогда прикованный, а теперь освободившийся.
Взбиравшийся на борт Скальдфинн, услышав эти слова и впервые увидев амулеты огня, замер от ужаса. В поисках поддержки он оглянулся на Фармана, но тот помолчал, а затем очень неохотно кивнул. Стеффи и его команда, все как один англичане и бывшие христиане, плохо знали священные предания Пути, поэтому имя Локи не вызывало у них никакой тревоги.
— Локи, — повторил Стеффи, стараясь запомнить. — Бог огня Локи. Неплохо иметь своего собственного бога. Мы будем его верными слугами.
Глава 31
Император с негодованием разглядывал брошюрку. Он умел читать, хотя и медленно, однако сейчас нужды в этом не было. Содержание памфлета было уже подробно разъяснено Бруно его верным наперсником.
— Откуда взялась эта чертова книга? — наконец спросил император.
Он никогда не богохульствовал нарочно, не упоминал имя Господне всуе и не употреблял связанные с религией слова в переносном смысле. Вот и в этот раз, понял Эркенберт, он подразумевает, что лежащая перед ним книга — от дьявола. Это хорошо. Хуже обстоит дело с ответом на его вопрос. Эркенберт уже успел сообразить: предатель-еретик, который выдал им Грааль и был награжден за это смертью, солгал, когда говорил, что существует только два экземпляра еретического Евангелия. Подонка следовало бы оставить в живых, но сейчас не следует признаваться в допущенной ошибке.
— Один из братьев нашел ее в доме священника. Да-да. — Дьякон успокаивающе поднял руку. — Со священником уже разбираются. Но я слышал, что эта мерзость теперь повсюду, она распространяется с дьявольской скоростью. И ведь ей верят. Люди говорят о Граале, который ты привез и назвал той самой лесенкой, на которой наш Спаситель был перенесен в гробницу. Дескать, само появление Грааля через столько веков доказывает: в еретической книге рассказана правда. Копье — это смерть, твердят они, а Грааль — это жизнь. Это доказывает, что Иисус действительно остался жив, причем никогда и не покидал сей мир, а вовсе не вернулся в него. И нет никакого воскресения, нет жизни после смерти, нет наместников святого Петра, нет церкви и нет надобности в ней. Так говорят даже некоторые священники.
Лицо императора сразу окрасилось в пурпурный цвет, но Бруно хватило здравомыслия сдержаться. Он понял, что дьякон высказал все это с какой-то целью, а не просто из желания разгневать его. Хотя, возможно, именно это и есть цель дьякона — вызвать гнев императора.
— Что ж, — сказал Бруно с неожиданной мягкостью, — полагаю, мы можем добиться, чтобы люди перестали говорить о таких вещах вслух. Но нам-то хочется, чтобы они перестали даже думать об этом. Уверен, что у тебя есть идея на этот счет. Слушаю внимательно.
Эркенберт кивнул. Они давно были союзниками, партнерами в делах. И дьякон не переставал радоваться, что ему выпало сотрудничать с трезвомыслящим властителем.
— Идей у меня две, — сказал он. — Первая очень проста. Нам нужно собрать надежных людей, которые занимались бы только одним — выискивали ересь. Надо дать им власти больше, чем позволяют существующие законы. Власть кнута и дыбы. Думаю, организацию следует назвать Inquisitio Imperialis, императорская инквизиция, то есть «расследование».
— Согласен, — незамедлительно ответил Бруно. — А более сложная идея?
— Тебе известно, когда впервые объединились церковь и империя? Ведь Римская империя, как тебе известно, первоначально была языческой, в ней христиан преследовали.
Бруно кивнул. Он помнил историю святого Павла, как тот отправился в Рим на суд римского императора, кото