Чуть раньше Князев переехал в новую квартиру, где у него совершенно удивительным образом переменилось мировоззрение.
КНЯЗЬ: В зависимости от того, какой занимаешь этаж, по-разному смотришь на вещи. Я всю свою сознательную жизнь жил на первом этаже, и постоянно чувствовал себя, будто в болоте. А теперь живу на четырнадцатом, и у меня такое ощущение, что я порхаю, как птичка. Выхожу на улицу и лечу: я же теперь окунаюсь не в спокойный дворик, а в цивилизацию.
В мае все того же 2005-го на мой мобильный раздался звонок. Звонила Оля, девушка Горшка. «Женя, мы с Мишей хотим, чтобы ты была свидетельницей у нас на свадьбе». И ровно через полтора месяца, 23 июня, женился главный российский панк Миша Горшенев. «Ты плохая свидетельница на свадьбе», — говорил мне накануне свадьбы свидетель Балу. Степень своей «нехо-рошести» оценить не могу, но должна сказать, свадьба была скромной, и очень стильной. Оля в синем дизайнерском платье, Миша в белой узорной рубашке, брюках и замшевых ботинках. Кто бы мог подумать, что этот жених — тот самый человек, которым пугают маленьких детей. Во дворце бракосочетания — жених с невестой, свидетели, пара самых близких друзей, фотограф Андрей Федечко и замечательный корреспондент Женя Левкович, специально аккредитованный журналом «Rolling Stone». Вечером, на прогулочном кораблике по Неве — группа «Король и Шут» с женами, Леша Горшенев с женой, Дима Гусев из «Кукрыниксов», Игорь Гудков, директор питерского культового рок-магазина «Castle Rock» Леня Фридман и Олин брат Женя. Под финал вечера, пригласив всех на верхнюю палубу, Балу приготовил сюрприз новой ячейке общества: выстрел десятков петард — и небо усыпано звездами. До которых рукой не достать.
А 12 декабря 2005 года у Князя и Алены родилась дочка Диана. «Андрюх, ну как ты себя чувствуешь?» — поинтересовалась я, встретившись с ним в роддоме у Алены. «Ну… — протянул он, — это не попса». До сих пор не пойму, что именно он имел в виду. Но фраза — понравилась. Должна отметить, что папаша он просто сумасшедший. Говорят, мужчины не очень-то воспринимают детей до определенного возраста. Мол, бревно бревном. Но это определенно не тот случай. Когда Дианка подросла, стало очевидно, что она — барышня с характером. В родителей.
Я очень устал, образ жизни такой меня достал[7]
Тем временем, чтобы не стоять на месте, надо двигаться дальше. Для начала — сломать стереотип, что выпуск сольников вовсе не означает развал группы. Хотя, казалось бы, все, finita la comedia. Между тем, мы же помним, что сольная работа Дэвида Гаана и Мартина Гора отнюдь не означала конец Depeche Mode, а выпуск собственных пластинок Мортена Харкета, организация Полом Воктором-Савоем собственной группы Savoy и музыкальный проект Магне Фурухольмена — Timbersound не поставили крест на «A-На». Так сделали и «Король и Шут». Попытались. Но только начали отнюдь не с музыки. Начал ломаться стереотип человеческих отношений внутри группы. Люди, которые были столько лет вместе — и, как казалось со стороны, принимают друг друга такими, какие есть, — перестали понимать друг друга. Кому-то хотелось музыкального развития, кому-то покоя, кому-то — быть первым, кому-то — играть в группе с хорошими музыкантами.
Первым о своем уходе заявил Ренегат. Это был декабрь 2005 года. Он уходил, возвращался и снова уходил. И пока Саша уходил и возвращался — о своем решении уйти из группы заявил Балу. Фактически уходил культовый басист. Человек, который был с группой с самого начала.
На протяжении долгого времени Балу обвиняли в неумении играть на бас-гитаре и его нежелании учиться этому. Впрочем, Сид Вишем тоже не умел играть — но едва ли это сильно ставилось ему в вину коллегами по группе. Во всяком случае, он продолжал играть в Sex Pistols до ухода оттуда Джонни Роттена, а после — и эпизодически в New York Dolls. Когда в 2006 году на закрытии нью-йоркского клуба «CBGB» Патти Смит, Лен-ни Кей, басист Red Hot Chili Peppers Фли и гитарист Television Ричард Ллойд грязно сыграли вступление к одной из песен, Патти Смит сказала: «Точно так же мы играли в 1974 году. А сегодня мы пришли сюда доказать вам — за это время мы не стали играть лучше». И все приняли это с радостью. А кто сказал, что панки должны уметь хорошо играть?
Но что-то случилось внутри «Короля и Шута». Балу играл «по привычке» — так, как это делалось всегда. Группе же захотелось расти и развиваться. Что ж, понятное желание. И понятно, что мешает именно это «слабое звено». В какой-то момент едва ли не основной задачей группы стало желание, чтобы Балу лучше заиграл, стал бы почаще приходить на репетиции. Но казалось, он уже несколько отделился от коллектива, и ему было все пофиг. Такой настоящий панковский подход.
Жизнь группы отдельно, он — отдельно. Все в группе напряглись.
КНЯЗЬ: Когда он увидел, что каждый ему говорит, что, мол, Балу, бери себя в руки, — это его стало ломать. Он говорил, что любит, когда все просто: взяли, собрались, порепетировали, забабахали концерт, затусили. Никто ведь не собирался с ним расставаться. Он неотъемлемая часть коллектива. И нам казалось — ну как без Балу? Белая голова, длинные волосы, голый торс, басуха, прыгает по сцене. Куда без него? И мы это понимали. Но в какой-то момент он оказался тормозящим элементом. Мы понимаем, что он важный человек в группе, — но все остальные обламываются. Им с ним играть неинтересно.
Дьявольский выбор — хороший гитарист или культовый басист? Хороший гитарист Ренегат всерьез заговорил, что ему неинтересно играть в группе, что Балу тормозит по своему уровню и не развивается. Мотивация, против которой не попрешь. И когда Балу сказал, что уходит, все лишь согласились с его решением.
КНЯЗЬ: Балу был нашим другом — и мы были вынуждены считаться с ним. Но каким бы нормальным и хорошим человек ни был, бывает, что он перестает быть полезным, становится мерзким и противным. И это в коллективе повод для увольнения.
ПОРУЧИК: Уход Балу в тот момент жизни группы для меня был счастьем. Мы потом с Яшей думали — он оказал нам этим большую услугу. Потому что когда он ушел, мы стали более музыкально развязаны. Нам стало интереснее. А у него какие-то другие тараканы были в голове, которые мы в силу своей глупости и тупости, видимо, просто не могли понять.
Но уход культового басиста не мог не отразиться на имидже группы — Балу на сцене всегда яркий и заметный. Кому-то кажется, что Балу хотел сохранить то лицо группы, которое ему нравилось, — и категорически не принимал новое.
БАЛУ: Прошло время моего пребывания в группе. «С маленькой помощью моих друзей»[8] (Beaties). Изначально наша группа не была группой в обычном понимании этого слова. Это была даже не семья — это было братство любящих друг друга людей, одержимых одной идеей, которую мы хотели показать людям: насколько она прекрасна, весела, зажигательна, энергична и отличается от того, что делают другие. Мы этим жили, питались, дышали этим чувством. Я с детства не понимал, как могут разваливаться рок-группы (Beaties, Rolling Stones). Они же там все ближе, чем братья, — музыка же объединяет сильнее, чем секс. А дальше я заметил, что идею стал подавлять элементарный быт. У всех жены, квартиры, ремонт, у некоторых даже лошади в загородных конюшнях, — разумеется, все стали заботиться о деньгах и успехе ради денег. Я даже спросил всех, и они подтвердили: «Да, нам сейчас важны деньги и успех». Для меня это совсем не разумеется. Для меня всегда музыка и идея были важнее, хотя уж мне-mo как раз было более разумно париться о деньгах — у меня двое сыновей в разных городах, которых надо поддерживать. Я не говорю, что я бессребреник, но моя идея «Короля и Шута» изжила себя. Изначальная идея забыта, а просто за деньги играть музыку я не согласен — у меня есть дела и поважнее.
КНЯЗЬ: Раньше люди занимались творчеством ради самого творчества. Но времена меняются, и сейчас появляется все больше меркантильных интересов — в первую очередь заработок денег. Но я твердо и уверенно могу сказать насчет нас: мы изначально были против творчества как способа зарабатывания денег — и до сих пор этого придерживаемся. Хотя то, что мы получаем вознаграждение за наше любимое дело, — это, конечно, очень хорошо.
ГОРШОК: Понимаешь, много денег не надо. Надо держать себя в рамках денег. Я хочу, чтобы было столько — и не больше, гламурничать-то не хочется. Деньги же очень влияют, особенно если их совсем много. Да и потом, их будет много, если ты будешь играть заказники. И еще больше будешь играть заказники — чтобы было еще больше денег. Дорожка-то протоптанная.
Но была и другая, самая главная причина ухода Балу из группы — любимая женщина. Он не сказал об этом группе в основном из-за того, что был на них обижен. Это было бы для них, по его мнению, слишком легко — а он все пытался что-то им объяснить. Нет, она вовсе не была Йоко Оно. Это был человек, с которым Балу к тому времени был знаком уже несколько лет. Это был человек, который по нескольку раз в год прилетал к нему в Россию, а он летал к ней — в Америку. Да, это была та самая Ириша, которая делала им американские гастроли.
ИРИША КОСИНОВСКАЯ: Балу действительно настоящий панк, и ему важна только идея, музыка, энергия на сцене, ощущение семьи и сплоченности в группе и т. д. Все это там было, я сама видела, еще в 2003-м было. А сейчас нет. Сейчас это все больше походит на коммерческую организацию с начальниками и подчиненными. Зато появилось больше профессионализма, стали тактичнее себя вести, больше следить за имиджем и т. д. Но это уже не для Балу. А он просто больше не мог без любимого человека. Когда есть идея — она важнее любви. Но когда идеи больше нет (а, по его мнению, это так), то зачем мотаться по гастролям с людьми, которые не поддержат, разошлись с ним по взглядам, и еще и постоянно бухают? А в гастролях не пить трудно, он просто превратился в алкоголика (не только он, разумеется). У меня не было шанса как-то отреагировать или повлиять на его решение уйти из группы и уехать в Америку, моего согласия никто не спрашивал, он просто поставил меня перед фактом: я больше не могу, я приезжаю. Продал все в съемной квартире за неделю и уехал