Князь: Не хватало. Алименты снизил до минимума, на младшую уходили все деньги, плюс она часто болела, мое концертное оборудование устарело, новое было не купить, впрочем, как и концертный костюм. На концертах сто пятьдесят человек считались нормой, коммунальные платежи ушли в нормальную долговую яму, но супруга моя сказала, мол, если делаешь дело верное, то все вернется на круги своя и на мою поддержку можешь полностью полагаться. Она через меня любила Горшка, хотя это было очень странно, ведь в тот период я про него ничего хорошего сказать не мог. Но она знала природу наших отношений и постоянно убеждала меня ему позвонить. А когда мы выступали на совместных фестах, вламывалась к нему в гримерку и вступала в диалоги. Она убеждала его не давать по пьяному делу плохие интервью про Князя, и Горшок с этим соглашался, уповая на свою обиду, которая вылезает по пьяни.
Читатель: И вы с Горшком так больше и не сошлись?
Князь: Однажды я ему позвонил. Он был в полном адеквате и мне понравился. Я сказал, что в наших отношениях стало слишком много посредников и испорченного телефона. Надо все это обмозговать. Он подтвердил, что это так, и мы договорились пересечься при случае. У меня как с души отлегло, если честно. Я понял, что он тоже за сближение. Через какое-то время он сам мне позвонил и в пятнадцать минут разговора выдал всю картину чуть ли не всего минувшего года. В основном речь шла про «Тодд». Приятно было говорить с ним на этой волне без старых дрязг. Это очень волнительное чувство, когда после расставания с человеком можешь по-новому выстроить с ним отношения, если старые пришли к упадку. Я уже подумал, что год-два, и сделаем совместную песню, и это будет мир.
Читатель: Время лечит…
Князь: Парадокс судьбы – двадцать пять лет с подросткового возраста дурковали, писали песни, играли на одной сцене, выясняли отношения, участвовали в личных заморочках, прикрывали друг другу тылы, а выпили вместе, наверное, цистерну. А тут сидишь и не решаешься позвонить, чтобы случайно не спустить новые отношения в ту яму, из которой только выбрались.
Читатель: Его нападки в СМИ прекратились?
Горшок на Премии Fuzz. 9 апреля 2005 года. Фото Л. Семеновой
Князь: Его иногда выносило. Я жутко злился на его интервью, но старался не отвечать тем же. Схлестнулись бы по серьезке, и вся дружба – коту под хвост, и дело всей жизни – в утиль. А ведь нас стравливали с ним конкретно! Его накручивали с его стороны и про меня доносили всякие псевдофакты, а мне один серьезный директор лейбла и продюсер, с которым мы какое-то время сотрудничали, предлагал для пиар-скандала подраться с Горшком на «Нашествии».
Все это было дико. Это было, трындец, тяжелое время! На старом поприще партнеров не осталось, с лучшим другом говорим на разных языках, нас стравливают в прессе. У фанатов истерика. Но поддержку мне оказывали моя супруга, мама и отец и два моих друга Дима и Вахтанг, с которыми мы работали и работаем в группе «Княzz».
Читатель: Значит, остальные парни вообще никак себя не проявляли?
Князь: Проявляли, но скрытно. И не в лучшей форме. Все, кроме Захарова…
Читатель: Да, кстати! Еще одна противоречивая фигура – Сергей Захаров – басист «Короля и Шута». С ним вообще не совсем понятная история.
Князь: Это правда. В сложившейся ситуации жаль, что Серега такой вот простой парень-рубаха, которого если задеть, то эмоции льются через край, и со стороны выглядит, словно он не в адеквате. На самом деле, несмотря на то, что он многих поклонников выбесил своими действиями в Интернете, за его поступками кроется определенная суть. Его списали, как какого-то сессионника, хотя он проработал в «Короле и Шуте» семь лет. Те, кто осуждал его, ни на минуту не задумались, что человека просто слили, по-другому это не назовешь. И слили не просто так, в повседневной суете, а слили с мероприятия памяти. Его тупо лишили возможности почтить память человека, которого он сильно уважал и за здоровье которого боролся. Вы ознакомились с причиной, по которой его убрали?
Читатель: Там было типа «за пьянство» и то, что ему уже нашли замену, и если бы Миха не умер, то его бы уже заменили на том концерте, который в итоге не состоялся.
Князь: Это все фантики. Давайте посмотрим на одну и ту же ситуацию под разными углами: Ренегат приходит в «Король и Шут», когда уходит Князь, чтобы записать с Горшком совместный альбом и создать почву для своей будущей сольной карьеры. Музыканты в общем-то рады этому факту, поскольку перспектива «Тодда» всем кажется сомнительной и малоприбыльной, и авторитет на рок-сцене терять нельзя, к тому же там всякие конкуренты нарисовались.
Ренегат с Яковом, естественно, убеждают Горшка не прекращать концертную деятельность. У Горшка едет крыша, он глубоко входит в роль Тодда, и она его не отпускает. Он начинает пить и чудить на гастролях. У Ренегата серьезные цели – выйти с «Королем и Шутом» на стадионный уровень и стать вторым человеком после Горшка, но есть два слабых звена – бухающий Горшок и его якобы собутыльник Захаров. Если бы не Захаров, то Горшка можно было бы прибрать к рукам, но басист усугубляет проблему, и его надо сливать. Все музыканты объединяются против Захара под началом Ренегата и ждут повода, когда можно будет его выпереть. В конце концов они начинают ставить Горшку ультиматумы. Ситуация доходит до критической точки.
Горшок и Князь на Премии Fuzz. 9 апреля 2005 года. Фото Л. Семеновой
Теперь посмотрим ситуацию Горшка. С приходом Ренегата коалиция музыкантов усилилась, и так называемый придуманный им же сенат начинает диктовать ему условия. Горшок таких штук по отношению к себе не приемлет, но могут быть элементы шантажа, например, типа Князь ушел, и мы от тебя свалим, тогда все увидят, что ты развалил «Король и Шут» из-за своих вредных привычек и неадеквата.
Горшок хочет быть в театре, но ему надо кормить группу, и он вынужден играть концерты. Попутно Князь самоутверждается на этом поприще, и, по словам музыкантов, ему нельзя этого позволять. Горшок имеет проблемы со здоровьем, и возле него вертится Захаров, подгоняя ему врачей и сам к ним ходя вместе с ним. А если Горшку херово, он составляет ему компанию за бутылкой. А херово Горшку оттого, что душат коллеги.
В свою очередь, Захаров не приемлет новый порядок, устанавливаемый Ренегатом, и образовавшуюся коалицию из серии «если ты не с нами, то против нас». Захаров держится вблизи Горшка, поскольку только с ним в группе у него остался нормальный контакт. У Горшка проблемы со здоровьем. Захаров старается помочь по-человечески, а не долбить Горшка запретами, которые не помогают, и нелепым шантажом. В итоге музыканты сговариваются и предлагают Горшку решить судьбу Захара путем голосования после пьяного выступления басиста на «Нашествии». Горшку известно, что пьют все, а Захар лишь крайний, и он не согласен с их решением.
Ренегат и группа готовят нового басиста, которого Горшок даже не знает, и рассчитывают внедрить его в Зеленом театре, а по результатам голосования, естественно, побеждают. Горшок понимает, что хвост начинает управлять хозяином, и не намерен так просто уступать. Как бы разрешилась эта ситуация, мы не узнаем никогда. На похоронах Михаила директор группы «Княzz» и мой хороший друг Вахтанг Махарадзе подошел к Ренегату и остальным и сказал, что было много взаимных неприязней и недопонимания, но смерть Горшка ставит жирную точку на любых разногласиях. Отныне на пост-КиШовском пространстве должны прекратиться любые конфликты.
Но не тут-то было! Вскоре в Интернете появились обвинительные посты Ренегата о том, что Захар есть зло в чистом виде, и чуть ли не с намеками, что, мол, он довел Горшка до того, что тот в депрессии налег на бухло и сердце не выдержало. Это была крайне отвратительная история! Сразу внесу свои пять копеек для особо впечатлительных: Миха был взрослым человеком, и пил он, потому что пил. А для любителя выпить повод всегда появится. В ту ночь он играл в свою любимую «Готику» на ноуте, а он любил играть и бухать, чтобы глубже в игру уходить. На следующий день его ждала разборка, которая, в силу трагических обстоятельств, не состоялась. Винить кого-либо в этой трагедии мерзко и подло.
Как бы то ни было, имел место прецедент по увольнению Захара, который выбил Горшка из равновесия. Ситуация не разрешилась – Горшка не стало. Ренегат и К° решили быть последовательными и, начав тур по России с прощальными концертами, отказались приглашать Захарова наотрез. Поехал басист, не имеющий отношения ни к «Королю и Шуту», ни к Горшку. Это было кощунственно, но Ренегат вышел из положения, объяснив, что люди просят, чтобы они почтили память, а поскольку они с Горшком были до конца, то им решать, кому выходить на сцену, а кому нет. Ведь теперь не стало главного ярла, значит, всем должен заправлять его якобы наместник. А наместник сказал, что с Захаром не выйдет на одну сцену, и если будете настаивать, то он сам типа откажется участвовать. Вот такой категоричный был расклад, а то, что почтить память ушедшего имеют право все, кто работал с ним на одной сцене, – это наместника не беспокоило. Ну, и ко всему прочему, наличие Захарова на концертах не вписывалось в рамки пиара новой группы.
Читатель: Но как же насчет Балу?
Князь: Он один из родоначальников и был в группе с 1989 по 2006 год. В ответ на мой вопрос о присутствии Балу Ренегат мне тогда сообщил, что Балу неадекват полный и просит деньги за то, что его имя окажется на афишах прощальных концертов. Я сперва повелся, пока не начал общаться с Балу. В ходе микрорасследования мне стало ясно, что все было, мягко говоря, не так.
Балу: Напомню, что, несмотря на вранье фанатам и представление фейковых сканов приглашения мне от Батогова, меня на тур Прощания вообще не позвали. Сначала долго морочили всем головы, а потом, когда я объявил свою позицию в Интернете, стали быстренько говорить: «С какой стати мы его должны звать, захотел бы – сам бы приехал. Это писал в сети Ренегат, и даже Поручик лицемерненько сказал об этом в интервью, как бы на время забыв, что он, Яков и Реник заблокировали меня во всех соцсетях и отказывались со мной общаться. Впрочим, вряд ли бы я согласился ехать в тур с двуличными бывшими друзьями после письма, написанного мне Реником 18 июля 2013 года. В письме он писал, что я никому не нужен и что он сумел наконец настроить всех против меня, даже Поручика. Подробнее об этом я писал в прошлой книге. Ненавижу лицемерие. Зная, как недальновидно верить Ренику, я написал Поручику, и мы договорились встретиться в Скайпе. Но почему-то на встречу он не пришел и